Даница. Наговаривать я не буду, а что правда, то правда! Скажи, разве, по-твоему, отец не связался с этим Сретой, о котором весь город и весь округ знает, кто он и что он делает…
Павка. И весь город и весь округ знает, а ты не должна знать. Тебя это не касается. И вообще, смотри. Не думай, что если мы согласились тебя замуж отдать, это значит, что мы тебя записали в его партию!
Даница. А ты с каких это пор в отцовской партии?
Павка. С тех пор, как замуж вышла, дочка.
Даница. Ну, так вот и я, как просватали, так и вступила в его партию.
Павка. Во-первых, хоть ты и согласилась, он тебе пока еще не муж, а во-вторых, даже если бы он и был твоим мужем, все равно твоя защита не помогла бы ему стать депутатом.
Даница. Ничего, он будет депутатом и без моей защиты.
Павка. Э, кто это тебе сказал?
Да ниц а. Я говорю!
Павка. От него, наверное, наслушалась?
Даница. А хоть бы и от него.
Павка. А Еврем сказал, что твой адвокат не будет депутатом, и напрасно он рвется и старается.
Даница. Отец ничего не знает! Он думает…
Павка. Вы только посмотрите на нее! Отец не знает, а она знает?
Даница. Да, знаю!
Павка. Господи боже, ты ведь это просто назло говоришь!
Даница. Я просто говорю, что он будет депутатом.
Павка. Знаешь, уж если назло, доченька, то запомни: мой муж должен быть депутатом.
Даница. Пусть будет, если сможет.
Павка. Будет, я тебе говорю!
Даница. А как же он будет, если ты за него не голосуешь?
Павка. И мать моя не голосовала, и я не буду. Но я и без голосования сумею ему помочь, если уж на то пошло! Назло – так назло. Вот как пройдусь по домам да подговорю жен!
Даница. Чтоб они голосовали?
Павка. Нет, не они, а чтоб мужья их голосовали так, как жены хотят. Уж я-то знаю, к кому пойти и в каких домах жена над мужем командует. Вот тогда и посмотрим, кто кого. Раз назло, так назло!
Даница. Жаль, если и это не поможет!
Павка (крестится). Ию, ию, ию! Послушай, чего это ты распустила язык, как настоящая оппозиция. И не стыдно тебе так говорить с матерью?
Даница. Да ведь я…
Павка. Замолчи! Ни слова больше, а то ты меня доведешь. Сгинь с глаз моих.
Даница. Хорошо, сгину! (Уходит в комнату.)
III
Павка, Спира, Спириница.
Спира (за ним Спириница). Добрый день!
Павка. О, вот хорошо…
Спириница. Знаешь, что мы со Спирой решили?
Спира. Да ничего мы еще не решили, но…
Спириница. Дай ты мне хоть раз в жизни сказать, что я хочу!
Спира. Говори, но только правду!
Спириница. О господи боже. Ты хоть подожди, пока я скажу, а потом поправляй, если что не так, но…
Спира. Ну ладно, ладно, говори.
Спириница. Мы со Спирой решили так: пусть Еврем будет депутатом, а Спира – председателем общины…
Спира. Как будто все зависит только от того, как мы решили!
Спириница. Не зависит, но если Еврем будет депутатом, пусть он имеет это в виду! Ему ведь самому лучше, если председателем общины будет свой человек.
Спира. Конечно, но всему свое время.
Спириница. А почему я не могу сказать об этом Павке?
Павка. Вот именно!
Спириница. Пусть она ему каждый день об этом напоминает. Знаешь, уж если жена чего-нибудь захочет, она добьется.
Спира. Знаю!
Павка. Да вы проходите сюда, в комнату. Посидим, побеседуем. У меня столько новостей, что целый день можно рассказывать.
Спириница. Пойдемте.
Все уходят в комнату направо.
IV
Еврем, Секулич.
Еврем (за ним Секулич). Вот из этой комнаты. Этот шкаф закрывает дверь, которая ведет в его комнату.
Секулич. Прямо в его комнату?
Еврем. Да, тут у него канцелярия.
Секулич. Очень хорошо, очень хорошо! (Прислоняется к шкафу и прислушивается.) Хе, хе… можно даже подслушивать. Слушай, господин Прокич, этот шкаф нужно отодвинуть отсюда. Поставь его вон туда, между окнами!
Еврем. А зачем?
Секулич. Нужно подслушать. У него там собираются всякие подозрительные типы. Надо подслушать… Тут уж, не иначе, как ведутся разговоры против существующего строя, против правительства, против начальника, против меня, одним словом, против всего существующего в этой стране. Надо обязательно подслушать. А у кого ключ от этой двери?
Еврем (достает из кармана ключ). У меня!
Секулич. Ах, вот как! Это хорошо… Ты, господин Прокич, какой табак куришь?
Еврем. Который полегче.
Секулич (садится, сворачивает папироску). Садись, садись, пожалуйста… Я, понимаешь… сначала думал, что мы откажем ему в квартире. Разве тут есть какой-нибудь смысл: кандидат оппозиции, а живет под одной крышей с кандидатом правительства? А теперь, прибыв на место, убедился, что так, пожалуй, даже лучше.
Еврем. Да, так лучше!
Секулич. Теперь я его держу, как букашку под ногтем… (Закуривает.)
Еврем (тоже сворачивает папироску). Так ты говоришь, начальник так велел?
Секулич. А что нам начальник? Начальник, брат, ничего нам не велел, это я тебе велю – понимаешь, я тебе говорю! Они там только и знают: «Секулич такой», «Секулич сякой». Читал уж, наверное, статьи обо мне? Ну и дьявол с ними… (Бьет себя в грудь.) Я не стыжусь, что был жандармом. Мы еще посмотрим, чего стоят эти образованные, когда начнется такая заваруха, как выборы. Все они в кусты сбегут, а тогда подавай им Секулича! А я что? Я выйду перед народом: «Народ, смирно!..», «Народ, по порядку рассчитайсь!»
Еврем (смеется, доволен). Дисциплина, да?
Секулич. Они говорят: «Секулич служит всякой партии». А что тут плохого? Я человек военный. Меня и воспитали по-военному. До сих пор служил в одной части, а теперь перехожу в другую. Не спрашиваю, кто приказал, кто главный! Мое дело: «Слушаюсь!»
Еврем. Да, да! Так ты говоришь, все уже подготовлено?
Секулич. Что подготовлено?
Еврем. Да это, для выборов. Все подготовили, да?
Секулич. А чего готовить? Все вот здесь – в моем кармане. Это, брат, не твоя забота, это забота моя. (Достает из кармана какую-то бумагу.) Вот видишь – все тут, всех выписал: и тех, на которых протоколы составлены, и тех, на кого еще не успел составить, всех, всех. А потом записал все разрешения, все запрещения, все описи имущества и всякие такие вещи. Всех их, голубчиков, притяну! Всем пошлю повесточки. Явитесь, мол, и три красные черты, понял? А когда они явятся, я им скажу: «Ну что, голубчики мои, знаете, какой за вами грех, а? А за кого это вы, голубчики мои, думаете голосовать? За господина Еврема Прокича, а?»
Еврем (доволен). Хе, хе… официальная агитация?
Секулич. Такое, брат, наше дело! Всяк в своем Деле мастер. Как ты думаешь, зачем я здесь, зачем мне король дал приказ? Затем, чтоб направлять народ по правильному пути! Ты читал когда-нибудь приказ в официальных газетах?
Еврем. Читал!
Секулич. «Милостью божьей и волей народной Секулича, писаря такого-то и такого-то округа, в интересах службы перевести в такой-то и такой-то округ». А что значит «в интересах службы»?
Еврем. Значит… Ну это… «милостью божьей»…
Секулич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27