И вообще, где ему, мужчине, понять, чего стоил ей сегодняшний день… Но нет, ему дано это понять — иначе это был бы не он.
— Чего изволите пожелать? — шутливо осведомился Джек.
Джорджия ощутила, как у нее запылало лицо. Как мог он задать такой интимный вопрос в центре полного людей вестибюля отеля? И вдруг до нее дошло, что он имеет в виду обед. Джек усмехнулся со значением, словно понял ее мысли, и уточнил ласково:
— Я имел в виду — чего изволите пожелать сначала, то есть на обед. — И, не удержавшись, добавил:
— Остальным мы займемся позже — обещаю.
— Откуда мне знать, что я захочу на обед? — Она сочла за лучшее оставить довесок без внимания.
— У-у, какие мы сегодня злые! — рассмеялся Джек.
— Вовсе нет, — буркнула она, но, не в силах сдержаться, улыбнулась: смех у него такой заразительный. — Да нет, я не…
— Что, Джо?
Резко умолкнув, Джорджия повела плечами.
— Просто я волнуюсь, — искренне призналась она.
Он откровенно удивился:
— Волнуешься? Почему?
— Как — почему? — изумилась она. — Ты еще спрашиваешь — почему?
Он собрался что-то сказать, вздохнул, подумал, наконец проговорил:
— Понятия не имею.
— А тебя разве нисколько не волнует… то, что будет сегодня?
— Конечно, нет. Слушай, Джо, если ты передумала…
— Нет! — поспешно прервала она его, видя, как он улыбнулся ее поспешности, но не обратила на его реакцию внимания. — Дело не в этом.
— Тогда в чем же?
Она в самом деле не знала, как передать свои страхи, чтобы он понял. Сама не могла бы определить, чем они вызваны.
— Джек, ведь это зрело больше двадцати лет. По крайней мере что касается меня.
Он никак не выразил свое изумление тем, что Джорджия больше двадцати лет хотела его, не подтвердил, что и сам испытывал то же самое. Он понятия не имеет, какие желания одолевали ее еще тогда, когда они были подростками. Господь свидетель, ей удалось скрыть свои чувства.
— И я беспокоюсь, что сделали со мной все прошедшие годы, — говорила она. — Со мной… с нами. Просто я… — вздохнув, она сжала кулаки и тотчас же расслабила руки, — волнуюсь, вот и все.
Наконец осмыслив ее слова, Джек шагнул к ней, нежно провел пальцами по ее губам, обхватил подбородок, нагнулся, поцеловал ее — быстрым, легким поцелуем — и сразу отступил назад. Этот мимолетный поцелуй продолжался лишь несколько секунд, но у нее бешено заколотилось сердце и голова пошла кругом, словно она сошла с «чертова колеса». Она встретилась с Джеком взглядом, и у нее подогнулись колени.
— Прошлое осталось в прошлом, Джо, — произнес он тихо и нежно. — Что бы ни произошло сегодня, мы этим обязаны настоящему, а не тому, что осталось позади. Прошлое… — Вздохнув, он печально улыбнулся.
И тут его легонько толкнула в спину не в меру спешащая дама. Инстинктивно, пытаясь сохранить равновесие, он снова шагнул вперед — и закончил свою речь еще одним поцелуем, уже не столь невинным. Когда он отпустил Джорджию, она едва удержалась на ногах, — о Боже, и так она реагирует всего лишь на прикосновение, на поцелуй…
— Идем к тебе? — Она услышала свои слова как бы со стороны, голова у нее кружилась.
Взглянув ей прямо в глаза, Джек погладил ее по подбородку.
— Ты уверена, Джо, что хочешь этого?
— Абсолютно уверена. — Она безуспешно пыталась унять охватившую ее дрожь.
Он молча взял ее под руку, и они пошли к лестнице.
Глава 8
Джек закрыл дверь своего номера: наконец-то, хоть на какое-то время они отгородились от всего остального мира. Сознание, что здесь им никто и ничто не помешает, придавало ему уверенности. Пока они с Джорджией здесь, никто не нарушит их уединения, все у них — в их вселенной — будет правильно и хорошо, и никому не удастся помешать этому.
Вот так, бывало, они встречались с Джорджией, когда были детьми, в их, только их, укромной бухточке. Удаленная от города, от всего, что делало их жизнь несчастливой, бухточка идеально подходила для встреч двух подростков — там они проводили дни, забывая о враждебном мире.
То же умиротворенное спокойствие наполнило душу Джека и в эти минуты.
Рядом с Джорджией ему ни о чем не надо тревожиться. Кроме нее, ему ничего не нужно — и как это он давным-давно не догадался? Вот она призналась ему, что больше двух десятилетий ждала того, ради чего пришла к нему, и в этот миг над ним словно разверзлись небеса, уронив ему в руки бесценный дар. А где-то в глубине подсознания зрела мысль: не ждал ли и он все эти годы того же?
Год, проведенный в Карлайле, оказался погребен под толщей воспоминаний, и Джек с трудом узнавал город. Разумеется, память сохранила Джорджию, их дружбу; жестокость его приемных родителей, ее отца. Все остальное — туманное, смутное, как картины из полузабытого фильма.
Мысли и воспоминания о Джорджии никогда не покидали его, и теперь она снова с ним — теплая, нежная и прекрасная. Она желает того же, что и он сам. Она стоит и смотрит на него, едва переступив порог. Бледно-голубые джинсы обтягивают ее стройные ноги и округлые бедра; свободный джемпер раскрашен всеми цветами осени; волосы горят золотом опавшей листвы, а глаза темнеют свинцом осеннего неба.
Осень всегда была его любимым временем года: чистый, прохладный воздух, пропитанный дымом костров, непредсказуемые перемены в природе… медленное умирание, которому суждено обернуться возрождением. И вдруг Джек понял: не нужен ему сейчас никакой обед — ему нужна только Джорджия…
Без единого слова он ласково провел ладонью по ее нежной открытой шее, нырнул под волосы, обхватил затылок, мягким движением привлек ее к себе и, закрыв глаза, обхватил ее губы своими.
Она мягко поддалась ему, без малейшей борьбы — словно вернулась домой после долгого, опасного путешествия, — вся расслабилась и прижала ладони к его груди. Губы ее скользнули по его губам, дыхание теплым, чарующим дуновением пощекотало ему рот. Она наклонила к себе его голову, увлекла его новыми поцелуями. Забытый дипломат выскользнул из разжавшихся пальцев Джека и с глухим стуком упал на пол. Ноги их переплелись, груди стали как одно целое, сердца забились в унисон…
Память о ней он хранил в самых сокровенных уголках души, никогда не знавшей истинной любви. Она наполнила его чем-то родным, славным, чего ему никак не удавалось найти, и сердце его откликалось на каждое ее прикосновение. Джо права: с первого дня их знакомства между ними возникло нечто неразрывное, но лишь теперь им дано дойти до развязки, до конца…
«Развязка», «конец»… эти слова тревогой отозвались в нем. Неужели их отношениям неизбежно придет конец? Но он не желает, он вовсе не готов принять эту мысль. Все происходящее так ново, не похоже ни на что прежнее и слишком хрупко. Он должен осознать все, осмыслить — лишь тогда можно думать о будущем, о их будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Чего изволите пожелать? — шутливо осведомился Джек.
Джорджия ощутила, как у нее запылало лицо. Как мог он задать такой интимный вопрос в центре полного людей вестибюля отеля? И вдруг до нее дошло, что он имеет в виду обед. Джек усмехнулся со значением, словно понял ее мысли, и уточнил ласково:
— Я имел в виду — чего изволите пожелать сначала, то есть на обед. — И, не удержавшись, добавил:
— Остальным мы займемся позже — обещаю.
— Откуда мне знать, что я захочу на обед? — Она сочла за лучшее оставить довесок без внимания.
— У-у, какие мы сегодня злые! — рассмеялся Джек.
— Вовсе нет, — буркнула она, но, не в силах сдержаться, улыбнулась: смех у него такой заразительный. — Да нет, я не…
— Что, Джо?
Резко умолкнув, Джорджия повела плечами.
— Просто я волнуюсь, — искренне призналась она.
Он откровенно удивился:
— Волнуешься? Почему?
— Как — почему? — изумилась она. — Ты еще спрашиваешь — почему?
Он собрался что-то сказать, вздохнул, подумал, наконец проговорил:
— Понятия не имею.
— А тебя разве нисколько не волнует… то, что будет сегодня?
— Конечно, нет. Слушай, Джо, если ты передумала…
— Нет! — поспешно прервала она его, видя, как он улыбнулся ее поспешности, но не обратила на его реакцию внимания. — Дело не в этом.
— Тогда в чем же?
Она в самом деле не знала, как передать свои страхи, чтобы он понял. Сама не могла бы определить, чем они вызваны.
— Джек, ведь это зрело больше двадцати лет. По крайней мере что касается меня.
Он никак не выразил свое изумление тем, что Джорджия больше двадцати лет хотела его, не подтвердил, что и сам испытывал то же самое. Он понятия не имеет, какие желания одолевали ее еще тогда, когда они были подростками. Господь свидетель, ей удалось скрыть свои чувства.
— И я беспокоюсь, что сделали со мной все прошедшие годы, — говорила она. — Со мной… с нами. Просто я… — вздохнув, она сжала кулаки и тотчас же расслабила руки, — волнуюсь, вот и все.
Наконец осмыслив ее слова, Джек шагнул к ней, нежно провел пальцами по ее губам, обхватил подбородок, нагнулся, поцеловал ее — быстрым, легким поцелуем — и сразу отступил назад. Этот мимолетный поцелуй продолжался лишь несколько секунд, но у нее бешено заколотилось сердце и голова пошла кругом, словно она сошла с «чертова колеса». Она встретилась с Джеком взглядом, и у нее подогнулись колени.
— Прошлое осталось в прошлом, Джо, — произнес он тихо и нежно. — Что бы ни произошло сегодня, мы этим обязаны настоящему, а не тому, что осталось позади. Прошлое… — Вздохнув, он печально улыбнулся.
И тут его легонько толкнула в спину не в меру спешащая дама. Инстинктивно, пытаясь сохранить равновесие, он снова шагнул вперед — и закончил свою речь еще одним поцелуем, уже не столь невинным. Когда он отпустил Джорджию, она едва удержалась на ногах, — о Боже, и так она реагирует всего лишь на прикосновение, на поцелуй…
— Идем к тебе? — Она услышала свои слова как бы со стороны, голова у нее кружилась.
Взглянув ей прямо в глаза, Джек погладил ее по подбородку.
— Ты уверена, Джо, что хочешь этого?
— Абсолютно уверена. — Она безуспешно пыталась унять охватившую ее дрожь.
Он молча взял ее под руку, и они пошли к лестнице.
Глава 8
Джек закрыл дверь своего номера: наконец-то, хоть на какое-то время они отгородились от всего остального мира. Сознание, что здесь им никто и ничто не помешает, придавало ему уверенности. Пока они с Джорджией здесь, никто не нарушит их уединения, все у них — в их вселенной — будет правильно и хорошо, и никому не удастся помешать этому.
Вот так, бывало, они встречались с Джорджией, когда были детьми, в их, только их, укромной бухточке. Удаленная от города, от всего, что делало их жизнь несчастливой, бухточка идеально подходила для встреч двух подростков — там они проводили дни, забывая о враждебном мире.
То же умиротворенное спокойствие наполнило душу Джека и в эти минуты.
Рядом с Джорджией ему ни о чем не надо тревожиться. Кроме нее, ему ничего не нужно — и как это он давным-давно не догадался? Вот она призналась ему, что больше двух десятилетий ждала того, ради чего пришла к нему, и в этот миг над ним словно разверзлись небеса, уронив ему в руки бесценный дар. А где-то в глубине подсознания зрела мысль: не ждал ли и он все эти годы того же?
Год, проведенный в Карлайле, оказался погребен под толщей воспоминаний, и Джек с трудом узнавал город. Разумеется, память сохранила Джорджию, их дружбу; жестокость его приемных родителей, ее отца. Все остальное — туманное, смутное, как картины из полузабытого фильма.
Мысли и воспоминания о Джорджии никогда не покидали его, и теперь она снова с ним — теплая, нежная и прекрасная. Она желает того же, что и он сам. Она стоит и смотрит на него, едва переступив порог. Бледно-голубые джинсы обтягивают ее стройные ноги и округлые бедра; свободный джемпер раскрашен всеми цветами осени; волосы горят золотом опавшей листвы, а глаза темнеют свинцом осеннего неба.
Осень всегда была его любимым временем года: чистый, прохладный воздух, пропитанный дымом костров, непредсказуемые перемены в природе… медленное умирание, которому суждено обернуться возрождением. И вдруг Джек понял: не нужен ему сейчас никакой обед — ему нужна только Джорджия…
Без единого слова он ласково провел ладонью по ее нежной открытой шее, нырнул под волосы, обхватил затылок, мягким движением привлек ее к себе и, закрыв глаза, обхватил ее губы своими.
Она мягко поддалась ему, без малейшей борьбы — словно вернулась домой после долгого, опасного путешествия, — вся расслабилась и прижала ладони к его груди. Губы ее скользнули по его губам, дыхание теплым, чарующим дуновением пощекотало ему рот. Она наклонила к себе его голову, увлекла его новыми поцелуями. Забытый дипломат выскользнул из разжавшихся пальцев Джека и с глухим стуком упал на пол. Ноги их переплелись, груди стали как одно целое, сердца забились в унисон…
Память о ней он хранил в самых сокровенных уголках души, никогда не знавшей истинной любви. Она наполнила его чем-то родным, славным, чего ему никак не удавалось найти, и сердце его откликалось на каждое ее прикосновение. Джо права: с первого дня их знакомства между ними возникло нечто неразрывное, но лишь теперь им дано дойти до развязки, до конца…
«Развязка», «конец»… эти слова тревогой отозвались в нем. Неужели их отношениям неизбежно придет конец? Но он не желает, он вовсе не готов принять эту мысль. Все происходящее так ново, не похоже ни на что прежнее и слишком хрупко. Он должен осознать все, осмыслить — лишь тогда можно думать о будущем, о их будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35