Сбитые с толку конфедераты впервые увидели врага в лицо – нередко псионики умирали на месте, не выдерживал изношенный мозг. Такие тела опознавали легко – по прижатым к вискам или глазам скрюченным пальцам – сломанные мукой паяцы в липкой, кровавой уличной грязи. Ужас обывателя был так велик, что торопливые прохожие далеко огибали даже трупы. В эти смутные, проклятые часы возродились старинные суеверия – люди прижимали к телу самодельные талисманы, по бумажке шептали давно забытые заклинания против колдовства. Кое-кто из самых предприимчивых наспех, борясь с собственным ужасом, приторговывал и тем и другим. Замкнутая в себе Пирамида, гнездо новорожденного хаоса, молчала – ее огибали и шествия безумцев, и отряды пси-боевиков.
Но в сердцевине Департамента все еще теплилась жизнь.
* * *
– Советник, откройте…
Егерь прислушался к осторожному полушепоту за запертой дверью.
– Кто это?
– Кравич.
– Кто?
– Инспектор Фил Кравич, 15 отдел.
Наблюдатель, царапая сталью паркет, отодвинул в сторону от двери увесистый сейф и впустил гостя – высокого, широколицего, румяного, веснушчатого парня.
– Садитесь, Фил. Не надо субординации – сейчас мы все равны, все в дерьме. Я не предлагаю вам кофе – у меня пересох кран.
– Воды нет во всем крыле. У меня осталась минералка – вот.
– Мне кажется, я вас помню?
– Я участвовал в проекте покойного Хиллориана, охранял сенсов из его команды. Вам налить?
– Оставьте себе. Вы разбираетесь в электронике, Фил?
– Немного. Систему все равно нам не починить, ее выключили с центрального пульта – прямо из кабинета шефа. Я прошелся коридором, дверь блокирована изнутри. Вы знаете, советник – у меня слабенькие пси-способности, до боевого сенса мне как до звезды, но кое-что и я могу. Так вот… Там глухо – глухо, опасно и погано. Внутри кто-то есть. Я не верю, что это Фантом – старик не мог учинить такой дряни.
– Вы правы, Кравич. Мне не дает покоя желание выбраться наружу. Я обошел наш ярус – ни единой щели. Разве что открыть окно и спуститься по внешней стене… Как вам такая авантюра?
– Простите, советник, слом шеи гарантирован, здесь холерски гладкая стена, стекло первосортное, куски большие и гладкие как горный лед, скажите спасибо этой шельме, архитектору Финтиану. Мы с вами, как крысы в садке.
– Картина невеселая… О!
– Что такое?
– Смотрите на монитор.
Кравич резко повернулся, впившись взглядом во внезапно оживший экран.
– Аналитик?
Система, включенная на одностороннюю передачу, демонстрировала всем желающим худощавую фигурку, бледное большеглазое и большеротое лицо.
– Я никогда не любил эту тощую сволочь.
– Послушаем, что он скажет, Фил.
Аналитик откашлялся, опущенные глаза обманчиво придавали юношескому лицу выражение застенчивой скромности – на самом деле он попросту бегло читал текст с положенного на стол листочка.
“Братья по долгу. Час настал! Я, консул обновленной Каленусии, обращаюсь к вам – настало время восстановить нарушенную справедливость. Коррумпированный режим Конфедерации предал нас, лишив естественных прав…”
– Разум и Звезды! Что он несет? Стиль гадостный.
– Тихо, Кравич… Тихо. Дайте послушать. Это только преамбула.
“…задача свержения горстки тиранов, обрекших нас на медленное умирание. Кто не с нами – вы сами выносите себе приговор. Мы – соль земли, мы – сверхлюди будущего, прочим нет места в истории…”
– Цветущая шизофрения – доброкачественная. Это он про кого несет?
– Про сенсов и для сенсов. Вы зря смеетесь, Кравич – такое может найти отклик у неудачников.
“…решайтесь – момент настал. Всем, обладающим пси-способностями и лояльным к новому руководству Департамента предлагается собраться в секторе ноль. Предатели, агенты, паникеры будут уничтожаться на месте…”
Монитор угас – Систему снова отключили.
– Мастер советник…
– Что?
Егерь увидел, как мгновенно посерело, осунулось и постарело лицо инспектора Кравича, веснушки проступили бурыми медяками, жестко прорезались морщинки в уголках рта.
– Мне лучше уйти. Закройте за мною дверь и задвиньте ее поплотнее и больше для меня не отпирайте.
– Почему?
– Я – сенс. Слабенький, но сенс. Простите, мне стыдно, вам не следует доверять таким, как я. Воду оставьте себе – вам она больше пригодится.
Инспектор в сером мундире поднялся со стула, ссутулившись. Его убитый вид тронул Егеря.
– Постойте, Фил!
– Зачем?
– Вы делаете ошибку. Вы можете пользоваться или пренебрегать своими способностями сенса, вы можете по-разному относиться к людям, лишенным этого дара. Нельзя делать только одного – нельзя идти на поводу у маньяка. Вы сенс? Пусть так – для меня это не важно, вы честный человек – это главное. Мы не можем разбрасываться верными людьми – по одиночке нас удобнее и безопаснее бить. Я прошу вас остаться.
– Вы мне верите?
– Да.
Кравич опустился на стул.
– Ну что ж… Приказывайте, мастер советник.
– Это скорее просьба – я же сказал, дело носит неофициальный характер. Вы видели мертвое тело Фантома?
– Нет.
– Будьте спокойны, существуй оно в природе, свихнувшийся Ролан предъявил бы публике труп – хотя бы для устрашения. Вы видели, что он сотворил с Зенитом? И, тем не менее, Фантома не видел никто, хотя наш шеф, без сомнения, где-то существует… Мне кажется, он все еще в Пирамиде. Как насчет того, чтобы найти Фантома?..
– Вы думаете, он жив?
– Я не знаю, вот и проверим. У меня есть оружие – в сейфе, кроме того, понадобится ваш дар псионика. Двое нормальных офицеров против Разумом уделанного “консула” – как вам такой расклад?
– Заманчиво. Однако, Ролан хоть и шизик, но не дурак – за него вся охрана 14 отдела, мятежники засели в резиденции старика Фантома, прикарманили склад с пси-защитой и стволами, держат связь под контролем, запугали и запутали наших ребят. Наверняка снаружи у них дружки, там заварилось дело не на шутку – вы ведь слышали выстрелы?
– Тем лучше – задача становится интереснее. Так как?
– Я с вами хоть в Аномалию.
– Тогда – пошли.
Так получили начало события, невероятным образом определившие судьбу трех беглецов, чей кар леопардовой масти в эти часы безостановочно мчался, уходя на восток.
Глава XXV
“Стрела, летящая в ночи”
7006 год, Каленусийская Конфедерация, северо-восточное шоссе.
– Пора передохнуть, меняемся местами, вы – за руль, Хэри.
Стриж притормозил у обочины. Пыльная, тронутая осенью степь плоской тарелкой уходила к серому мареву горизонта. Метелки высохшей травы почти не шевелились под ветром. Восточная трасса узким порезом рассекала равнину пополам. Он огляделся – ни единой машины ни с той, ни с другой стороны, дорога словно бы вымерла таинственным образом – тишь да гладь, лишь два неряшливых шара перекати-поля застряли в выбоине полотна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130