Это три. Прочие сектора уже крепко успокоены, скоро они престанут составлять проблемы для Калинус-Холла, у президента и отцов сенаторов появятся ресурсы для широкого наступления за Таджо. Это четыре.
– А что-нибудь более оптимистичное есть?
– Да. На оставленной нами территории сама собой пошла партизанская война. Не очень активная, зато, похоже, надолго. Конфедеральные каратели перестарались, при случае их стали брать на вилы все – непсионики в первую очередь, этим попросту надоело смотреть, как регулярные части собственной страны едят их кур и трахают дочек.
– Конфедеральные войска настолько разложились? Хотел бы верить, но не верю.
– Когда полевую жандармерию вместо охранных функций при армии бросают на гражданских, и не такое бывает.
– Что еще?
– Нас с тобою высоко ценят.
– То есть как?
– В самом буквальном смысле. Сенат, поразмыслив, выставил награду за поимку неких Ральфа Валентиана и Александера Дезета. Официальная причина объявлена – терроризм, подстрекательство к бунту, убийства военнослужащих, сопротивление властям и, обрати внимание, шпионаж в пользу Иллирианского Союза. За каждого дают по десять тысяч конфедеральных гиней.
– Десять тысяч? Это бешеные деньги!
– Я бы тоже от таких не отказался. Приятно, чума возьми отцов сенаторов. Сразу появляется теплое чувство личной значимости.
– Кстати, а зачем они приплели шпионаж? Мы окопались в секторе, где вместо промышленности – пуховые козы, вместо армии – вооружившиеся чем попало центурии фермеров, а главная стратегическая информация – поголовье мясных кур.
Стриж помрачнел.
– Причина, в целом, понятна – если хочешь подкрасить противника грязью, делай это максимально широкими мазками. Беда только в том, что они не совсем не правы…
– Что?!
– На меня действительно пытались выйти иллирианцы.
Стриж внимательно следил за реакцией вожака луддитов – Ральф задумался. Стриж подождал, не появится ли на лице псионика тень недоверия – кажется, тот не дрогнул.
– Чего они хотят?
– Это связано с самым началом нашего разговора – они пожелали продать нам оружие.
– Великий Разум!
– Вот и я так сказал сам себе. Выход слегка подлый, но это выход.
– Чего они хотят взамен?
– Оплаты – потом. Нашего расположения – сейчас. В конечном счете, они хотят вреда Каленусии.
Ральф задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику плетеного кресла.
– Но я-то вреда Каленусии не хочу, мне всего лишь не нравятся ее власти. Дым отечества лучше, чем дым иностранный… Ох! Прости, друг, я на тебя не намекаю. В конце концов, ты – особый случай и к тому же по крови наполовину каленусиец…
– Ну так что – отказать?
– А ты как думаешь? Если мы согласимся, чего придется ждать от такого союзника, как твой принцепс?
– Его величие – умная, убежденная свинья. Сначала он даст нам ровно столько, сколько нужно для отражения атак Калинус-Холла. Потом подождет результата. В конечном счете пошлет свои войска на эту территорию.
– Ого!
– Эге.
– А обмануть его величие можно?
– Попробовать обмануть можно, хотя сложно. Если ты решишь иметь с принцепсом дело, бери с него наполовину технологиями. Если у нас появится свой источник техники, в нужный момент мы пошлем его величие известной тропой.
– Техническое развитие противоречит принципам луддизма.
– Космос милосердный! Да пойте на здоровье гимны Мировому Разуму! Проповедуйте примат человечности надо всем остальным – тут я и сам готов согласиться. Но не приносите бессмысленных жертв жизнями, во имя Разума отказываясь от разумного…
Стриж обреченно смотрел, как меняется в худшую сторону настроение псионика. Ральф ощерился.
– Будь проклято мое увечье! Я связан по рукам и ногам, я вынужден или полагаться на тупиц или верить тебе, Алекс. А ты… Ты сам знаешь, кто ты такой.
Стриж припомнил незабвенную Аномалию и лицо Белочки за прорезью прицела. “Хорошие приемы стоят повторения.” Он извлек пистолет и положил на колени Ральфу.
– Мне надоели вечные подозрения. Вот тебе ствол. Или ты веришь в отсутствие у меня враждебных намерений, или бери и стреляй. И поставим точку в затянувшемся споре.
Ральф взял пистолет, повертел его, проверил обойму и, размахнувшись, отбросил оружие на стол.
– Ну ты и наглец, Стриж. Я не девица, меня не поймаешь на такие приемы. Если я решу грохнуть тебя за предательство, у меня найдется собственное оружие. Подойди сюда и дай мне руку.
– Вот моя рука. Только я нулевик, о великий сенс! С меня ты ровным счетом ничего не прочитаешь. Или веришь или нет – выбирай сам.
– А ты бы на моем месте поверил?
– Нет.
– Тогда я поверю. Приходи, когда разработаешь дело во всех подробностях. А сейчас уматывай – я устал. И напоследок… Мне передали – за рекой появился Егерь.
– Тот самый уполномоченный Департамента Обзора?
– Да. У меня тут созрел один интересный план. Как раз по твоей, иллирианец, части…
* * *
Егерь опустил бинокль, потом вновь приложил его к глазам, приближая серый поток и дальнюю кромку широкой реки. На горизонте дорогим офортом обрисовался хребет восточных гор. Таджо медленно, с достоинством несла массы мутной воды на север. Невысокая растительность противоположного берега казалась необитаемой, но Егерь готов был поклясться, что это обманчивое впечатление – шаткое перемирие едва держалось.
Двое пехотных офицеров со сдержанным неудовольствием посматривали в спину советнику Департамента – полувоенных чиновников недолюбливали в регулярной армии. Широкая спина Егеря отличалась немалой выносливостью в делах такого рода.
– К вам перебежчик с той стороны. Привести?
– Давайте.
Перебежчиком оказалась женщина – крестьянка лет тридцати, в большом не по размеру мужском камуфляже, приятной внешности, с характерной для восточных каленусиек прической – тремя тугими косами.
– Сенс?
– Нет, ее проверяли.
– Повторите еще раз, при мне.
Женщина даже не моргнула, когда холодный щуп прикоснулся к ее приглаженным воском вискам.
– Все чисто.
Егерь поморщился.
– Как тебя зовут?
– Минна.
– Ладно. Мы здесь воюем, а не раздаем подарков. Раз ты бежала от мятежников, побыстрее перебирайся в тыл и обратись в социальные службы. Если останешься в расположении войск и займешься нелегальной проституцией, будешь строго наказана.
Крестьянка сдержано, даже несколько сурово покачала головой:
– Я пришла ненадолго и не за тем.
– Вот как? Чего ты хочешь?
– Я хочу отдать вам Стрижа.
– А это кто?
Фермерша уставилась на советника с откровенным недоумением. Егерь был вполне искренен – в проскрипционные списки Сената попали сотни и тысячи людей, Дезет и Ральф значились там отнюдь не под первым номером. Егерь призадумался – ловля околоуголовного элемента не слишком увлекала наблюдателя, но возможность убрать главаря мятежников все же стоила некоторого риска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– А что-нибудь более оптимистичное есть?
– Да. На оставленной нами территории сама собой пошла партизанская война. Не очень активная, зато, похоже, надолго. Конфедеральные каратели перестарались, при случае их стали брать на вилы все – непсионики в первую очередь, этим попросту надоело смотреть, как регулярные части собственной страны едят их кур и трахают дочек.
– Конфедеральные войска настолько разложились? Хотел бы верить, но не верю.
– Когда полевую жандармерию вместо охранных функций при армии бросают на гражданских, и не такое бывает.
– Что еще?
– Нас с тобою высоко ценят.
– То есть как?
– В самом буквальном смысле. Сенат, поразмыслив, выставил награду за поимку неких Ральфа Валентиана и Александера Дезета. Официальная причина объявлена – терроризм, подстрекательство к бунту, убийства военнослужащих, сопротивление властям и, обрати внимание, шпионаж в пользу Иллирианского Союза. За каждого дают по десять тысяч конфедеральных гиней.
– Десять тысяч? Это бешеные деньги!
– Я бы тоже от таких не отказался. Приятно, чума возьми отцов сенаторов. Сразу появляется теплое чувство личной значимости.
– Кстати, а зачем они приплели шпионаж? Мы окопались в секторе, где вместо промышленности – пуховые козы, вместо армии – вооружившиеся чем попало центурии фермеров, а главная стратегическая информация – поголовье мясных кур.
Стриж помрачнел.
– Причина, в целом, понятна – если хочешь подкрасить противника грязью, делай это максимально широкими мазками. Беда только в том, что они не совсем не правы…
– Что?!
– На меня действительно пытались выйти иллирианцы.
Стриж внимательно следил за реакцией вожака луддитов – Ральф задумался. Стриж подождал, не появится ли на лице псионика тень недоверия – кажется, тот не дрогнул.
– Чего они хотят?
– Это связано с самым началом нашего разговора – они пожелали продать нам оружие.
– Великий Разум!
– Вот и я так сказал сам себе. Выход слегка подлый, но это выход.
– Чего они хотят взамен?
– Оплаты – потом. Нашего расположения – сейчас. В конечном счете, они хотят вреда Каленусии.
Ральф задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику плетеного кресла.
– Но я-то вреда Каленусии не хочу, мне всего лишь не нравятся ее власти. Дым отечества лучше, чем дым иностранный… Ох! Прости, друг, я на тебя не намекаю. В конце концов, ты – особый случай и к тому же по крови наполовину каленусиец…
– Ну так что – отказать?
– А ты как думаешь? Если мы согласимся, чего придется ждать от такого союзника, как твой принцепс?
– Его величие – умная, убежденная свинья. Сначала он даст нам ровно столько, сколько нужно для отражения атак Калинус-Холла. Потом подождет результата. В конечном счете пошлет свои войска на эту территорию.
– Ого!
– Эге.
– А обмануть его величие можно?
– Попробовать обмануть можно, хотя сложно. Если ты решишь иметь с принцепсом дело, бери с него наполовину технологиями. Если у нас появится свой источник техники, в нужный момент мы пошлем его величие известной тропой.
– Техническое развитие противоречит принципам луддизма.
– Космос милосердный! Да пойте на здоровье гимны Мировому Разуму! Проповедуйте примат человечности надо всем остальным – тут я и сам готов согласиться. Но не приносите бессмысленных жертв жизнями, во имя Разума отказываясь от разумного…
Стриж обреченно смотрел, как меняется в худшую сторону настроение псионика. Ральф ощерился.
– Будь проклято мое увечье! Я связан по рукам и ногам, я вынужден или полагаться на тупиц или верить тебе, Алекс. А ты… Ты сам знаешь, кто ты такой.
Стриж припомнил незабвенную Аномалию и лицо Белочки за прорезью прицела. “Хорошие приемы стоят повторения.” Он извлек пистолет и положил на колени Ральфу.
– Мне надоели вечные подозрения. Вот тебе ствол. Или ты веришь в отсутствие у меня враждебных намерений, или бери и стреляй. И поставим точку в затянувшемся споре.
Ральф взял пистолет, повертел его, проверил обойму и, размахнувшись, отбросил оружие на стол.
– Ну ты и наглец, Стриж. Я не девица, меня не поймаешь на такие приемы. Если я решу грохнуть тебя за предательство, у меня найдется собственное оружие. Подойди сюда и дай мне руку.
– Вот моя рука. Только я нулевик, о великий сенс! С меня ты ровным счетом ничего не прочитаешь. Или веришь или нет – выбирай сам.
– А ты бы на моем месте поверил?
– Нет.
– Тогда я поверю. Приходи, когда разработаешь дело во всех подробностях. А сейчас уматывай – я устал. И напоследок… Мне передали – за рекой появился Егерь.
– Тот самый уполномоченный Департамента Обзора?
– Да. У меня тут созрел один интересный план. Как раз по твоей, иллирианец, части…
* * *
Егерь опустил бинокль, потом вновь приложил его к глазам, приближая серый поток и дальнюю кромку широкой реки. На горизонте дорогим офортом обрисовался хребет восточных гор. Таджо медленно, с достоинством несла массы мутной воды на север. Невысокая растительность противоположного берега казалась необитаемой, но Егерь готов был поклясться, что это обманчивое впечатление – шаткое перемирие едва держалось.
Двое пехотных офицеров со сдержанным неудовольствием посматривали в спину советнику Департамента – полувоенных чиновников недолюбливали в регулярной армии. Широкая спина Егеря отличалась немалой выносливостью в делах такого рода.
– К вам перебежчик с той стороны. Привести?
– Давайте.
Перебежчиком оказалась женщина – крестьянка лет тридцати, в большом не по размеру мужском камуфляже, приятной внешности, с характерной для восточных каленусиек прической – тремя тугими косами.
– Сенс?
– Нет, ее проверяли.
– Повторите еще раз, при мне.
Женщина даже не моргнула, когда холодный щуп прикоснулся к ее приглаженным воском вискам.
– Все чисто.
Егерь поморщился.
– Как тебя зовут?
– Минна.
– Ладно. Мы здесь воюем, а не раздаем подарков. Раз ты бежала от мятежников, побыстрее перебирайся в тыл и обратись в социальные службы. Если останешься в расположении войск и займешься нелегальной проституцией, будешь строго наказана.
Крестьянка сдержано, даже несколько сурово покачала головой:
– Я пришла ненадолго и не за тем.
– Вот как? Чего ты хочешь?
– Я хочу отдать вам Стрижа.
– А это кто?
Фермерша уставилась на советника с откровенным недоумением. Егерь был вполне искренен – в проскрипционные списки Сената попали сотни и тысячи людей, Дезет и Ральф значились там отнюдь не под первым номером. Егерь призадумался – ловля околоуголовного элемента не слишком увлекала наблюдателя, но возможность убрать главаря мятежников все же стоила некоторого риска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130