Я следовал
за ней через много мест. Я быстро узнал, что повсюду, где она проходила,
рядом были смерть, опустошение или беда. Я не знал, как это истолковать. Я
все еще был слаб от раны и допустил ошибку, перенапрягая себя, скача
слишком далеко и слишком быстро в дневное время. Тем вечером я свалился
больным и пролежал, дрожа под одеялом, всю ночь и большую часть следующего
дня. В это время меня то схватывала, то отпускала лихорадка, поэтому я не
знаю, когда именно появилась она: молодая, хорошенькая девушка. Она
заботилась обо мне, пока я выздоравливал. Ее звали Дара. Мы без конца
разговаривали. Это было очень приятно - иметь кого-то, с кем можно вот так
поговорить. Я, должно быть, рассказал ей всю историю моей жизни. Потом она
рассказала кое-что о своей жизни. Она не была жительницей местности, где я
свалился. Она заявила, что пришла туда через Отражения. Она еще не могла
проходить через них, как ходим мы, хотя чувствовала, что может научиться
делать это, так как она претендовала на происхождение от королевского дома
Амбера через Бенедикта. Фактически, она очень сильно хотела узнать, как
это делается. Тогда ее средством путешествия была сам черная дорога. Она
была не восприимчива к ее вредному воздействию, как она говорила, потому
что она также находилась в родстве с жившими на противоположном конце ее,
при Дворе Хаоса. Она хотела научиться нашим средствам, так что я,
насколько мог, посвятил ее во все, что знал сам. Я рассказал ей о
Лабиринте, даже начертил ей его. Я показал ей свои Карты - Бенедикт дал
мне Колоду - чтобы показать ей, как выглядят другие родственники. Она
особенно заинтересовалась тобой.
- Я начинаю понимать, - перебил его я. - Продолжай.
- Она рассказала мне, что Амбер в разгаре своего разложения и
самонадеянности расстроил своего рода метафизическое равновесие между ним
самим и Двором Хаоса. На ее народе теперь лежит задача восстановить
материю, опустошенную Амбером. Их собственное место не Отражение Амбера, а
сама по себе твердая реальность. В то же время все задетые Отражения
страдают из-за черной дороги. При своем тогдашнем знании Амбера, я мог
только слушать. Сперва я принимал на веру все, что она говорила. Бранд -
для меня, разумеется, - подходил для меня к ее описанию зла в Амбере. Но
когда я упомянул о нем, она сказала "нет". Там, откуда она спешила, он был
своего рода героем. Она не была уверена относительно частностей, но это ее
не слишком беспокоило. Вот тогда я и понял, какой она казалась чересчур
уверенной во всем, когда она говорила, в ней был какой-то оттенок
фанатизма. Чуть ли не против своей воли я оказался защитником Амбера. Я
думал о Льювилле и Бенедикте, и о Жераре, с которым я встречался несколько
раз. Я обнаружил, что ей не терпелось разузнать все о Бенедикте. Это
оказалось мягким местом в ее броне. Здесь я мог говорить с некоторым
знанием дела, и здесь она была готова поверить во все хорошее, что я
рассказывал. Поэтому я знаю, какое конечное воздействие произвели все эти
разговоры, за исключением того, что ближе к концу она казалась менее
уверенной в себе.
- К концу? - переспросил я. - Что ты имеешь в виду? Сколько она
пробыла с тобой?
- Почти неделю. Она сказала, что будет заботиться обо мне, пока я не
поправлюсь, и заботилась. В действительности, она осталась еще на
несколько дней. Она заявила, что просто хотела быть уверенной, но я думаю,
что на самом деле она хотела продолжить наши разговоры. Наконец, она
сказала, что должна двигаться дальше. Я попросил ее остаться со мной, но
на это она тоже ответила "нет". Она, возможно, поняла, что я тогда мог
планировать последовать за ней, потому что ночью она исчезла. Я не мог
скакать по черной дороге и понятия не имел, через какое Отражение она
будет путешествовать дальше по пути в Амбер. Когда я утром проснулся и
понял, что она исчезла, я какое-то время думал сам наведаться в Амбер. Но
я все еще боялся. Наверное, кое-что из сказанного ею усилило мои
собственные страхи. Как бы там ни было, я решил остаться в Отражениях. И
поэтому я поехал дальше, видел всякое, пытался понять все неясное, пока
Рэндом не нашел меня и не сказал мне, что хочет, чтобы я возвращался живее
домой. Вначале он привез меня сюда для встречи с тобой, потому что он
хотел, чтобы ты выслушал мою историю прежде всех остальных. Он сказал, что
ты знал Дару, и что ты хотел побольше узнать о ней. Надеюсь, что я помог
тебе в этом.
- Да, - подтвердил я. - Спасибо тебе.
- Я так понял, что она, в конце концов, прошла Лабиринт.
- Да, она преуспела в этом.
- А после провозгласила себя врагом Амбера.
- Тоже верно.
- Надеюсь, - произнес Мартин, - ей не будет никакого вреда от всего
этого. Она была добра ко мне.
- Она вполне способна позаботиться о себе сама, - заметил я. - Да,
она симпатичная девушка. Я не могу тебе что-нибудь обещать относительно ее
безопасности, потому что я все еще мало знаю о ней и о ее роли во всем,
что сейчас происходит. И все же то, что ты мне рассказал, было полезным.
Это делает ее кем-то, кому я все же хотел бы предоставить право толковать
любое сомнение в ее пользу, насколько это в моих силах.
Мартин улыбнулся:
- Рад это слышать.
- Я тоже. А что вы собираетесь теперь делать?
- Я возьму его повидать Виалу, - промолвил Рэндом, - а потом
встретиться с другими, как уж позволит время и возможности, если, конечно,
не возникло что-то новое и я тебе сейчас не понадоблюсь.
- Было кое-что новое, - проронил я, - но ты мне сейчас по-настоящему
не нужен. Но я все-таки введу тебя в курс дела. У меня есть еще немного
времени.
Мартин стоял в стороне.
Сообщая Рэндому о событиях, случившихся с его отъезда, я думал о его
сыне, Мартине. С моей точки зрения, он все еще был неизвестной величиной.
Его история могла быть совершенно правдивой.
Фактически, я чувствовал, что она правдива. С другой стороны, у меня
возникло ощущение, что правда была неполной, что он чего-то недоговаривал,
может быть, что-то безвредное. Потом опять же, может быть, и нет. Он не
имел никаких настоящих причин любить нас. Как раз наоборот. И Рэндом,
возможно, привел Троянского Коня. Вероятно, ничего подобного не было.
Просто дело было в том, что я никогда и никому не доверяю, если в чем-то
вдруг сомневаюсь. И все же, ничего из сказанного мной Рэндому нельзя было
по-настоящему использовать против нас. И я сильно сомневаюсь, что Мартин
мог причинить нам много вреда, если в этом заключалось его намерение. Нет,
вероятнее всего, он был так же уклончив, как и остальные из нас, и во
многом по тем же самым причинам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49