быть может, рано или поздно он… ну, что он? Опять тебя полюбит? Но ведь ты не принадлежишь к женщинам его типа, хотя тогда он и обратил на тебя внимание!
Наконец она сосредоточила свой взгляд на полотнах и подошла поближе к стене. Что-то знакомое вывело ее из состояния оцепенения — девушка в строгом белом летнем платье сидела на низком подоконнике со сложенными руками и аккуратно поставленными ногами. Вокруг нее царил хаос студии художника. Карпша дышала напряженным одиночеством. Плечи у девушки были безвольно опущены, и вся ее поза олицетворяла грусть.
— Я нарисовал ее с этюдов, — мягко пробормотал Рафаэль.
— Я здесь похожа на умирающего лебедя.
— Ты просто несчастна и одинока. Она мне не очень удалась, — уже более твердо продолжал он. — В следующий раз я нарисую тебя совсем по-другому.
Она сжалась в комок.
— Следующего раза не будет.
— А ты когда-нибудь могла предположить, что у нас будет «этот раз»? отпарировал он насмешливо. — В Андалусии говорят: «Жизнь намного короче смерти». Подумай об этом.
Глава 9
— Thi еще не спишь, gatita?
Рафаэль, как обычно, укладывался с таким шумом, что мог разбудить и покойника. Сара лежала очень тихо, притворяясь, что спит.
— Должна бы уже проснуться. Я неплохо тут пошумел. — Он мягко рассмеялся. — Я забыл о времени. А ты почему не позвонила мне в студию? Lo siento mucho, — прошептал он хрипло, обнимая и притягивая ее к себе. — Но лучше поздно, чем никогда, es veidad?
— Я устала, — коротко пробормотала она.
— Dios, Сара, кровать всегда к твоим услугам, а я лишь временами, посмеялся он.
— Самодовольный тупица!
— Это какая-то новая игра? Головы, вы хотите меня? Хвосты, вы не хотите меня?
Сара, не произнеся ни слова, выскользнула из его объятий и перекатилась на холодную половину кровати, как бы отгораживаясь от него. Она все еще была под впечатлением подозрений, что мучили ее весь день и весь вечер. Если он любит кого-то еще, то почему не дает ей развод? Или он встретил свою новую любовь совсем недавно? А зачем ему понадобилось тащить ее в постель в тог вечер в Лондоне? А может, эта другая женщина замужем и недоступна ему? Или просто не отвечает ему взаимностью? Вот уже несколько часов, как эти мысли не давали ей покоя, но она все никак не могла найти удовлетворительного ответа. По правде говоря, она не очень-то к этому и стремилась. И ждала, когда он появится.
А он? Он ввалился как ни в чем не бывало и протянул к ней руки, будто она, по какому-то неписаному праву, принадлежала ему. Нет, она не согласна быть только теплым, ждущим ласки телом в его постели, объектом удовлетворения его физических желаний… заменяя какую-то другую, недоступную ему женщину. Ей этого мало. Ее гордость решительно восставала против такой перспективы. Мысли эти обжигали ее, будто кислота, не давая возможности сосредоточиться. Нет, ей этого мало. Соединение двух тел в темноте, без любви, без ласки — это не для нее.
— У меня тоже есть гордость, — заверил ее Рафаэль, явно сердясь. — Мне не надо от тебя ничего, что ты не готова мне дать по доброй воле. Когда благочестивое самоотрицание потеряет для тебя свою привлекательность, ты можешь еще попытаться…
— Никогда! — Она почти выплюнула в него это слово, так была взбешена. — Но у тебя нет другого выбора. На той половине кровати тебе станет холодно и одиноко.
В этом беспечном прорицании было для нее что-то тревожное и угрожающее, от чего ее бросило в дрожь. Но уже очень скоро он задышал ровно и глубоко. Как он может спать, когда она места себе не находит? Из-под ресниц у нее побежали предательские слезы. Рафаэль не попытался ни успокоить, ни переубедить ее. Если в его голосе что-то и прозвучало, так это просто скука. Даже желает ее он, видимо, как-то походя. По правде говоря, она сама не хотела, чтобы он ее хотел, раз уж сама его совсем не хотела, но… Дойдя в своих рассуждениях до этой точки, она бессильно вздохнула, взбешенная, хотя и без малейших на то оснований, его способностью так быстро засыпать, и свернулась твердым калачиком на самом дальнем конце кровати.
— Необходимо официально представить тебя всей семье, — повторила донья Исабель, лежа не двигаясь на кровати.
— Но пока вам еще нехорошо… — обеспокоено пробормотала Сара, понимая, однако, что ее аргументы здесь не имеют никакого веса.
— Я уже выслушала мнение Рафаэля по этому вопросу. Я чувствую себя лучше, — твердо заявила донья Исабель. — Устроим ужин. Я уже готовлю список приглашенных с помощью секретарши Рафаэля, сеньоры Моралес. Тебе тоже будет полезно посмотреть, как делаются такие вещи, Сара.
Сара склонила голову, пряча улыбку, — мать здорово ее в этом натаскала. Подготовить званый ужин для нее было пустяком.
— Хорошо, — согласилась она.
— Приглашения надо разослать завтра. — Проницательные старческие глаза внимательно изучали Сару. — По вечерам тебе надо быть вместе с Рафаэлем, а не проводить время сидя у Моей постели.
Сара была застигнута врасплох.
— Он, вероятно, в студии.
— Консуэло говорит, что он часто засиживается там допоздна.
— Он рисует, — с трудом пробормотала Сара.
— Он просто не находит себе места. Он неудовлетворен. И это нехорошо. Рафаэлем нужно управлять очень осторожно. Умная женщина не даст мужчине почувствовать, что им управляет, — продолжала донья Исабель многозначительно.
Принимая во внимание настроение, в котором сейчас находится Рафаэль, умной женщине понадобился бы пулемет, чтобы к нему приблизиться. Сара с трудом подавила зарождающийся истерический смех. Сама не понимая почему, она не могла пока что быть откровенной с его бабушкой, хотя за последние две недели довольно близко сошлась с доньей Исабель. Бабушка Рафаэля всю жизнь только тем и занимались, что управляла семьей. И хотя Рафаэлемона управлять и не пыталась, не высказать Саре вполне определенно то, что у нее на уме, она тоже не могла.
— Мы очень долго жили врозь. Некоторых… э… трений не избежать, отважилась Сара.
— Я бы занялась этим в первую очередь. Боюсь, что Рафаэль проводит вечера с бутылкой текилы.
— Текилы? — Сара впервые об этом слышала.
— Вместо того чтобы проводить их со своей женой.
Сара покрылась пятнами. Рафаэль сам во всем виноват, и она ему это выскажет.
— Вы считаете, что он пьет? — не сдержалась она.
Донья Исабель посмотрела на нее с надменным видом.
— Ты неправильно меня поняла, — с упреком сказала она. — У Рафаэля нет дурных привычек. Но… — она озабоченно сложила губы, — он стал каким-то диким, каким-то мрачным… Мои сыновья такими не были. Видимо, это у него от матери. То, что он чувствует, он чувствует слишком сильно. И это меня беспокоит.
— Он художник… — попыталась успокоить ее Сара.
— Я не верю в существование особого темперамента художника, — заявила ей донья Исабель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Наконец она сосредоточила свой взгляд на полотнах и подошла поближе к стене. Что-то знакомое вывело ее из состояния оцепенения — девушка в строгом белом летнем платье сидела на низком подоконнике со сложенными руками и аккуратно поставленными ногами. Вокруг нее царил хаос студии художника. Карпша дышала напряженным одиночеством. Плечи у девушки были безвольно опущены, и вся ее поза олицетворяла грусть.
— Я нарисовал ее с этюдов, — мягко пробормотал Рафаэль.
— Я здесь похожа на умирающего лебедя.
— Ты просто несчастна и одинока. Она мне не очень удалась, — уже более твердо продолжал он. — В следующий раз я нарисую тебя совсем по-другому.
Она сжалась в комок.
— Следующего раза не будет.
— А ты когда-нибудь могла предположить, что у нас будет «этот раз»? отпарировал он насмешливо. — В Андалусии говорят: «Жизнь намного короче смерти». Подумай об этом.
Глава 9
— Thi еще не спишь, gatita?
Рафаэль, как обычно, укладывался с таким шумом, что мог разбудить и покойника. Сара лежала очень тихо, притворяясь, что спит.
— Должна бы уже проснуться. Я неплохо тут пошумел. — Он мягко рассмеялся. — Я забыл о времени. А ты почему не позвонила мне в студию? Lo siento mucho, — прошептал он хрипло, обнимая и притягивая ее к себе. — Но лучше поздно, чем никогда, es veidad?
— Я устала, — коротко пробормотала она.
— Dios, Сара, кровать всегда к твоим услугам, а я лишь временами, посмеялся он.
— Самодовольный тупица!
— Это какая-то новая игра? Головы, вы хотите меня? Хвосты, вы не хотите меня?
Сара, не произнеся ни слова, выскользнула из его объятий и перекатилась на холодную половину кровати, как бы отгораживаясь от него. Она все еще была под впечатлением подозрений, что мучили ее весь день и весь вечер. Если он любит кого-то еще, то почему не дает ей развод? Или он встретил свою новую любовь совсем недавно? А зачем ему понадобилось тащить ее в постель в тог вечер в Лондоне? А может, эта другая женщина замужем и недоступна ему? Или просто не отвечает ему взаимностью? Вот уже несколько часов, как эти мысли не давали ей покоя, но она все никак не могла найти удовлетворительного ответа. По правде говоря, она не очень-то к этому и стремилась. И ждала, когда он появится.
А он? Он ввалился как ни в чем не бывало и протянул к ней руки, будто она, по какому-то неписаному праву, принадлежала ему. Нет, она не согласна быть только теплым, ждущим ласки телом в его постели, объектом удовлетворения его физических желаний… заменяя какую-то другую, недоступную ему женщину. Ей этого мало. Ее гордость решительно восставала против такой перспективы. Мысли эти обжигали ее, будто кислота, не давая возможности сосредоточиться. Нет, ей этого мало. Соединение двух тел в темноте, без любви, без ласки — это не для нее.
— У меня тоже есть гордость, — заверил ее Рафаэль, явно сердясь. — Мне не надо от тебя ничего, что ты не готова мне дать по доброй воле. Когда благочестивое самоотрицание потеряет для тебя свою привлекательность, ты можешь еще попытаться…
— Никогда! — Она почти выплюнула в него это слово, так была взбешена. — Но у тебя нет другого выбора. На той половине кровати тебе станет холодно и одиноко.
В этом беспечном прорицании было для нее что-то тревожное и угрожающее, от чего ее бросило в дрожь. Но уже очень скоро он задышал ровно и глубоко. Как он может спать, когда она места себе не находит? Из-под ресниц у нее побежали предательские слезы. Рафаэль не попытался ни успокоить, ни переубедить ее. Если в его голосе что-то и прозвучало, так это просто скука. Даже желает ее он, видимо, как-то походя. По правде говоря, она сама не хотела, чтобы он ее хотел, раз уж сама его совсем не хотела, но… Дойдя в своих рассуждениях до этой точки, она бессильно вздохнула, взбешенная, хотя и без малейших на то оснований, его способностью так быстро засыпать, и свернулась твердым калачиком на самом дальнем конце кровати.
— Необходимо официально представить тебя всей семье, — повторила донья Исабель, лежа не двигаясь на кровати.
— Но пока вам еще нехорошо… — обеспокоено пробормотала Сара, понимая, однако, что ее аргументы здесь не имеют никакого веса.
— Я уже выслушала мнение Рафаэля по этому вопросу. Я чувствую себя лучше, — твердо заявила донья Исабель. — Устроим ужин. Я уже готовлю список приглашенных с помощью секретарши Рафаэля, сеньоры Моралес. Тебе тоже будет полезно посмотреть, как делаются такие вещи, Сара.
Сара склонила голову, пряча улыбку, — мать здорово ее в этом натаскала. Подготовить званый ужин для нее было пустяком.
— Хорошо, — согласилась она.
— Приглашения надо разослать завтра. — Проницательные старческие глаза внимательно изучали Сару. — По вечерам тебе надо быть вместе с Рафаэлем, а не проводить время сидя у Моей постели.
Сара была застигнута врасплох.
— Он, вероятно, в студии.
— Консуэло говорит, что он часто засиживается там допоздна.
— Он рисует, — с трудом пробормотала Сара.
— Он просто не находит себе места. Он неудовлетворен. И это нехорошо. Рафаэлем нужно управлять очень осторожно. Умная женщина не даст мужчине почувствовать, что им управляет, — продолжала донья Исабель многозначительно.
Принимая во внимание настроение, в котором сейчас находится Рафаэль, умной женщине понадобился бы пулемет, чтобы к нему приблизиться. Сара с трудом подавила зарождающийся истерический смех. Сама не понимая почему, она не могла пока что быть откровенной с его бабушкой, хотя за последние две недели довольно близко сошлась с доньей Исабель. Бабушка Рафаэля всю жизнь только тем и занимались, что управляла семьей. И хотя Рафаэлемона управлять и не пыталась, не высказать Саре вполне определенно то, что у нее на уме, она тоже не могла.
— Мы очень долго жили врозь. Некоторых… э… трений не избежать, отважилась Сара.
— Я бы занялась этим в первую очередь. Боюсь, что Рафаэль проводит вечера с бутылкой текилы.
— Текилы? — Сара впервые об этом слышала.
— Вместо того чтобы проводить их со своей женой.
Сара покрылась пятнами. Рафаэль сам во всем виноват, и она ему это выскажет.
— Вы считаете, что он пьет? — не сдержалась она.
Донья Исабель посмотрела на нее с надменным видом.
— Ты неправильно меня поняла, — с упреком сказала она. — У Рафаэля нет дурных привычек. Но… — она озабоченно сложила губы, — он стал каким-то диким, каким-то мрачным… Мои сыновья такими не были. Видимо, это у него от матери. То, что он чувствует, он чувствует слишком сильно. И это меня беспокоит.
— Он художник… — попыталась успокоить ее Сара.
— Я не верю в существование особого темперамента художника, — заявила ей донья Исабель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47