Трудно сейчас представить, что когда-то он был бессилен против взрослых. Да и что мог сделать восемнадцатилетний мальчишка? Сейчас ему уже сорок — вполне взрослый мужчина. В финансовом плане достиг большого успеха: начал с пустого места, но с годами дело его разрослось, окрепло, особенно в последнее время, когда в него влились, по доброй воле или вынужденно, многие крупные фирмы. Приобретение «Лавендер индастриз» — значительное событие, и не только из-за стоимости компании.
Поднявшись по широкой лестнице, Джек постучал в дверь бронзовым молотком — и вдруг подумал: сколько раз он бывал в этом доме, но никогда не входил через парадную дверь.
Массивные дубовые створки отворились — и у Джека перехватило дыхание, когда он увидел стоящего за порогом. А тот только и сказал, так просто, будто они виделись вчера:
— А-а, Маккормик.
«Ну и ну, — подумал Джек, — на что он похож!» Волосы, когда-то светлые, безжизненными серыми прядями спадают на безвольный лоб; кожа, резиновой маской обтягивающая лицо, приобрела пепельный оттенок. Грегори Лавендер стал ниже ростом, сгорбился и согнулся, словно не в силах был держать вес своего тела. Джек быстро прикинул, сколько ему сейчас лет: должно быть, за шестьдесят. Если Джорджия осталась у него в памяти четырнадцатилетней девочкой, то отец ее — суровым, сильным мужчиной средних лет. Только теперь до него дошло, что перед ним старик, что прошло два десятилетия… Ему потребовались некоторые усилия, чтобы пробудить, освежить гнев и злость, которые он носил в сердце двадцать лет.
— Соскучились по мне, старина? — попытался он скрыть свою реакцию на то, как сильно сдал этот человек.
— Да не то чтобы очень, — подхватил его тон Лавендер. — Просто выбора у меня, пожалуй, нет. — И с явной неохотой отступил в сторону, пропуская посетителя в свой дом.
На Джека пахнуло непривычным запахом — затхлым, спертым. Тогда, давно, он, если не считать редких набегов на кухню за едой или в туалет, бывал только в комнате Джо. А там всегда пахло свежесрезанными цветами и нежными духами (последнее, он помнит, приводило его в недоумение). Дом, судя по всему, как и его хозяин, основательно состарился с годами.
— Удивлены, что это именно я тот, кто охотится за «Лавендер индастриз»? — Джек прошел следом за стариком в гостиную.
— Удивлен — не то слово. Я вас воображал до этой минуты где-нибудь в одиночке в Лортоне или Куантико. Или даже мертвым. Это как вам больше нравится. — Он помолчал. — В лучшем случае — что вы проводите свои бренные дни в компании пьянчуг, презирающих вас, как вы когда-то презирали всех, кто о вас заботился.
Джеку пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать готовый сорваться с губ яростный ответ. Он лишь стиснул зубы и ровным голосом проговорил:
— Как видите, воображение вас подвело, старина.
Грегори Лавендер, скривившись, повернулся к нему спиной, и Джек остался стоять в дверях, осматриваясь. Слабые лучи зимнего солнца пробиваются сквозь ветхие шторы. Мебель, старообразная и мрачная, покрыта толстым слоем пыли. Кто поверил бы, что это жилище самого богатого в городе человека… «Несчастный старикашка, — думал Джек. — На создание домашнего уюта тратил не больше, чем на свою единственную дочь. Да и что он любил в жизни? Никогда и ничего, кроме своего проклятого дела».
Словно прочитав его мысли, Грегори Лавендер стремительно обернулся:
— Я хочу получить назад свою компанию.
— Вам следовало получше заботиться о ней. Старик, осклабившись, приготовился дать отпор, но Джек опередил его:
— Как и о своей дочери.
— Так вот в чем дело. Джорджия! — криво усмехнулся Грегори Лавендер.
— Да, теперь вы правы.
— Мне бы сообразить, когда вы начали рыскать вокруг «Лавендер индастриз».
— И опять-таки правы.
Молча оглядев его с ног до головы, Грегори осведомился:
— Уже с ней виделись?
— Да, пару раз, — подтвердил Джек. Он подождал: может, старик хоть спросит о ней, проявит какое-то любопытство — как живет его единственное чадо, — но Грегори, спокойно выдержав его взгляд, не вымолвил ни единого слова.
— Я слышал, в последнее время ваши отношения не такие теплые, как прежде, — даже не попытался скрыть издевку Джек.
— Наши отношения были просто прекрасными, пока вы не появились на сцене, — огрызнулся хозяин.
— Да, вам-то было прекрасно, — язвительно усмехнулся Джек. — Было на кого кричать, кого унижать, на ком срывать свой злобный нрав. Никогда не понимал, почему вы так обращались с Джорджией…
— С ней обращались лучше, чем с любой другой девушкой в городе, — оборвал его Грегори. — Она получала все, чего желала. И получала бы и впредь. Но она сделала однажды — и навсегда — неверный выбор.
Джек только головой покачал, он и правда остался в неведении, по какой причине Грегори Лавендер так издевается над своей дочерью — хорошей дочерью: доброй, умной, любящей. Ничем — ничем! — не заслужила она такого обращения. А ему, Джеку, не в диковинку было оказываться свидетелем оскорблений, которые доставались ей от отца.
— Мне приходилось бывать здесь, — объяснил он зловеще тихо. — По утрам, когда она просыпалась…
Грегори так и застыл, но промолчал.
— На полу в ее спальне я проводил больше ночей, чем в других местах, и я слышал, как вы с ней разговаривали. В ту самую минуту, как она поднималась утром, вы обрушивались на нее, обвиняя во всех смертных грехах. — Он остановился, поддавшись воспоминаниям. — Она никогда не делала ничего плохого. Но вы не знали жалости — мучили ее. — И, невесело усмехнувшись, добавил:
— Она говорила мне — у вас есть причины, вы делаете все это в ее интересах. Она защищала вас — можете себе представить? Но я не видел этих причин. И я не простил вас.
Отец Джорджии выпрямился в полный рост, на один короткий миг превратившись в того Грегори Лавендера, которого помнил Джек, но так же быстро сжался, снова став усталым, измученным стариком.
— Я хочу получить назад свою компанию, — повторил он.
— Этого не будет. Она теперь моя. Почти моя. К концу недели она и номинально перестанет быть вашей.
— Мой дом… — голос Грегори дрогнул, — он записан на имя компании…
Вскинув подбородок, Джек презрительно смерил старика взглядом:
— Тогда вам пора собирать вещи. В глазах старика сверкнул огонь — ненависть, презрение придали ему сил. Он улыбнулся зловещей улыбкой.
— «Лавендер индастриз» еще не принадлежит тебе. Я уже стар, но продержусь несколько раундов против тебя… мальчишка!
— Ну так вперед, на бой! Улыбка Грегори стала зловещей.
— А ты не бойся за меня, мальчик. Помни — у меня есть тайное оружие. Оно у меня всегда было.
В груди Джека шевельнулось что-то холодное… Он не посмеет — после всего, что произошло. Но легче ему от этого самоутешения не стало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35