- Он едва ли всеведущ, если ты это имеешь в виду. В Отражениях можно
найти все, что хочешь, нормальным способом, как к этому подходим все мы -
путешествуя по ним. Согласно Фионе, он просто сокращает работу ногами.
Поэтому он вызывает предмет серийного выпуска, а не конкретный предмет.
Кроме того, судя по всему, что мне рассказывал о нем Эрик, этот Камень
очень странный объект. Я думаю, что Бранду придется отправиться за ним
лично, коль скоро он выяснит, где он находится.
- Тогда я должен спешить. Я обязан опередить его.
- Я вижу, ты едешь на Барабане, - заметил Джулиан. - Это отличный
конь. Он проезжал через Отражения много раз.
- Рад это слышать. А чем займешься ты?
- Вступлю в контакт с кем-нибудь в Амбере и войду в курс всего, о чем
мы не успели поговорить. Думаю, это будет Бенедикт.
- Не выйдет. До него ты не сможешь дотянуться. Он отправился ко Двору
Хаоса. Попробуй найти Жерара и убеди его заодно, что я честный человек.
- В этой семье колдуны только рыжие, но я попытаюсь. Ты сказал ко
Двору Хаоса?
- Да, но опять же, время сейчас дорого.
- Конечно. Езжай. У нас будет время поговорить позже, на что я очень
надеюсь.
Он сжал мне руку. Я взглянул на мантикору, на собак, сидевших вокруг
нее.
- Спасибо, Джулиан. Я... Ты трудный для понимания человек.
- Вовсе нет. Я думаю, что Корвин, которого я ненавидел, умер много
веков назад. Скачи быстрей, старик! Если Бранд покажется здесь, я прибью
его шкуру к дереву!
Он отдал приказ собакам, и когда я сел на коня, они набросились на
тушу мантикоры, лакая ее кровь и отрывая огромные куски и полосы мяса.
Когда я проехал мимо этого странного, массивного, человекообразного лица,
то увидел, что глаза ее были еще открыты, хотя и остекленевшие. Они были
голубыми и смерть не лишила их определенной сверхъестественной невинности.
Либо это, либо такое выражение в них было последним даром смерти -
бессмысленный способ иронизировать, если это так.
Я направил Барабана обратно на тропу и начал свой путь по
Отражениям...
10
Я еду по тропе тихим шагом, тучи заволакивают небо, и Барабан тихо
ржет, то ли вспоминая, то ли предчувствуя.
Поворот налево и вверх по холму. Земля коричневая, желтая и вновь
коричневая. Деревья приземистые, растущие поодаль друг от друга. Между
ними колышется на прохладе и поднимающемся ветерке трава.
Беглый огонь в небе. Гром стряхивает капли дождя.
Теперь круто и каменисто. Ветер дергает меня за плащ.
Вверх, туда, где скалы с прожилками серебра и деревья тянутся в один
ряд. Трава, зеленые огни замирают на дожде.
Вверх, к скалистым, сверкающим, смытым дождем вершинам, где облака
носятся и клубятся, словно река при половодье в горном ущелье. Дождь.
Ветер прочищает горло, готовясь запеть. Мы поднимаемся, и вот в поле
зрения появляется гребень, словно голова пораженного быка, с рогами,
охраняющими тропу.
Молнии извиваются вокруг рогов и пляшут между ними.
Запах озона, когда мы достигли этого места и проносимся через него,
достигает моих ноздрей. Дождь вдруг отгорожен, а ветер направляется в
обход.
Появляемся на противоположной стороне. Дождя нет, воздух неподвижен,
небо разглаженное и затемненное до надлежащей, наполненной звездами
черноты. Метеоры взрываются, сгорая и выжигая шрамы остаточного
изображения. Луны, брошенные, словно пригоршни монет. Три ярких
гривенника, тусклый четвертак, пара грошей и один из них в пятнах и
царапинах.
Затем вниз, по этой длинной, извилистой дороге. Копыта четко и
металлически цокают в ночном воздухе. Где-то кошкоподобный кашель. Темный
силуэт пересекает меньшую луну, неровный и быстрый.
Вниз. Земля опускается по обеим сторонам. Внизу тьма.
Двигаемся по вершине бесконечной высоты, высеченной в стене, по
дороге, самой по себе яркой от лунного света, тропа извивается,
складывается, сгибается, становится прозрачной.
Вскоре она плывет, газовая, волокнистая, звезды внизу также, как и
наверху.
Звезды внизу по обеим сторонам.
Никакой земли нет. Есть только ночь и тонкая, прозрачная тропа, по
которой я должен попытаться проехать, чтобы узнать, каково это на деле,
для какого-то употребления в будущем.
Теперь царит абсолютная тишина и иллюзия медлительности, связанная с
каждым движением.
Тропа резко пропадает, и мы движемся, словно плывя под водой на
какой-то огромной глубине, а звезды - яркие рыбки. Вот эта свобода, эта
мощь скачки через Отражения вызывают подъем, похожий и все же непохожий на
упоение, охватывающее иногда в бою, хорошо усвоенную смелость рискованного
подвига, прилив правильности, следующий за нахождением надлежащего слова
для поэмы. Все это такое и сама перспектива скакать из ниоткуда в никуда,
через и среди минералов и огней бесконечности, свободной от земли, воздуха
и воды.
Мы догнали большой метеор, мы касаемся его массы, несемся по его
изрытой поверхности вниз, вокруг, а затем снова вверх. Он вытягивается в
большую равнину, она светлеет, затем желтеет...
Это песок, песок теперь под нашим путем.
Звезды тают, когда темнота растворяется в утреннем восходе.
Впереди полосы тени, среди них пустынные деревья.
Мы скачем в темноте, проламываемся. Яркие птицы вырываются вперед,
жалуются.
Вот мы среди густеющего леса. Темней земля, гораздо уже путь. Кроны
пальм съеживаются до размеров кулака, кора темнеет.
Поворот направо, путь расширяется. Копыта Барабана высекают искры из
булыжной мостовой. Переулок увеличивается, становится обсаженной деревьями
улицей. Мелькает крошечный ряд домов. Яркие ставни, мраморные лестницы,
разрисованные ширмы, установленные за вымощенными плитами тротуаров.
Проезжает лошадь, запряженная в телегу, нагруженную овощами. Пешеходы-люди
поворачиваются и оглядываются на нас.
Легкое гудение голосов.
Дальше проезжаем под мостом, едем вдоль ручья, пока он не расширяется
в реку, бурлящую до моря.
Глухо стучим копытами по берегу, под лимонным небом несутся голубые
облака.
Соль, водоросли, ракушки, гладкая анатомия плавника. Белые брызги с
моря, цвета извести.
Мчимся туда, где линия воды кончается у террасы. Поднимаемся. Каждая
ступенька крошится и рушится вниз, теряя свою неповторимость, соединяясь с
гулом прибоя.
Вверх, к плоской, заросшей деревьями равнине, к золотому городу,
мерцающему, словно мираж, на конце ее.
Город растет, темнеет под летним зонтиком, его серые башни
вытягиваются ввысь, стекло и металл сверкают сквозь мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49