Она была совсем молоденькая — тонконогая брюнетка. Яркий мейкап, обтягивающий свитер.
Еще до того, как гостям предложили алкоголь, она протиснулась ко мне сквозь толпу и представилась. Но как ее зовут, я, разумеется, тут же забыл.
Девушка все стояла рядом и что-то говорила. Потом я потерял ее из виду, а когда увидел снова, девушку здорово мотало из стороны в сторону. То есть времени брюнетка не теряла. Сжимая в руке недопитый бокал с коньяком, она еще раз прорулила ко мне, взяла под локоть и поинтересовалась: куда пойдем?
— Куда пойдем? А куда можно пойти? И вообще, зачем нам хоть куда-то идти?
— Понимаешь, нам надо куда-нибудь отсюда уйти.
— Зачем?
— Понимаешь, редактор дал мне задание. Nothing private. Это просто задание.
— Да в чем, черт возьми, задание-то?
— Не понимаешь? Он попросил меня тебя соблазнить. Написать, каков ты в постели…
Отделаться от подруги стоило мне больших трудов. Оторвав фотографа от стола с закусками, я стал пробираться к выходу. У самых дверей мне встретился приятель: зам главного редактора журнала… э-э… одного модного мужского журнала. Парня звали Андрей.
Он стоял в уголке. Самом дальнем и самом скучном уголке. Андрей никого из присутствующих не знал, а потому тосковал и томился. Сил его не хватило даже на то, чтобы пройти до противоположной стены и взять себе стаканчик халявного алкоголя. На лице у него читалось: «Большие ребята играют, а меня не взяли!»
Я подошел, мы перекинулись парой фраз, и Андрей ушел. На этом его участие в вечеринке закончилось. Я бы забыл об этом эпизоде, но спустя месяц я открыл журнал Андрея и удивился. Просто дико удивился.
МЫ провели самое модное событие сезона!…
У НАС состоялся праздник, попасть на который мечтали многие, да вот удалось это лишь избранным!…
Ах, как классно МЫ и те, кто был рядом с НАМИ, повеселились на ра дикальной вечеринке в Музее Маяков ского!…
Передо мной лежал толстенный глянцевый журнал. Страницы у него были мягкие и жирные, словно порезанный сыр. Фотографии ослепляли: вот она, настоящая жизнь! Вот она, подлинная красота!
Сперва я удивился. Как это? Я же своими глазами видел: все не так. Если быть точным, то все происходило как раз наоборот. Потерянный мальчик в тоскливом углу… заискивающий взгляд… извиняющаяся улыбка…
Но, дочитав отчет о празднике в Музее Маяковского до конца, я уже понимал: написанное в журнале является правдой. Только это и является правдой. Разумеется, жизнь, которую описывают глянцевые журналы, является единственно верной. Только эту прекрасную жизнь и стоит вести.
Журнал прав, а я со своими личными воспоминаниями не прав. Верить стоит журналу, а себе верить не стоит.
5
Это и есть то, что я хотел вам сказать. Я работаю в прессе скоро пятнадцать лет как. Но к этой магии привыкнуть не могу до сих пор. Я открываю их, эти прекрасные, вкусно пахнущие глянцевые журналы, и подряд читаю обозревательские колонки. Ах, какая чудо-жизнь открывается мне! Я читаю и верю каждому слову! Не могу не верить!
Я же говорю, это магия.
Я читаю колонку в дамском журнале. Колумнистка рассказывает, что у нее очень ревнивый бойфренд. За кокетничанье с посторонними он отобрал у нее подаренный недавно автомобиль, но она нашла выход и покарала обидчика. Девушка за неделю изменила ему с четырнадцатью мужчинами, и Отелло, зарыдав, автомобиль вернул, на колени пал и умолял больше так не делать.
Я знаком с колумнисткой. Это несуразная, нерусская, средних лет бабища. Ни автомобиля, ни бойфренда у нее нет. У нее есть какое-то кожное заболевание на лице, а больше ничего. И четырнадцати мужчин у нее не было не только за неделю, но, скорее всего, и за всю жизнь.
Но это не важно! Я верю! Говори, колумнистка, говори! Ослепи меня своей историей! Чтобы я верил: эта прекрасная жизнь существует!
Есть люди, которые любят пересматривать фильм «Матрица». Я не люблю.Я прекрасно вижу: реальная жизнь даст фильму сто очков форы.
Сейчас я допечатаю эту страницу и пойду еще немного почитаю свои чудесные глянцевые журнальчики!
6
Вечером я сидел дома у приятеля-фотографа. До поезда все еще оставалось несколько часов. Мне все еще нужно было где-то их переждать.
Хозяин обещал накормить меня ужином и хлопотал у кухонного стола. На тарелки он разложил листья салата, сверху положил немного тунца из банки и теперь ковырялся с авокадо.
Наконец я не выдержал:
— Слушай, ты серьезно? Станешь все это жрать?
— А чего?
— Не майся дурью! Это же несъедобно!
— Зато полезно.
— Полезно, если ты это съешь. Но это же невозможно есть!
Парень помолчал. Он не мог сказать, что это не гадость, а вкуснятина, потому что салат и вправду был гадостью.
— Зато все едят авокадо и тунца.
— Кто все-то?
— Все нормальные люди.
— Почему твои нормальные люди едят это ненормальное блюдо, а не вкусное мясо?
Впрочем, больше приятелю предложить мне было нечего. Мясо он давно уже не покупал. Так что салат из тунца и авокадо я все-таки съел. Потом мы курили и просто болтали.
Парень рассказывал:
— Имел я тут беседу с девушкой, подругой вокалиста из группы (дальше он назвал группу: наиболее популярное в стране мальчиковое трио). То-то я смотрю, этот парень перестал участвовать в их концертах! Знаешь, оказывается, что произошло?
— Что?
— Ребята всей группой сидели дома у своего продюсера (дальше он назвал фамилию продюсера: одного из мастодонтов отечественного шоу-бизнеса). А за одним столом с ними сидел какой-то бандос. И этот бандос просто забавы ради треснул парню по зубам. Певец упал и наткнулся головой на угол стола. И отбыл в реанимацию. Еле откачали… Теперь он инвалид. Представляешь? Просто ради развлечения этот урод искалечил молодого парня!
— Да?
— И что самое поразительное: выписавшись из больницы, парень все равно продолжает ходить в гости к продюсеру и улыбаться его знакомым бандосам. И на концертах он все так же улыбается. А что ему остается делать? Это ведь бизнес. Не будешь улыбаться — пропадешь.
Я подумал над его историей. Потом спросил:
— Почему твой журнал обо всем этом не напишет?
Приятель даже растерялся. Прежде чем ответить, долго думал. Потом скосил на меня глаза: может, шучу?
— Шутишь? Кто же о таких вещах пишет?
Действительно, подумал я. Никто ведь не пишет о таких вещах. Никто не пишет правду. В современном мире это как-то даже неприлично.
7
Можно сколько угодно думать: как же жить правильно? А есть другой способ. Можно плюнуть на реальность и попробовать все уболтать. Наговорить столько слов, что исчезнет даже возможность найти в этих словах смысл. Этой жизнью живет очень много людей.
Я ведь тоже не пишу правду. Не из каких-то там соображений. Просто это не принято.
Считается, что журналист — сам себе не хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Еще до того, как гостям предложили алкоголь, она протиснулась ко мне сквозь толпу и представилась. Но как ее зовут, я, разумеется, тут же забыл.
Девушка все стояла рядом и что-то говорила. Потом я потерял ее из виду, а когда увидел снова, девушку здорово мотало из стороны в сторону. То есть времени брюнетка не теряла. Сжимая в руке недопитый бокал с коньяком, она еще раз прорулила ко мне, взяла под локоть и поинтересовалась: куда пойдем?
— Куда пойдем? А куда можно пойти? И вообще, зачем нам хоть куда-то идти?
— Понимаешь, нам надо куда-нибудь отсюда уйти.
— Зачем?
— Понимаешь, редактор дал мне задание. Nothing private. Это просто задание.
— Да в чем, черт возьми, задание-то?
— Не понимаешь? Он попросил меня тебя соблазнить. Написать, каков ты в постели…
Отделаться от подруги стоило мне больших трудов. Оторвав фотографа от стола с закусками, я стал пробираться к выходу. У самых дверей мне встретился приятель: зам главного редактора журнала… э-э… одного модного мужского журнала. Парня звали Андрей.
Он стоял в уголке. Самом дальнем и самом скучном уголке. Андрей никого из присутствующих не знал, а потому тосковал и томился. Сил его не хватило даже на то, чтобы пройти до противоположной стены и взять себе стаканчик халявного алкоголя. На лице у него читалось: «Большие ребята играют, а меня не взяли!»
Я подошел, мы перекинулись парой фраз, и Андрей ушел. На этом его участие в вечеринке закончилось. Я бы забыл об этом эпизоде, но спустя месяц я открыл журнал Андрея и удивился. Просто дико удивился.
МЫ провели самое модное событие сезона!…
У НАС состоялся праздник, попасть на который мечтали многие, да вот удалось это лишь избранным!…
Ах, как классно МЫ и те, кто был рядом с НАМИ, повеселились на ра дикальной вечеринке в Музее Маяков ского!…
Передо мной лежал толстенный глянцевый журнал. Страницы у него были мягкие и жирные, словно порезанный сыр. Фотографии ослепляли: вот она, настоящая жизнь! Вот она, подлинная красота!
Сперва я удивился. Как это? Я же своими глазами видел: все не так. Если быть точным, то все происходило как раз наоборот. Потерянный мальчик в тоскливом углу… заискивающий взгляд… извиняющаяся улыбка…
Но, дочитав отчет о празднике в Музее Маяковского до конца, я уже понимал: написанное в журнале является правдой. Только это и является правдой. Разумеется, жизнь, которую описывают глянцевые журналы, является единственно верной. Только эту прекрасную жизнь и стоит вести.
Журнал прав, а я со своими личными воспоминаниями не прав. Верить стоит журналу, а себе верить не стоит.
5
Это и есть то, что я хотел вам сказать. Я работаю в прессе скоро пятнадцать лет как. Но к этой магии привыкнуть не могу до сих пор. Я открываю их, эти прекрасные, вкусно пахнущие глянцевые журналы, и подряд читаю обозревательские колонки. Ах, какая чудо-жизнь открывается мне! Я читаю и верю каждому слову! Не могу не верить!
Я же говорю, это магия.
Я читаю колонку в дамском журнале. Колумнистка рассказывает, что у нее очень ревнивый бойфренд. За кокетничанье с посторонними он отобрал у нее подаренный недавно автомобиль, но она нашла выход и покарала обидчика. Девушка за неделю изменила ему с четырнадцатью мужчинами, и Отелло, зарыдав, автомобиль вернул, на колени пал и умолял больше так не делать.
Я знаком с колумнисткой. Это несуразная, нерусская, средних лет бабища. Ни автомобиля, ни бойфренда у нее нет. У нее есть какое-то кожное заболевание на лице, а больше ничего. И четырнадцати мужчин у нее не было не только за неделю, но, скорее всего, и за всю жизнь.
Но это не важно! Я верю! Говори, колумнистка, говори! Ослепи меня своей историей! Чтобы я верил: эта прекрасная жизнь существует!
Есть люди, которые любят пересматривать фильм «Матрица». Я не люблю.Я прекрасно вижу: реальная жизнь даст фильму сто очков форы.
Сейчас я допечатаю эту страницу и пойду еще немного почитаю свои чудесные глянцевые журнальчики!
6
Вечером я сидел дома у приятеля-фотографа. До поезда все еще оставалось несколько часов. Мне все еще нужно было где-то их переждать.
Хозяин обещал накормить меня ужином и хлопотал у кухонного стола. На тарелки он разложил листья салата, сверху положил немного тунца из банки и теперь ковырялся с авокадо.
Наконец я не выдержал:
— Слушай, ты серьезно? Станешь все это жрать?
— А чего?
— Не майся дурью! Это же несъедобно!
— Зато полезно.
— Полезно, если ты это съешь. Но это же невозможно есть!
Парень помолчал. Он не мог сказать, что это не гадость, а вкуснятина, потому что салат и вправду был гадостью.
— Зато все едят авокадо и тунца.
— Кто все-то?
— Все нормальные люди.
— Почему твои нормальные люди едят это ненормальное блюдо, а не вкусное мясо?
Впрочем, больше приятелю предложить мне было нечего. Мясо он давно уже не покупал. Так что салат из тунца и авокадо я все-таки съел. Потом мы курили и просто болтали.
Парень рассказывал:
— Имел я тут беседу с девушкой, подругой вокалиста из группы (дальше он назвал группу: наиболее популярное в стране мальчиковое трио). То-то я смотрю, этот парень перестал участвовать в их концертах! Знаешь, оказывается, что произошло?
— Что?
— Ребята всей группой сидели дома у своего продюсера (дальше он назвал фамилию продюсера: одного из мастодонтов отечественного шоу-бизнеса). А за одним столом с ними сидел какой-то бандос. И этот бандос просто забавы ради треснул парню по зубам. Певец упал и наткнулся головой на угол стола. И отбыл в реанимацию. Еле откачали… Теперь он инвалид. Представляешь? Просто ради развлечения этот урод искалечил молодого парня!
— Да?
— И что самое поразительное: выписавшись из больницы, парень все равно продолжает ходить в гости к продюсеру и улыбаться его знакомым бандосам. И на концертах он все так же улыбается. А что ему остается делать? Это ведь бизнес. Не будешь улыбаться — пропадешь.
Я подумал над его историей. Потом спросил:
— Почему твой журнал обо всем этом не напишет?
Приятель даже растерялся. Прежде чем ответить, долго думал. Потом скосил на меня глаза: может, шучу?
— Шутишь? Кто же о таких вещах пишет?
Действительно, подумал я. Никто ведь не пишет о таких вещах. Никто не пишет правду. В современном мире это как-то даже неприлично.
7
Можно сколько угодно думать: как же жить правильно? А есть другой способ. Можно плюнуть на реальность и попробовать все уболтать. Наговорить столько слов, что исчезнет даже возможность найти в этих словах смысл. Этой жизнью живет очень много людей.
Я ведь тоже не пишу правду. Не из каких-то там соображений. Просто это не принято.
Считается, что журналист — сам себе не хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37