он был одет в форму Звездного флота. Соран мгновенно узнал капитана: уверенность в себе, с которой человек двигался, не оставляла никаких сомнений. Как там было его имя? Что-то экзотически земное: Пикар. Жан-Люк Пикар.
Пикар пробирался через смеющуюся толпу с такой поспешностью и таким каменным выражением лица, что Соран тут же насторожился, ибо состояние этого человека во многом напоминало ему его собственное. Что же происходит с капитаном? Веки Сорана наполовину опустились, когда он расслабился, пытаясь проникнуть в чувства своей жертвы.
Да. Да... Оскорбление. "У нас двоих есть много общего, – сказал про себя Соран приближавшемуся человеку. – Ты так же, как и я, оскорблен тем, что видишь здесь: улыбающихся, разговаривающих, довольных собой людей, которые не замечают наших страданий. Они не замечают боли и ужаса – того, чем и является на самом деле эта Вселенная. Но они узнают все это. О да, они узнают, что есть смерть.., их собственная и тех, кого они любят. Никто не в силах избежать ее. Лишь мне удастся это. И клянусь всеми богами, я не вернусь сюда!.."
Пикар, наконец, подошел к столику и посмотрел на эль-аурианца немигающими пустыми глазами:
– Доктор Соран?..
Соран поднял глаза: его взгляд, выражение его лица, его манера держаться – все было зеркальным отражением облика и поведения стоявшего перед ним офицера Звездного Флота.
– Да, да, капитан... Спасибо за то, что пришли. – Он протянул руку. Пикар твердо и решительно пожал ее. Да, нелегко будет манипулировать таким человеком.., или проникнуть в его сознание. Но что-то такое было в капитане, – возможно, еще не утихшая боль, и если Соран будет терпеливым, то скоро сможет узнать подробности, которые помогут убедить Пикара...
Пикар присел на стул напротив Сорана и протестующе махнул рукой официанту, который уже спешил, чтобы принять заказ.
– Ничего не нужно. – Сама резкость, он повернулся к Сорану:
– Насколько я понимаю, есть кое-что, не терпящее отлагательств, что вы хотели бы обсудить со мной.
– Да. – Соран впился взглядом в темные глаза капитана. – Мне нужно немедленно вернуться в обсерваторию. Я должен продолжить важнейший эксперимент, который проводил на Амаргозе.
Вспышка раздражения сверкнула на лице Пикара. Соран в точности знал, как это могло выглядеть со стороны: эксцентричный ученый, который не думает ни о чем, кроме своей работы, отрывает капитана от дел в самый неподходящий момент.
– Доктор, – сказал Пикар с признаками нетерпения в голосе, – мы все еще проводим расследование причины этой атаки. Как только закончим, то с удовольствием разрешим вам и вашим коллегам-ученым вернуться. До этого...
Соран постарался вложить то отчаяние, которое он действительно испытывал, в свои слова:
– Время очень важно для этого эксперимента. Если он не будет завершен в течение следующих двенадцати часов, годы исследовательской работы потеряны. – Если он не сумеет прямо сейчас убедить капитана, то, возможно, их разговор подойдет к преждевременному концу еще до того, как Соран сможет подобрать ключ, найти именно те слова, которые были ему нужны. О да, здесь определенно что-то есть, что-то тайное и сокровенное в этом человеке. Ужасающая боль. Агония. Скорбь...
Но Пикар уже собирался встать из-за стола. Резким, не терпящим возражений тоном он произнес:
– Мы делаем все возможное. Теперь с вашего позволения...
И тут это вспыхнуло на мгновение: языки пламени, два человека, кричащие, умирающие в таких ужасных мучениях, что у Сорана перехватило дыхание, он содрогнулся от воспоминания о собственной боли, испытанной много лет назад. "Так вот оно что!.. У нас даже больше общего, чем я думал, у тебя и меня..." И с отчаянием, которое уже готово было захлестнуть его, если бы не искреннее понимание чувств капитана, он потянулся вперед и мягко, но надежно сжал его руку.
Пикар обернулся, на его лице было написано возмущение, которое мгновенно сменилось удивлением, когда он встретился с напряженным блеском глаз Сорана. Соран наклонился вперед, так что теперь видел перед собой только лицо Пикара.
– Говорят, что время – это огонь, в котором мы горим, – сказал он спокойно. – И прямо сейчас, капитан, мое время истекает.
Да. Он верно почувствовал. Теперь это повторилось снова: пламя, крики и ужас. Пикар опустил глаза, будучи не в состоянии смотреть на своего собеседника.
Соран отпустил руку капитана. Теперь в этом не было нужды: его слова связали Пикара крепче любых других пут во всем мире. Лицо доктора потеплело от искренней симпатии, которая возникла, когда он смотрел в глубину глаз офицера, думая о смертельных лучах боргов, которые уничтожили всю его планету. Сколько ночей он лежал с открытыми глазами, представляя себе весь ужас последних минут жизни, который пережили Леандра, Мара, Эмо, когда феерия лучей ударила по планете из эль-аурианского неба?
"Теперь ты понимаешь: я тоже знаю, что это такое – чувствовать запах сгоревшей плоти самых близких..."
– Так много вещей мы оставляем незаконченными в своей жизни, – продолжил Соран. – Я уверен, вы можете это понять.
Пикар отвернулся и молчал некоторое время; когда он, наконец, заговорил, его голос почти перешел на шепот:
– Посмотрим, что я смогу сделать...
Не говоря больше ни слова, он повернулся на каблуках и ушел, прежде чем эль-аурианец успел что-либо ответить. Соран наблюдал за его уходом с облегчением и триумфом: он победил. Ученый встал со своего стула, затем осторожно вынул старинные карманные часы, которые когда-то подарила ему Леандра. Это было в тот знаменательный день, когда были признаны его уникальные исследования в области темпоральной физики. Какое-то мгновение он смотрел на их гладкую, кристаллическую поверхность и видел свое собственное отражение.
Со временем он начал испытывать двоякое чувство в отношении подарка Леандры. Он дорожил им и в то же время презирал его. Дорожил он часами потому, что это было все, что осталось ему от Леандры вне пределов нексуса, а презирал из-за того, что они постоянно напоминали ему о жестокости времени. В конечном счете время превращает все в пыль. Как там звучала эта жестокая земная метафора? "Хронос пожирает своих детей..."
Время стало теперь его врагом. Единственной возможностью победить его было просто исчезнуть отсюда, оказаться в нексусе. И самая жестокая шутка заключалась в том, что у него было все про все двенадцать часов. Соран двинулся направлении выхода.., затем замер при виде знакомого лица в другой стороне зала, за стойкой бара.
Гуинан! Она была среди беженцев на бор "Лакула" в тот день, когда произошла встреча "Энтерпрайзом-В", и так же, как и остальные, испытала на себе чары нексуса. Если ей только удастся узнать Сорана, она тут же догадается о его истинных намерениях и расскажет капитану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Пикар пробирался через смеющуюся толпу с такой поспешностью и таким каменным выражением лица, что Соран тут же насторожился, ибо состояние этого человека во многом напоминало ему его собственное. Что же происходит с капитаном? Веки Сорана наполовину опустились, когда он расслабился, пытаясь проникнуть в чувства своей жертвы.
Да. Да... Оскорбление. "У нас двоих есть много общего, – сказал про себя Соран приближавшемуся человеку. – Ты так же, как и я, оскорблен тем, что видишь здесь: улыбающихся, разговаривающих, довольных собой людей, которые не замечают наших страданий. Они не замечают боли и ужаса – того, чем и является на самом деле эта Вселенная. Но они узнают все это. О да, они узнают, что есть смерть.., их собственная и тех, кого они любят. Никто не в силах избежать ее. Лишь мне удастся это. И клянусь всеми богами, я не вернусь сюда!.."
Пикар, наконец, подошел к столику и посмотрел на эль-аурианца немигающими пустыми глазами:
– Доктор Соран?..
Соран поднял глаза: его взгляд, выражение его лица, его манера держаться – все было зеркальным отражением облика и поведения стоявшего перед ним офицера Звездного Флота.
– Да, да, капитан... Спасибо за то, что пришли. – Он протянул руку. Пикар твердо и решительно пожал ее. Да, нелегко будет манипулировать таким человеком.., или проникнуть в его сознание. Но что-то такое было в капитане, – возможно, еще не утихшая боль, и если Соран будет терпеливым, то скоро сможет узнать подробности, которые помогут убедить Пикара...
Пикар присел на стул напротив Сорана и протестующе махнул рукой официанту, который уже спешил, чтобы принять заказ.
– Ничего не нужно. – Сама резкость, он повернулся к Сорану:
– Насколько я понимаю, есть кое-что, не терпящее отлагательств, что вы хотели бы обсудить со мной.
– Да. – Соран впился взглядом в темные глаза капитана. – Мне нужно немедленно вернуться в обсерваторию. Я должен продолжить важнейший эксперимент, который проводил на Амаргозе.
Вспышка раздражения сверкнула на лице Пикара. Соран в точности знал, как это могло выглядеть со стороны: эксцентричный ученый, который не думает ни о чем, кроме своей работы, отрывает капитана от дел в самый неподходящий момент.
– Доктор, – сказал Пикар с признаками нетерпения в голосе, – мы все еще проводим расследование причины этой атаки. Как только закончим, то с удовольствием разрешим вам и вашим коллегам-ученым вернуться. До этого...
Соран постарался вложить то отчаяние, которое он действительно испытывал, в свои слова:
– Время очень важно для этого эксперимента. Если он не будет завершен в течение следующих двенадцати часов, годы исследовательской работы потеряны. – Если он не сумеет прямо сейчас убедить капитана, то, возможно, их разговор подойдет к преждевременному концу еще до того, как Соран сможет подобрать ключ, найти именно те слова, которые были ему нужны. О да, здесь определенно что-то есть, что-то тайное и сокровенное в этом человеке. Ужасающая боль. Агония. Скорбь...
Но Пикар уже собирался встать из-за стола. Резким, не терпящим возражений тоном он произнес:
– Мы делаем все возможное. Теперь с вашего позволения...
И тут это вспыхнуло на мгновение: языки пламени, два человека, кричащие, умирающие в таких ужасных мучениях, что у Сорана перехватило дыхание, он содрогнулся от воспоминания о собственной боли, испытанной много лет назад. "Так вот оно что!.. У нас даже больше общего, чем я думал, у тебя и меня..." И с отчаянием, которое уже готово было захлестнуть его, если бы не искреннее понимание чувств капитана, он потянулся вперед и мягко, но надежно сжал его руку.
Пикар обернулся, на его лице было написано возмущение, которое мгновенно сменилось удивлением, когда он встретился с напряженным блеском глаз Сорана. Соран наклонился вперед, так что теперь видел перед собой только лицо Пикара.
– Говорят, что время – это огонь, в котором мы горим, – сказал он спокойно. – И прямо сейчас, капитан, мое время истекает.
Да. Он верно почувствовал. Теперь это повторилось снова: пламя, крики и ужас. Пикар опустил глаза, будучи не в состоянии смотреть на своего собеседника.
Соран отпустил руку капитана. Теперь в этом не было нужды: его слова связали Пикара крепче любых других пут во всем мире. Лицо доктора потеплело от искренней симпатии, которая возникла, когда он смотрел в глубину глаз офицера, думая о смертельных лучах боргов, которые уничтожили всю его планету. Сколько ночей он лежал с открытыми глазами, представляя себе весь ужас последних минут жизни, который пережили Леандра, Мара, Эмо, когда феерия лучей ударила по планете из эль-аурианского неба?
"Теперь ты понимаешь: я тоже знаю, что это такое – чувствовать запах сгоревшей плоти самых близких..."
– Так много вещей мы оставляем незаконченными в своей жизни, – продолжил Соран. – Я уверен, вы можете это понять.
Пикар отвернулся и молчал некоторое время; когда он, наконец, заговорил, его голос почти перешел на шепот:
– Посмотрим, что я смогу сделать...
Не говоря больше ни слова, он повернулся на каблуках и ушел, прежде чем эль-аурианец успел что-либо ответить. Соран наблюдал за его уходом с облегчением и триумфом: он победил. Ученый встал со своего стула, затем осторожно вынул старинные карманные часы, которые когда-то подарила ему Леандра. Это было в тот знаменательный день, когда были признаны его уникальные исследования в области темпоральной физики. Какое-то мгновение он смотрел на их гладкую, кристаллическую поверхность и видел свое собственное отражение.
Со временем он начал испытывать двоякое чувство в отношении подарка Леандры. Он дорожил им и в то же время презирал его. Дорожил он часами потому, что это было все, что осталось ему от Леандры вне пределов нексуса, а презирал из-за того, что они постоянно напоминали ему о жестокости времени. В конечном счете время превращает все в пыль. Как там звучала эта жестокая земная метафора? "Хронос пожирает своих детей..."
Время стало теперь его врагом. Единственной возможностью победить его было просто исчезнуть отсюда, оказаться в нексусе. И самая жестокая шутка заключалась в том, что у него было все про все двенадцать часов. Соран двинулся направлении выхода.., затем замер при виде знакомого лица в другой стороне зала, за стойкой бара.
Гуинан! Она была среди беженцев на бор "Лакула" в тот день, когда произошла встреча "Энтерпрайзом-В", и так же, как и остальные, испытала на себе чары нексуса. Если ей только удастся узнать Сорана, она тут же догадается о его истинных намерениях и расскажет капитану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56