— Я и не подозревал о твоих чувствах.
Ей даже показалось, что он это промурлыкал.
— Ты был ч… чертовски равнодушен ко мне!
Он скривил губы, и она покраснела от смущения.
— Возможно, — пробормотал он успокаивающе. — Еще вина? По всему видно, тебе оно по вкусу.
— Я не голодна, — сказала она, извиняясь, и, отодвинув тарелку, подняла бокал и замерла под блестящим взглядом его золотистых глаз.
— Ни одну женщину так не любили, как тебя.
— Ты женился на мне, только чтобы затащить меня в постель, — тупо пробормотала она. — Зачем лукавить?
— Сара…
Загорелый палец мягко кружил по тыльной стороне ее сжатой в кулак руке, вызывая трепет во всем теле. Грудь заныла под блузкой. Сейчас для нее существовало только это место, и она была готова закричать от прикосновения его пальца. Ошеломленная, она сидела не двигаясь.
— Если бы я захотел, то это произошло бы и до свадьбы, — заверил ее он с ленивым самодовольством. — И ты это знаешь не хуже меня. Так что женился я на тебе не поэтому.
Она раздраженно откинулась на спинку стула, подальше отодвигая от него руку. Но ощущение еще жило в ней, заставляя кипеть в жилах кровь и не давая ей возможности сосредоточиться. Сердце бешено колотилось и не хотело успокаиваться. Что с ней творится?
Рафаэль спрягал руку и так ослепительно улыбнулся, что у нее перехватило дыхание.
— Поговорим об этом позже, — заявил он категорично и откинул назад черноволосую голову; его золотистые глаза довольно блестели. — Так где же ты была, когда я приезжал в Англию?
От этого прямого и неожиданного вопроса она окаменела, а по коже побежали мурашки. Она избегала смотреть ему в глаза.
— Я была в больнице. Это правда, — судорожно пробормотала она, пряча глаза. — Врачи говорили, что у меня угроза выкидыша. Мне был нужен полный покой. Я провалялась там несколько недель, и это было так нудно…
— Ты была больна? — Рафаэль побледнел, и всю его вальяжность как рукой сняло. — Dios! — простонал он со злостью. — Если бы мне сейчас попался твой отец, я бы…
— Но и ты не очень-то меня искал, — произнесла она упавшим голосом.
— Я не имел ни малейшего желания тебя видеть, ведь я был уверен, что ты сделала аборт, — свирепо произнес он. — Твой отец дал мне достаточно ясно понять, что было уже поздно.
— Не очень-то ты мне доверял.
— У них было больше власти над тобой, чем у меня.
— Неправда, — нетвердо возразила она. — Вы меня просто заставляли рваться на части. Ты ненавидел их, они ненавидели тебя, а я оказалась между двух огней, пытаясь вас хоть как-то примирить. Временами мне просто хотелось бежать сломя голову куда глаза глядят и оставить вас наедине друг с другом.
Его выразительный взгляд стал холодным, как лед.
— Я так и не смог переступить через оскорбление, нанесенное мне твоей семьей.
— И это несмотря на то, что у тебя с ними очень много общего, — отважилась Сара.
— Que te pasa? — удивленно спросил Рафаэль. — Что с тобой? Что ты говоришь?
Она криво усмехнулась.
— Для вас я была просто игрушкой, и каждый хотел владеть мной безраздельно. Они купили меня, взяв ребенком к себе в дом, а ты — женившись на мне. Так что давай смотреть правде в глаза. Это была свара между собственниками. Они не хотели меня отдавать, а ты не хотел с ними делиться. Вы занимались перетягиванием каната, и он не мог не порваться.
— Как ты можешь так говорить?
— Могу, — заверила его Сара. — В некотором смысле ты был даже более эгоистичен, чем они. Ты просто взял меня в собственность. У тебя было на меня законное право.
— Сара, — угрожающе прорычал он.
Голова у нее была необычайно легкой, и она прекрасно себя чувствовала.
— Тебе никогда не хотелось знать, почему я была для них всем на этом свете? Или тебе было на это наплевать? Они не очень-то любят, друг друга и почти не разговаривают между собой — без меня им просто не о чем говорить. Они должны были бы разойтись еще много лет назад, но судьба подарила им ребенка. К несчастью, этим ребенком оказалась я…
— Ты не можешь отвечать за их семейные трудности. — Рафаэля эта тема явно не интересовала.
Она скривила мягкие губы.
— Вполне возможно, что ты сразу все понял. Но мне это было трудно, ведь я была лицом слишком заинтересованным. Мне казалось, что причина всех бед — я. Они любят меня, хотя и на свой манер, эгоистично. Им было очень, очень трудно смириться с мыслью, что я к ним больше никогда не вернусь.
Глаза его заблестели неподдельным интересом, и даже его роскошные черные ресницы не смогли этого скрыть.
— И когда же свершилось это чудо?
— Моя двоюродная бабка предложила мне квартиру буквально накануне рождения близнецов. До прошлого года я жила с ней в Труро.
— Труро? — переспросил он.
— Это в Корнуолле.
— А, знаю! — процедил он. — Ты хочешь сказать, что жила там с тех пор, как мы разошлись? Я был уверен, что ты живешь под крылышком у своих родителей.
— Когда в последний раз ты боролся с драконом за прекрасную деву, Рафаэль? — мягко спросила она.
Он стиснул зубы.
— Что ты хочешь сказать?
Сара подхватила креветку и рассеянно ее посасывала. Затем кончиком языка облизала губы и только тут заметила его хищный немигающий взгляд на своих пухлых губах.
— Сегодня, когда драконов уже больше нет, в защите нуждаются лишь совершенно беспомощные существа с пушком за ушами. Мне никогда не нравились люди властные, хозяева жизни. Сама не понимаю, как это я выскочила за тебя замуж? — Она медленно покачала головой, размышляя над этой загадкой. — Это называется: с корабля на бал.
— Чем ты занималась в Труро? — хмуро поинтересовался Рафаэль.
— Всем, что душе угодно, — честно призналась она. — Петиция была белой вороной в семье моей матери. До встречи с ней я прожила двадцать лет на этой планете, не сознавая, что свобода — это неотъемлемое право любого человека. Свобода от желаний, надежд и требований других людей. Ты даже не представляешь себе, как здорово быть самой собой, а именно так я себя и почувствовала, когда смогла преодолеть ощущение вины. Правда, мне понадобилось какое-то время, чтобы набраться смелости и расправить крылышки, но зато потом я проводила в воздухе больше времени, чем любая стюардесса.
Она подцепила еще одну креветку.
— Очень вкусно. — Она помолчала. — Что ты на меня так смотришь?
Его ноздри расширились.
— Что означает «все, что душе угодно»?
Сара задумчиво жевала креветку.
— Тебя это уже давно не должно интересовать.
— Но меня это интересует, и еще как. Не забывай, что ты пока еще моя жена.
— Ты сейчас похож на Гордона… то есть, на того Гордона, каким он мог бы стать. Наберись он мужества… но его жена была феминисткой. И теперь он страшно боится всяких феминисток, хотя и скрывает это. Загорелые пальцы нервно стучали по краю стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Ей даже показалось, что он это промурлыкал.
— Ты был ч… чертовски равнодушен ко мне!
Он скривил губы, и она покраснела от смущения.
— Возможно, — пробормотал он успокаивающе. — Еще вина? По всему видно, тебе оно по вкусу.
— Я не голодна, — сказала она, извиняясь, и, отодвинув тарелку, подняла бокал и замерла под блестящим взглядом его золотистых глаз.
— Ни одну женщину так не любили, как тебя.
— Ты женился на мне, только чтобы затащить меня в постель, — тупо пробормотала она. — Зачем лукавить?
— Сара…
Загорелый палец мягко кружил по тыльной стороне ее сжатой в кулак руке, вызывая трепет во всем теле. Грудь заныла под блузкой. Сейчас для нее существовало только это место, и она была готова закричать от прикосновения его пальца. Ошеломленная, она сидела не двигаясь.
— Если бы я захотел, то это произошло бы и до свадьбы, — заверил ее он с ленивым самодовольством. — И ты это знаешь не хуже меня. Так что женился я на тебе не поэтому.
Она раздраженно откинулась на спинку стула, подальше отодвигая от него руку. Но ощущение еще жило в ней, заставляя кипеть в жилах кровь и не давая ей возможности сосредоточиться. Сердце бешено колотилось и не хотело успокаиваться. Что с ней творится?
Рафаэль спрягал руку и так ослепительно улыбнулся, что у нее перехватило дыхание.
— Поговорим об этом позже, — заявил он категорично и откинул назад черноволосую голову; его золотистые глаза довольно блестели. — Так где же ты была, когда я приезжал в Англию?
От этого прямого и неожиданного вопроса она окаменела, а по коже побежали мурашки. Она избегала смотреть ему в глаза.
— Я была в больнице. Это правда, — судорожно пробормотала она, пряча глаза. — Врачи говорили, что у меня угроза выкидыша. Мне был нужен полный покой. Я провалялась там несколько недель, и это было так нудно…
— Ты была больна? — Рафаэль побледнел, и всю его вальяжность как рукой сняло. — Dios! — простонал он со злостью. — Если бы мне сейчас попался твой отец, я бы…
— Но и ты не очень-то меня искал, — произнесла она упавшим голосом.
— Я не имел ни малейшего желания тебя видеть, ведь я был уверен, что ты сделала аборт, — свирепо произнес он. — Твой отец дал мне достаточно ясно понять, что было уже поздно.
— Не очень-то ты мне доверял.
— У них было больше власти над тобой, чем у меня.
— Неправда, — нетвердо возразила она. — Вы меня просто заставляли рваться на части. Ты ненавидел их, они ненавидели тебя, а я оказалась между двух огней, пытаясь вас хоть как-то примирить. Временами мне просто хотелось бежать сломя голову куда глаза глядят и оставить вас наедине друг с другом.
Его выразительный взгляд стал холодным, как лед.
— Я так и не смог переступить через оскорбление, нанесенное мне твоей семьей.
— И это несмотря на то, что у тебя с ними очень много общего, — отважилась Сара.
— Que te pasa? — удивленно спросил Рафаэль. — Что с тобой? Что ты говоришь?
Она криво усмехнулась.
— Для вас я была просто игрушкой, и каждый хотел владеть мной безраздельно. Они купили меня, взяв ребенком к себе в дом, а ты — женившись на мне. Так что давай смотреть правде в глаза. Это была свара между собственниками. Они не хотели меня отдавать, а ты не хотел с ними делиться. Вы занимались перетягиванием каната, и он не мог не порваться.
— Как ты можешь так говорить?
— Могу, — заверила его Сара. — В некотором смысле ты был даже более эгоистичен, чем они. Ты просто взял меня в собственность. У тебя было на меня законное право.
— Сара, — угрожающе прорычал он.
Голова у нее была необычайно легкой, и она прекрасно себя чувствовала.
— Тебе никогда не хотелось знать, почему я была для них всем на этом свете? Или тебе было на это наплевать? Они не очень-то любят, друг друга и почти не разговаривают между собой — без меня им просто не о чем говорить. Они должны были бы разойтись еще много лет назад, но судьба подарила им ребенка. К несчастью, этим ребенком оказалась я…
— Ты не можешь отвечать за их семейные трудности. — Рафаэля эта тема явно не интересовала.
Она скривила мягкие губы.
— Вполне возможно, что ты сразу все понял. Но мне это было трудно, ведь я была лицом слишком заинтересованным. Мне казалось, что причина всех бед — я. Они любят меня, хотя и на свой манер, эгоистично. Им было очень, очень трудно смириться с мыслью, что я к ним больше никогда не вернусь.
Глаза его заблестели неподдельным интересом, и даже его роскошные черные ресницы не смогли этого скрыть.
— И когда же свершилось это чудо?
— Моя двоюродная бабка предложила мне квартиру буквально накануне рождения близнецов. До прошлого года я жила с ней в Труро.
— Труро? — переспросил он.
— Это в Корнуолле.
— А, знаю! — процедил он. — Ты хочешь сказать, что жила там с тех пор, как мы разошлись? Я был уверен, что ты живешь под крылышком у своих родителей.
— Когда в последний раз ты боролся с драконом за прекрасную деву, Рафаэль? — мягко спросила она.
Он стиснул зубы.
— Что ты хочешь сказать?
Сара подхватила креветку и рассеянно ее посасывала. Затем кончиком языка облизала губы и только тут заметила его хищный немигающий взгляд на своих пухлых губах.
— Сегодня, когда драконов уже больше нет, в защите нуждаются лишь совершенно беспомощные существа с пушком за ушами. Мне никогда не нравились люди властные, хозяева жизни. Сама не понимаю, как это я выскочила за тебя замуж? — Она медленно покачала головой, размышляя над этой загадкой. — Это называется: с корабля на бал.
— Чем ты занималась в Труро? — хмуро поинтересовался Рафаэль.
— Всем, что душе угодно, — честно призналась она. — Петиция была белой вороной в семье моей матери. До встречи с ней я прожила двадцать лет на этой планете, не сознавая, что свобода — это неотъемлемое право любого человека. Свобода от желаний, надежд и требований других людей. Ты даже не представляешь себе, как здорово быть самой собой, а именно так я себя и почувствовала, когда смогла преодолеть ощущение вины. Правда, мне понадобилось какое-то время, чтобы набраться смелости и расправить крылышки, но зато потом я проводила в воздухе больше времени, чем любая стюардесса.
Она подцепила еще одну креветку.
— Очень вкусно. — Она помолчала. — Что ты на меня так смотришь?
Его ноздри расширились.
— Что означает «все, что душе угодно»?
Сара задумчиво жевала креветку.
— Тебя это уже давно не должно интересовать.
— Но меня это интересует, и еще как. Не забывай, что ты пока еще моя жена.
— Ты сейчас похож на Гордона… то есть, на того Гордона, каким он мог бы стать. Наберись он мужества… но его жена была феминисткой. И теперь он страшно боится всяких феминисток, хотя и скрывает это. Загорелые пальцы нервно стучали по краю стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47