Рыба для нее — хотя мать коренная бостонка — это лососина, морские языки, горная форель, зажаренная на вертеле, отварная или припущенная в масле. Любая рыба, имеющая настоящий вкус рыбы, с позором изгнана со стола.
— Кстати, о рыбе. Я видел на причале лодку.
Может ею воспользоваться горожанин, в чьем генеалогическом древе в обозримом родстве деревенских жителей не наблюдается?
— Да пожалуйста, берите. В сарае лежит навесной двигатель, но он слабый — всего три лошадиные силы. Когда-то имелся и более мощный, но я его продала.
— Значит, можно кататься на водных лыжах! Мэгги на миг представила загорелого стройного Сэма на водных лыжах: сильные бедра напряжены, мускулистый торс влажно поблескивает над узкими…
— В сарае есть рыболовные снасти, — поспешно сказала она. — Возьмите, если хотите. Наживку можно купить у моста на шоссе.
— Вас не затруднит поехать со мной и показать, где самые рыбные места?
Поехать с ним на рыбалку? Сидеть в тесной лодочке вдвоем, когда кругом на много миль ни души? Нет, она достаточно себя изучила и доверия к себе не питала.
— Нет, Сэм, спасибо. Ближайшие несколько дней я буду очень занята. Собственно, даже ближайшие несколько недель, — поспешно прибавила она, испугавшись, что ради нее он отложит рыбалку. Ее взгляд скользнул по его густым непослушным волосам, чей цвет так разительно контрастировал с загорелым лицом; она почти физически почувствовала, как удаляется в свою защитную скорлупу. Даже черепахи знают, что, когда грозит опасность, надо спрятаться.
Сэм поднялся из-за стола — медленно, словно нарочно демонстрируя ей свой длинный сухощавый торс. Свитер он снял — тот, что был на нем утром, — и теперь его широкие плечи обтягивала синяя рубашка «шамбре». У Карлайла была почти такая же — сплошь из карманов, клапанов и нашивок. Только Карлайл выглядел в ней по-дурацки. На Сэме она сидела просто здорово.
— Красивая рубашка.
— Спасибо. Подарок моей жены.
Эти слова всю ночь эхом отдавались в сознании Мэгги. Когда он их произносил, его голос звучал тяжело. Словно камни бросал. Словно предупреждал ее. Как будто она нуждалась в предупреждении.
Она вспыхивала при одном воспоминании о тех кратких мгновеньях в его объятиях в то утро — его губы, прижатые к ее губам, его язык, овладевающий ее ртом, словно имел на это полное право.
Забудь, приказала она себе. Но, к сожалению, исполнение приказов всегда давалось ей плохо — даже собственных. Не успев вовремя остановиться, она уже предавалась воспоминаниям о его сильных руках и длинных пальцах с квадратными ногтями, о лучиках у его глаз, о солнечных бликах, смягчавших резкие черты лица. И даже о терпком запахе его тела и сладком мятном вкусе губ.
Ты одержима похотью к женатому мужчине, вот до чего ты дошла, Мэри Маргарет Дункан!
Я не одержима! Если мужчина хорошо сложен, если мне иногда до боли хочется ласки рук, поцелуев и… и…
Мэгги вполголоса выругалась и отшвырнула подушку. Перевернувшись на живот, она сжала ладонь в кулак и вцепилась в него зубами. Она разведена. Это не значит, что она должна себя похоронить. Другие женщины в ее положении заводили романы. Но ее такая жизнь не устраивала. Мужчина, с которым она легла бы в постель, должен быть ей небезразличен, и, следовательно, временная связь исключается. Временная связь когда-то подходит к концу, и Мэгги снова останется при своем. Ее удел — одиночество и непокой.
Нет, снова подвергать себя подобным испытаниям она не согласна. Против этого восставал не только ее разум, но и чувства.
Ее охватили воспоминания о том вечере, когда она сообщила Карлайлу свою большую новость, — воспоминания столь ясные, словно все случилось только на прошлой неделе. Она уже летала как на крыльях, узнав накануне о том, что включена в список кандидатов на пост вице-президента, а теперь и вовсе не знала, куда деваться от радости. Она была изумлена, возбуждена, взбудоражена, словно уже держала счастье в своих руках. Они с Карлайлом давно решили отметить шампанским его вступление в партнерство, но она сочла, что ее новость требует праздника.
— Карр, я сегодня ушла с работы раньше, чтобы заскочить к гинекологу, — сказала она, наливая ему бокал, не успел он снять пальто и поставить кейс. И, не дожидаясь ответа, не в силах более молчать, выпалила:
— Дорогой, угадай, что мне сказали! У нас будет ребенок!
Карлайл поставил бокал, не пригубив, и устремил на нее пристальный взгляд суженных серых глаз.
— Я, наверное, не так понял. Будь добра, повтори, — сказал он.
Она, как последняя дура, потеряла голову от радости и не сразу поняла, что он воспринял новость иначе; чем она.
— Да нет же, Карр, ты все понял правильно. У меня не грипп, и это не усталость, не переутомление. Давление слегка повышено, но беспокоиться нечего. Я на втором месяце. Поэтому я была такая вялая в последнее время.
От недоверия он перешел к насмешкам, которые сменились холодной злостью.
— Я, кажется, ясно дал понять после свадьбы, что дети не входят в мои планы на ближайшее будущее.
— Ближайшее? Но ведь мы женаты уже…
— Никаких детей.
У Мэгги закружилась голова. Зря она выпила полбокала шампанского. Она была так взволнованна, так уверена, что Карлайл разделит ее радость.
— Но ведь ребенок уже есть, — прошептала она.
— Так избавься от него. Мы не можем позволить себе ребенка.
— Как «не можем»? А кто же тогда может? Ведь никто за нас этого не сделает.
Все попытки убедить Карлайла оказались тщетны. Так бывало и раньше. Мэгги волновалась все сильнее, что давало Карлайлу психологическое преимущество в споре. Он был квалифицированным юристом, и ей ли с ним тягаться.
Ссора закончилась приступом рвоты. Когда Мэгги вернулась из уборной, мужа не было. В первый раз он не ночевал дома. Он снимал комнату рядом с офисом на случай, если придется задержаться на работе. Лишь после развода она узнала о его женщинах. Но тогда это уже не имело значения.
Когда дошло до раздела имущества, он проявил « известное благородство, но во время совместной жизни они тратили все деньги, что зарабатывали вдвоем. Если не считать пакета облигаций, подаренных ей отцом к окончанию Уортона, у нее почти ничего не осталось. От роскошной квартиры, конечно, пришлось отказаться. Машину она сменила на марку поскромнее и переехала в крошечную квартирку, на оплату которой еле хватало денег. Тут подоспело назначение на должность вице-президента, но, принимая поздравления, искренние и не очень, она больше думала о врачах и клиниках, чем о новом офисе и обучении помощника.
И понеслось. Кривая рынка напоминала американские горки, клиенты словно с ума посходили и обрывали ей телефон с утра до позднего вечера. Утренние недомогания превращались в сущую пытку, пуговицы на юбках пришлось перешить, а пиджаки и вовсе не застегивались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Кстати, о рыбе. Я видел на причале лодку.
Может ею воспользоваться горожанин, в чьем генеалогическом древе в обозримом родстве деревенских жителей не наблюдается?
— Да пожалуйста, берите. В сарае лежит навесной двигатель, но он слабый — всего три лошадиные силы. Когда-то имелся и более мощный, но я его продала.
— Значит, можно кататься на водных лыжах! Мэгги на миг представила загорелого стройного Сэма на водных лыжах: сильные бедра напряжены, мускулистый торс влажно поблескивает над узкими…
— В сарае есть рыболовные снасти, — поспешно сказала она. — Возьмите, если хотите. Наживку можно купить у моста на шоссе.
— Вас не затруднит поехать со мной и показать, где самые рыбные места?
Поехать с ним на рыбалку? Сидеть в тесной лодочке вдвоем, когда кругом на много миль ни души? Нет, она достаточно себя изучила и доверия к себе не питала.
— Нет, Сэм, спасибо. Ближайшие несколько дней я буду очень занята. Собственно, даже ближайшие несколько недель, — поспешно прибавила она, испугавшись, что ради нее он отложит рыбалку. Ее взгляд скользнул по его густым непослушным волосам, чей цвет так разительно контрастировал с загорелым лицом; она почти физически почувствовала, как удаляется в свою защитную скорлупу. Даже черепахи знают, что, когда грозит опасность, надо спрятаться.
Сэм поднялся из-за стола — медленно, словно нарочно демонстрируя ей свой длинный сухощавый торс. Свитер он снял — тот, что был на нем утром, — и теперь его широкие плечи обтягивала синяя рубашка «шамбре». У Карлайла была почти такая же — сплошь из карманов, клапанов и нашивок. Только Карлайл выглядел в ней по-дурацки. На Сэме она сидела просто здорово.
— Красивая рубашка.
— Спасибо. Подарок моей жены.
Эти слова всю ночь эхом отдавались в сознании Мэгги. Когда он их произносил, его голос звучал тяжело. Словно камни бросал. Словно предупреждал ее. Как будто она нуждалась в предупреждении.
Она вспыхивала при одном воспоминании о тех кратких мгновеньях в его объятиях в то утро — его губы, прижатые к ее губам, его язык, овладевающий ее ртом, словно имел на это полное право.
Забудь, приказала она себе. Но, к сожалению, исполнение приказов всегда давалось ей плохо — даже собственных. Не успев вовремя остановиться, она уже предавалась воспоминаниям о его сильных руках и длинных пальцах с квадратными ногтями, о лучиках у его глаз, о солнечных бликах, смягчавших резкие черты лица. И даже о терпком запахе его тела и сладком мятном вкусе губ.
Ты одержима похотью к женатому мужчине, вот до чего ты дошла, Мэри Маргарет Дункан!
Я не одержима! Если мужчина хорошо сложен, если мне иногда до боли хочется ласки рук, поцелуев и… и…
Мэгги вполголоса выругалась и отшвырнула подушку. Перевернувшись на живот, она сжала ладонь в кулак и вцепилась в него зубами. Она разведена. Это не значит, что она должна себя похоронить. Другие женщины в ее положении заводили романы. Но ее такая жизнь не устраивала. Мужчина, с которым она легла бы в постель, должен быть ей небезразличен, и, следовательно, временная связь исключается. Временная связь когда-то подходит к концу, и Мэгги снова останется при своем. Ее удел — одиночество и непокой.
Нет, снова подвергать себя подобным испытаниям она не согласна. Против этого восставал не только ее разум, но и чувства.
Ее охватили воспоминания о том вечере, когда она сообщила Карлайлу свою большую новость, — воспоминания столь ясные, словно все случилось только на прошлой неделе. Она уже летала как на крыльях, узнав накануне о том, что включена в список кандидатов на пост вице-президента, а теперь и вовсе не знала, куда деваться от радости. Она была изумлена, возбуждена, взбудоражена, словно уже держала счастье в своих руках. Они с Карлайлом давно решили отметить шампанским его вступление в партнерство, но она сочла, что ее новость требует праздника.
— Карр, я сегодня ушла с работы раньше, чтобы заскочить к гинекологу, — сказала она, наливая ему бокал, не успел он снять пальто и поставить кейс. И, не дожидаясь ответа, не в силах более молчать, выпалила:
— Дорогой, угадай, что мне сказали! У нас будет ребенок!
Карлайл поставил бокал, не пригубив, и устремил на нее пристальный взгляд суженных серых глаз.
— Я, наверное, не так понял. Будь добра, повтори, — сказал он.
Она, как последняя дура, потеряла голову от радости и не сразу поняла, что он воспринял новость иначе; чем она.
— Да нет же, Карр, ты все понял правильно. У меня не грипп, и это не усталость, не переутомление. Давление слегка повышено, но беспокоиться нечего. Я на втором месяце. Поэтому я была такая вялая в последнее время.
От недоверия он перешел к насмешкам, которые сменились холодной злостью.
— Я, кажется, ясно дал понять после свадьбы, что дети не входят в мои планы на ближайшее будущее.
— Ближайшее? Но ведь мы женаты уже…
— Никаких детей.
У Мэгги закружилась голова. Зря она выпила полбокала шампанского. Она была так взволнованна, так уверена, что Карлайл разделит ее радость.
— Но ведь ребенок уже есть, — прошептала она.
— Так избавься от него. Мы не можем позволить себе ребенка.
— Как «не можем»? А кто же тогда может? Ведь никто за нас этого не сделает.
Все попытки убедить Карлайла оказались тщетны. Так бывало и раньше. Мэгги волновалась все сильнее, что давало Карлайлу психологическое преимущество в споре. Он был квалифицированным юристом, и ей ли с ним тягаться.
Ссора закончилась приступом рвоты. Когда Мэгги вернулась из уборной, мужа не было. В первый раз он не ночевал дома. Он снимал комнату рядом с офисом на случай, если придется задержаться на работе. Лишь после развода она узнала о его женщинах. Но тогда это уже не имело значения.
Когда дошло до раздела имущества, он проявил « известное благородство, но во время совместной жизни они тратили все деньги, что зарабатывали вдвоем. Если не считать пакета облигаций, подаренных ей отцом к окончанию Уортона, у нее почти ничего не осталось. От роскошной квартиры, конечно, пришлось отказаться. Машину она сменила на марку поскромнее и переехала в крошечную квартирку, на оплату которой еле хватало денег. Тут подоспело назначение на должность вице-президента, но, принимая поздравления, искренние и не очень, она больше думала о врачах и клиниках, чем о новом офисе и обучении помощника.
И понеслось. Кривая рынка напоминала американские горки, клиенты словно с ума посходили и обрывали ей телефон с утра до позднего вечера. Утренние недомогания превращались в сущую пытку, пуговицы на юбках пришлось перешить, а пиджаки и вовсе не застегивались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41