Ведь разведка живет не в вакууме, она множеством нитей связана с обществом. И то, что происходит в нем, отражается на разведслужбе. Когда в середине 1953 года были разоблачены Берия и его прихвостни и началась чистка органов КГБ и внешней разведки, с за граничных постов бежали четыре изменника: Дерябин в Австрии, Хохловв ФРГ, Петров в Австралии и Растворов в Японии. На то в каждом случае имелась конкретная причина. Первый, погрязнув в пьянстве, совершил ряд грубых служебных проступков и хотел избежать наказания. Второй — струсил и не нашел в себе мужества честно признаться в этом, третий — растратил казенные деньги, четвертый тоже оказался не чист на руку.
Конечно, было бы хорошо исключить предательство из жизни нашей разведки, свести к минимуму ее провалы и просчеты. Или хотя бы добиваться локализации этих явлений, разоблачая изменников еще до того, как они укрылись за пределами страны. Кстати, таких случаев за последнее десятилетие больше, чем удавшихся побегов предателей на Запад.
Могла ли бы наша разведслужба пережить сорокалетнюю «холодную войну» без потерь? Утверждаю категорически — нет! А какая-либо другая? Тоже не смогла бы, такой разведки в мире не существует.
Думается, что если, прочтя эту книгу, читатель, даже далекий от рассматриваемых проблем, составит неискаженное представление о людях, посвятивших свою жизнь трудному и опасному делу защиты безопасности родной страны, ее интересов и благополучия нашего народа, то автор сможет считать свою задачу выполненной.
Глава 1. Я открываю Америку
Немало пришлось мне поломать голову над тем, с чего начать летопись моей полувековой службы во внешней разведке. Можно было, конечно, использовать рутинный метод — излагать свою карьеру в строгой хронологической последовательности. Детство, отрочество, юность… Затем путь в разведку… Этапы служебной деятельности… Уход на заслуженный отдых. Но кому все это нужно? Вряд ли детальное описание моей жизни заинтересует современного читателя. Нужно быть талантливым писателем, таким как, скажем, Лев Толстой или Максим Горький, автобиографические произведения которых захватывают людей.
В моем случае книгочеев можно заинтересовать не столько скромной персоной автора, сколько разведывательными операциями, в которых он участвовал или к которым имел отношение, технологией разведывательного дела, конкретными политическими результатами оперативных акций.
Приняв такое решение, я еще порядочное время колебался: о чем рассказать для зачина? В памяти столько интересных случаев…
В конце концов остановился на эпизоде из моей ранней практики в 1940-1941 годах. Мне он показался не только не заезженным — никто никогда не упоминал о нем в открытой печати, — но и очень важным с политической точки зрения, и стратегически значимым. То, что произошло, несомненно, оказало влияние на успех зимнего контрнаступления Красной Армии под Москвой в 1941-1942 годах и способствовало первому крупному поражению гитлеровцев в их походе на Восток.
Я уж не говорю о том, что тогдашние события оказали большое влияние на мое становление как разведчика. Это была ответственная операция, в ходе которой мне поручили провести встречу по всем правилам конспирации не с нашим агентом, а с крупным американским чиновником, не имевшим прямого отношения к секретной службе Кремля и не подозревавшим, что он имеет дело с одним из ее сотрудников. Правда, от этого важность и ответственность контакта не уменьшались, а возрастали. И риск был большой, если учитывать мой малый разведывательный опыт.
Но все по порядку.
В конце 1938 года, после шестимесячного обучения в Центральной школе НКВД и Школе особого назначения Главного управления государственной безопасности того же наркомата, меня направили на работу в 7-й (разведывательный) отдел этого главка (в июле 1939 года он был преобразован в 5-й отдел, но все по старинке и 5-й, и 7-й отделы продолжали называть ИНО — Иностранным отделом, который возник в рамках ВЧК еще в декабре 1920 года; отсюда до сих пор ведет отсчет своего существования внешняя разведка Российской Федерации, от метившая в 1995 году свое 75-летие).
Начал я свою деятельность в качестве стажера, получавшего на практике первые навыки оперативного ремесла. Затем несколько месяцев проработал оперативным уполномоченным — это была вторая, начиная снизу, должность в иерархической лестнице наркомата. Далее меня, что я совершенно не ожидал, быстро продвинули по службе, поставив на первую руководящую ступень: я стал заместителем начальника американского отделения, которое занималось разведывательной деятельностью в США, Канаде и Латинской Америке.
Честно признаться, мне была не по плечу эта ноша. Ведь я только начал вникать в разведывательное ремесло, заграничной практики у меня не было. Но в то время внешняя разведка испытывала катастрофически острую нужду в кадрах. «Чистки» центрального аппарата НКВД, особенно его зарубежных структур, проводившиеся в 1937-1939 годах наркомами Ежовым и Берией, привели к тому, что в ИНО из примерно 100 сотрудников осталось всего десятка два. Некоторые направления работы были совершенно оголены.
В этом я сам убедился, когда стал стажером.
— Вот ваш участок, — сказал мне начальник, которому я представился после назначения. — В шкафах документы, разбирайтесь и работайте.
В комнате, вдоль стен которой выстроились деревянные шкафы с секретными документами, стояло несколько пустых столов — и ни одной живой души. Я стал знакомиться со своим хозяйством и увидел на полках папки, из которых вываливались бумаги. Это были копии отправленных руководителям нашего государства «спецсообщений». Не успел я осмотреться, как ко мне зашел шифровальщик с телеграммами из резидентур. На многих резолюции руководства: «В спецсообщение». Не оставалось ничего другого, как, взяв за образец несколько копий отправленных документов, приняться составлять новые. Так началась моя практика. Продлилась она недолго: вскоре, как я уже упоминал, на меня возложили более ответственные обязанности…
По сегодняшним меркам, отделение — это низшая ступень в структуре аппарата разведки. Но тогда более крупных подразделений — секторов, отделов — не было. Поэтому отделения замыкались прямо на руководство внешней разведки, которая имела статус отдела в главке государственной безопасности наркомата внутренних дел. Наше, американское, отделение руководило разведывательными действиями на всей территории Северной и Южной Америки по всем направлениям: политическому, научно-техническому, контрразведывательному, нелегальному. Нам подчинялись легальные резидентуры в Вашингтоне и Нью-Йорке, нелегальные — одна в столице США, другая в Буэнос-Айресе — и нелегальная агентурная группа в Нью-Йорке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Конечно, было бы хорошо исключить предательство из жизни нашей разведки, свести к минимуму ее провалы и просчеты. Или хотя бы добиваться локализации этих явлений, разоблачая изменников еще до того, как они укрылись за пределами страны. Кстати, таких случаев за последнее десятилетие больше, чем удавшихся побегов предателей на Запад.
Могла ли бы наша разведслужба пережить сорокалетнюю «холодную войну» без потерь? Утверждаю категорически — нет! А какая-либо другая? Тоже не смогла бы, такой разведки в мире не существует.
Думается, что если, прочтя эту книгу, читатель, даже далекий от рассматриваемых проблем, составит неискаженное представление о людях, посвятивших свою жизнь трудному и опасному делу защиты безопасности родной страны, ее интересов и благополучия нашего народа, то автор сможет считать свою задачу выполненной.
Глава 1. Я открываю Америку
Немало пришлось мне поломать голову над тем, с чего начать летопись моей полувековой службы во внешней разведке. Можно было, конечно, использовать рутинный метод — излагать свою карьеру в строгой хронологической последовательности. Детство, отрочество, юность… Затем путь в разведку… Этапы служебной деятельности… Уход на заслуженный отдых. Но кому все это нужно? Вряд ли детальное описание моей жизни заинтересует современного читателя. Нужно быть талантливым писателем, таким как, скажем, Лев Толстой или Максим Горький, автобиографические произведения которых захватывают людей.
В моем случае книгочеев можно заинтересовать не столько скромной персоной автора, сколько разведывательными операциями, в которых он участвовал или к которым имел отношение, технологией разведывательного дела, конкретными политическими результатами оперативных акций.
Приняв такое решение, я еще порядочное время колебался: о чем рассказать для зачина? В памяти столько интересных случаев…
В конце концов остановился на эпизоде из моей ранней практики в 1940-1941 годах. Мне он показался не только не заезженным — никто никогда не упоминал о нем в открытой печати, — но и очень важным с политической точки зрения, и стратегически значимым. То, что произошло, несомненно, оказало влияние на успех зимнего контрнаступления Красной Армии под Москвой в 1941-1942 годах и способствовало первому крупному поражению гитлеровцев в их походе на Восток.
Я уж не говорю о том, что тогдашние события оказали большое влияние на мое становление как разведчика. Это была ответственная операция, в ходе которой мне поручили провести встречу по всем правилам конспирации не с нашим агентом, а с крупным американским чиновником, не имевшим прямого отношения к секретной службе Кремля и не подозревавшим, что он имеет дело с одним из ее сотрудников. Правда, от этого важность и ответственность контакта не уменьшались, а возрастали. И риск был большой, если учитывать мой малый разведывательный опыт.
Но все по порядку.
В конце 1938 года, после шестимесячного обучения в Центральной школе НКВД и Школе особого назначения Главного управления государственной безопасности того же наркомата, меня направили на работу в 7-й (разведывательный) отдел этого главка (в июле 1939 года он был преобразован в 5-й отдел, но все по старинке и 5-й, и 7-й отделы продолжали называть ИНО — Иностранным отделом, который возник в рамках ВЧК еще в декабре 1920 года; отсюда до сих пор ведет отсчет своего существования внешняя разведка Российской Федерации, от метившая в 1995 году свое 75-летие).
Начал я свою деятельность в качестве стажера, получавшего на практике первые навыки оперативного ремесла. Затем несколько месяцев проработал оперативным уполномоченным — это была вторая, начиная снизу, должность в иерархической лестнице наркомата. Далее меня, что я совершенно не ожидал, быстро продвинули по службе, поставив на первую руководящую ступень: я стал заместителем начальника американского отделения, которое занималось разведывательной деятельностью в США, Канаде и Латинской Америке.
Честно признаться, мне была не по плечу эта ноша. Ведь я только начал вникать в разведывательное ремесло, заграничной практики у меня не было. Но в то время внешняя разведка испытывала катастрофически острую нужду в кадрах. «Чистки» центрального аппарата НКВД, особенно его зарубежных структур, проводившиеся в 1937-1939 годах наркомами Ежовым и Берией, привели к тому, что в ИНО из примерно 100 сотрудников осталось всего десятка два. Некоторые направления работы были совершенно оголены.
В этом я сам убедился, когда стал стажером.
— Вот ваш участок, — сказал мне начальник, которому я представился после назначения. — В шкафах документы, разбирайтесь и работайте.
В комнате, вдоль стен которой выстроились деревянные шкафы с секретными документами, стояло несколько пустых столов — и ни одной живой души. Я стал знакомиться со своим хозяйством и увидел на полках папки, из которых вываливались бумаги. Это были копии отправленных руководителям нашего государства «спецсообщений». Не успел я осмотреться, как ко мне зашел шифровальщик с телеграммами из резидентур. На многих резолюции руководства: «В спецсообщение». Не оставалось ничего другого, как, взяв за образец несколько копий отправленных документов, приняться составлять новые. Так началась моя практика. Продлилась она недолго: вскоре, как я уже упоминал, на меня возложили более ответственные обязанности…
По сегодняшним меркам, отделение — это низшая ступень в структуре аппарата разведки. Но тогда более крупных подразделений — секторов, отделов — не было. Поэтому отделения замыкались прямо на руководство внешней разведки, которая имела статус отдела в главке государственной безопасности наркомата внутренних дел. Наше, американское, отделение руководило разведывательными действиями на всей территории Северной и Южной Америки по всем направлениям: политическому, научно-техническому, контрразведывательному, нелегальному. Нам подчинялись легальные резидентуры в Вашингтоне и Нью-Йорке, нелегальные — одна в столице США, другая в Буэнос-Айресе — и нелегальная агентурная группа в Нью-Йорке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82