И докладывает мне? – переспросил он с угрозой в голосе. – Ты ничего не преувеличиваешь, дорогая? В конце концов…
– Извини, – торопливо сказала Дженис. – Я вовсе не имела в виду то, что ты услышал. Просто я никак не привыкну к новой обстановке, к шоферу, прислуге…
Да и к Адаму-мужу тоже. В строгом сером костюме, белой рубашке с шелковым галстуком, которые он надевал перед тем, как выехать в Лондон, он превращался в главу фирмы «Лоусон энтерпрайзис», преуспевающего и беспощадного бизнесмена, к которому Дженис не могла испытывать никаких иных чувств, кроме легкого трепета.
Собственно, таким же он был и в день их свадьбы – подтянутый, сдержанный, холодный незнакомец, совершенно не похожий на прежнего Адама, в которого она без памяти влюбилась еще совсем девчонкой. Адам Лоусон-супруг, Адам Лоусон-бизнесмен оказался совершенно иным человеком, и Дженис заходила в тупик, когда пыталась определить свое отношение к нему.
– И потом, ты пришел так внезапно! Я предполагала, что ты вернешься поздно вечером…
– Ты, кажется, не на шутку огорчена? – спросил он отрывисто и взял в руки кочергу, стоявшую у каминной решетки. – А казалось бы, молодая жена должна быть на седьмом небе от счастья, что ее муж бросил все дела, чтобы пораньше оказаться рядом с нею!
Если бы так! – с горечью подумала Дженис.
– Раз уж на то пошло, – не удержалась она, – то большинство молодых женщин выходят замуж по любви, и им не приходится на протяжении первых недель брака сутки напролет ждать, пока их супруг вспомнит о них и вернется из Лондона.
– Если речь идет о медовом месяце, то ты сама от него отказалась, – напомнил Адам, яростно вороша угли в камине.
– Да, отказалась! – Дженис замолкла. Адам действительно предлагал ей сразу после свадьбы отправиться в путешествие хоть на край света и даже интересовался, нет ли у нее каких-либо предпочтений. – Отказалась, потому что не хотела чувствовать себя лицемеркой!
– Лицемеркой? – недобро прищурившись, переспросил Адам.
– А кем бы еще я себя чувствовала, разыгрывая из себя счастливую новобрачную?
Дженис с унынием констатировала, что их разговор все более приобретает характер скандального выяснения отношений, ставшего обычным в их короткой – без году неделя – семейной жизни. Казалось, с того самого момента, как она согласилась выйти за Адама замуж, тот стал совершенно другим человеком, мужчиной, которого она не знала и не понимала. Он стал совершенно далеким и недоступным, с головой ушел в работу, целыми днями отсутствовал, а когда появлялся в доме, то почти не общался с ней.
Даже та опаляющая страсть, которая вспыхивала между ними в две памятные, но уже прошедшие ночи, казалось, перегорела, обратившись холодным пеплом. Со дня свадьбы Дженис спала в отдельной спальне, и ни разу за все эти недели Адам и виду не подал, что желает разделить с ней постель.
– В конце концов, – выпалила она, – медовый месяц – мало подходящая вещь для почти что фиктивного брака. И без того везде и всюду ложь и ничего, кроме лжи!
– Ничего, кроме лжи?!
Дженис поняла, что, искушаемая бесом противоречия, невзначай перешла границу дозволенного. Адам с грохотом отшвырнул кочергу и, в мгновение ока оказавшись возле ее кресла, одним рывком выдернул Дженис из него.
– Как ты сказала? Ложь?
– Адам!..
– Значит, все ложь и брак наш – фиктивный? О да, милая моя Джен, возможно, оно и так, но вовсе не в том смысле, который ты подразумеваешь!
– О чем ты?!
– Не понимаешь? – Вопрос прозвучал тихим и хриплым голосом, а на губах Адама заиграла наигранно-нежная улыбка. – Поясняю!
Он взял ее за подбородок и поднял голову.
– Вот тебе один пример.
Жаркие губы с непостижимой лаской коснулись виска Дженис, и она почувствовала, что ноги у нее подкашиваются от слабости.
– А вот другой.
На этот раз губы коснулись ее век, и молодая женщина ощутила сладкую дрожь во всем теле.
– И это подделка, любовь моя? И это ложь?
Внезапно губы Адама прижались к ее губам.
– Откуда тебе знать, что правда, а что – ложь? – прошептал он, наконец оторвавшись от нее. – Между нами существует притяжение неземной силы, и это единственная вещь в мире, в реальности которой я не сомневаюсь!
– Адам!.. – только и произнесла она, чувствуя, как и ее охватывает незримое пламя вожделения.
– Скажешь, и это ложь? – Его ладони сжали ее упругую грудь. – Это реальность, и именно поэтому мы с тобой – муж и жена.
Дженис почувствовала, как у нее из-под ног уходит земля. Страсть, накопившаяся за эти долгие одинокие дни, вырвалась наружу, и все, на что она была сейчас способна, – это лишь целовать любимого Адама, побуждая его не останавливаться и идти дальше, дальше… Но…
Вежливое покашливание, и Дженис, залившись краской, в ужасе отпрянула в сторону и начала приводить себя в порядок. Адам, казалось, не почувствовал себя смущенным. Он мгновенно повернул голову в сторону двери, и на лице его появились вежливое внимание и приветливая улыбка. Одной рукой обняв Дженис за талию, он спокойно поинтересовался:
– Вы что-то хотели сообщить нам, миссис Франклин?
– Я… э-э-э… прошу прощения, если помешала… – Экономка явно выглядела смущенной.
– Ерунда, ничего страшного, – небрежно бросил Адам. Растрепанный, со следами помады Дженис на щеке, он чувствовал себя совершенно спокойно. – Мне кто-нибудь звонит? – приподнял он брови.
– Да… Миссис Лоусон, ваша мать. Она попросила позвать вас.
– Сию минуту.
Онемев от изумления, Дженис смотрела, как Адам, повернувшись к ней, треплет ее по щеке и легонько целует в нос.
– Я буквально на пару минут, моя радость, – пробормотал он и быстро вышел из комнаты вслед за миссис Франклин.
Все смешалось внутри Дженис: страсть, требующая немедленного удовлетворения, досада и ощущение брошенности, тисками сжавшее ей сердце. Только сейчас она вдруг припомнила, что и в самом деле слышался звук, отдаленно похожий на телефонный звонок, но в пылу страсти не обратила на него внимания. В отличие от Адама.
Выходит, пока она, забыв обо всем на свете, отдавалась его ласкам, ум Адама работал холодно и расчетливо, так что он слышал и звонок, и стук в дверь, и присутствие в комнате миссис Франклин? Если так, то понятно, почему его нисколько не смутило появление экономки. Неужели, с отчаянием подумала она, его горячие поцелуи, возбуждающие ласки, и хриплый шепот – все это было сплошным театром, рассчитанным на появление в комнате миссис Франклин. Но зачем ему это понадобилось?
Дженис не успела найти ответа на этот вопрос, потому что Адам снова вернулся в гостиную.
– У меня родилась идея! – объявил он с порога таким легкомысленно-праздничным тоном, что у Дженис закружилась голова, как от катания на карусели. – Если тебя тяготит мое отсутствие, я могу брать тебя с собой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Извини, – торопливо сказала Дженис. – Я вовсе не имела в виду то, что ты услышал. Просто я никак не привыкну к новой обстановке, к шоферу, прислуге…
Да и к Адаму-мужу тоже. В строгом сером костюме, белой рубашке с шелковым галстуком, которые он надевал перед тем, как выехать в Лондон, он превращался в главу фирмы «Лоусон энтерпрайзис», преуспевающего и беспощадного бизнесмена, к которому Дженис не могла испытывать никаких иных чувств, кроме легкого трепета.
Собственно, таким же он был и в день их свадьбы – подтянутый, сдержанный, холодный незнакомец, совершенно не похожий на прежнего Адама, в которого она без памяти влюбилась еще совсем девчонкой. Адам Лоусон-супруг, Адам Лоусон-бизнесмен оказался совершенно иным человеком, и Дженис заходила в тупик, когда пыталась определить свое отношение к нему.
– И потом, ты пришел так внезапно! Я предполагала, что ты вернешься поздно вечером…
– Ты, кажется, не на шутку огорчена? – спросил он отрывисто и взял в руки кочергу, стоявшую у каминной решетки. – А казалось бы, молодая жена должна быть на седьмом небе от счастья, что ее муж бросил все дела, чтобы пораньше оказаться рядом с нею!
Если бы так! – с горечью подумала Дженис.
– Раз уж на то пошло, – не удержалась она, – то большинство молодых женщин выходят замуж по любви, и им не приходится на протяжении первых недель брака сутки напролет ждать, пока их супруг вспомнит о них и вернется из Лондона.
– Если речь идет о медовом месяце, то ты сама от него отказалась, – напомнил Адам, яростно вороша угли в камине.
– Да, отказалась! – Дженис замолкла. Адам действительно предлагал ей сразу после свадьбы отправиться в путешествие хоть на край света и даже интересовался, нет ли у нее каких-либо предпочтений. – Отказалась, потому что не хотела чувствовать себя лицемеркой!
– Лицемеркой? – недобро прищурившись, переспросил Адам.
– А кем бы еще я себя чувствовала, разыгрывая из себя счастливую новобрачную?
Дженис с унынием констатировала, что их разговор все более приобретает характер скандального выяснения отношений, ставшего обычным в их короткой – без году неделя – семейной жизни. Казалось, с того самого момента, как она согласилась выйти за Адама замуж, тот стал совершенно другим человеком, мужчиной, которого она не знала и не понимала. Он стал совершенно далеким и недоступным, с головой ушел в работу, целыми днями отсутствовал, а когда появлялся в доме, то почти не общался с ней.
Даже та опаляющая страсть, которая вспыхивала между ними в две памятные, но уже прошедшие ночи, казалось, перегорела, обратившись холодным пеплом. Со дня свадьбы Дженис спала в отдельной спальне, и ни разу за все эти недели Адам и виду не подал, что желает разделить с ней постель.
– В конце концов, – выпалила она, – медовый месяц – мало подходящая вещь для почти что фиктивного брака. И без того везде и всюду ложь и ничего, кроме лжи!
– Ничего, кроме лжи?!
Дженис поняла, что, искушаемая бесом противоречия, невзначай перешла границу дозволенного. Адам с грохотом отшвырнул кочергу и, в мгновение ока оказавшись возле ее кресла, одним рывком выдернул Дженис из него.
– Как ты сказала? Ложь?
– Адам!..
– Значит, все ложь и брак наш – фиктивный? О да, милая моя Джен, возможно, оно и так, но вовсе не в том смысле, который ты подразумеваешь!
– О чем ты?!
– Не понимаешь? – Вопрос прозвучал тихим и хриплым голосом, а на губах Адама заиграла наигранно-нежная улыбка. – Поясняю!
Он взял ее за подбородок и поднял голову.
– Вот тебе один пример.
Жаркие губы с непостижимой лаской коснулись виска Дженис, и она почувствовала, что ноги у нее подкашиваются от слабости.
– А вот другой.
На этот раз губы коснулись ее век, и молодая женщина ощутила сладкую дрожь во всем теле.
– И это подделка, любовь моя? И это ложь?
Внезапно губы Адама прижались к ее губам.
– Откуда тебе знать, что правда, а что – ложь? – прошептал он, наконец оторвавшись от нее. – Между нами существует притяжение неземной силы, и это единственная вещь в мире, в реальности которой я не сомневаюсь!
– Адам!.. – только и произнесла она, чувствуя, как и ее охватывает незримое пламя вожделения.
– Скажешь, и это ложь? – Его ладони сжали ее упругую грудь. – Это реальность, и именно поэтому мы с тобой – муж и жена.
Дженис почувствовала, как у нее из-под ног уходит земля. Страсть, накопившаяся за эти долгие одинокие дни, вырвалась наружу, и все, на что она была сейчас способна, – это лишь целовать любимого Адама, побуждая его не останавливаться и идти дальше, дальше… Но…
Вежливое покашливание, и Дженис, залившись краской, в ужасе отпрянула в сторону и начала приводить себя в порядок. Адам, казалось, не почувствовал себя смущенным. Он мгновенно повернул голову в сторону двери, и на лице его появились вежливое внимание и приветливая улыбка. Одной рукой обняв Дженис за талию, он спокойно поинтересовался:
– Вы что-то хотели сообщить нам, миссис Франклин?
– Я… э-э-э… прошу прощения, если помешала… – Экономка явно выглядела смущенной.
– Ерунда, ничего страшного, – небрежно бросил Адам. Растрепанный, со следами помады Дженис на щеке, он чувствовал себя совершенно спокойно. – Мне кто-нибудь звонит? – приподнял он брови.
– Да… Миссис Лоусон, ваша мать. Она попросила позвать вас.
– Сию минуту.
Онемев от изумления, Дженис смотрела, как Адам, повернувшись к ней, треплет ее по щеке и легонько целует в нос.
– Я буквально на пару минут, моя радость, – пробормотал он и быстро вышел из комнаты вслед за миссис Франклин.
Все смешалось внутри Дженис: страсть, требующая немедленного удовлетворения, досада и ощущение брошенности, тисками сжавшее ей сердце. Только сейчас она вдруг припомнила, что и в самом деле слышался звук, отдаленно похожий на телефонный звонок, но в пылу страсти не обратила на него внимания. В отличие от Адама.
Выходит, пока она, забыв обо всем на свете, отдавалась его ласкам, ум Адама работал холодно и расчетливо, так что он слышал и звонок, и стук в дверь, и присутствие в комнате миссис Франклин? Если так, то понятно, почему его нисколько не смутило появление экономки. Неужели, с отчаянием подумала она, его горячие поцелуи, возбуждающие ласки, и хриплый шепот – все это было сплошным театром, рассчитанным на появление в комнате миссис Франклин. Но зачем ему это понадобилось?
Дженис не успела найти ответа на этот вопрос, потому что Адам снова вернулся в гостиную.
– У меня родилась идея! – объявил он с порога таким легкомысленно-праздничным тоном, что у Дженис закружилась голова, как от катания на карусели. – Если тебя тяготит мое отсутствие, я могу брать тебя с собой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39