Но в денниках было тихо. Чтобы собраться с мыслями и успокоиться, она подошла погладить лошадь.
– Какая ты хорошая…
Фразу Лилька докончить не успела, чья-то тень накрыла ее. Острие ножа вошло в спину, и она, тихо охнув, осела на солому.
– Дядя Миша… – только и успела удивленно прошептать девушка.
Конюх нагнулся над ней и дрожащими руками выгреб из кармана алмаз. Затем он быстро зашагал к выходу, но, не доходя несколько метров, замер.
На территорию ипподрома ворвался отряд милиции, во главе которого бежал обезумевший Петр Саввич Ша-пилин с револьвером в руке.
Крики и шум долетели в комнату, где решалась судьба Таньки и Лешки.
– Что там такое? – Барон с удивлением повернулся к двери.
Один из охранников достал пистолет и выглянул в коридор. Заметив человека с пистолетом, милиция начала стрелять. Барон отвернулся к двери только на секунду, но Лешке этого хватило. Одним ударом он выбил у своего мучителя оружие и бросился на пол, прикрывая собой Таню. Барон и второй охранник резко обернулись, охранник даже успел подхватить пистолет, но именно в это мгновение оперативники ворвались в директорский кабинет. Увидев человека с направленным на них оружием, они начали палить из всех стволов. Через секунду Барон упал на ковер, на котором лежал Лешка. Их глаза встретились.
– Повезло… – прошептал Барон и закрыл глаза.
Глава 27
Потом была больница. Каждый день на Танином столике появлялись цветы. А когда она наконец полностью пришла в себя, то первое, что увидела, – счастливое лицо Казарина, сидевшего напротив. Он тут же попытался взять ее за руку, но Таня не дала ему этого сделать и отвернулась.
– Как ты мог? – еле слышно прошептала она.
– Что «мог»? – не понял Лешка.
– То самое. Я тебя видела с ней. Казарин явно не понял, о ком речь.
– С кем?
– С артисточкой!
Лешка вздохнул и улыбнулся.
– Ой, глупая! Да ты же ничего не знаешь!
И он рассказал ей все, что произошло за то время, пока они не виделись: и про цыган, и про алмаз, из-за которого все и началось, и, конечно, про Лилю.
– Жалко ее, хороший она была человечек… Из-за меня она погибла, понимаешь?
Танька ничего не ответила. В ее глазах стояли слезы. Этого Лешка перенести не смог, он отвернулся к окну и сделал вид, что старательно рассматривает деревья, людей в парке и даже скамейки вдоль главной аллеи.
Постепенно его взгляд сфокусировался на человеке в шляпе, который кормил голубей хлебными крошками.
В Лешкиной голове, как вспышка, возникла картина: ипподром… Барон говорит с человеком, который тоже сидит спиной… Человек поворачивается… Это Коган.
– Что ты сказала? – переспросил Лешка, неотрывно глядя в окно.
– Жалко как ее, а я-то, дура…
Но Лешка не дал ей договорить и бросился к двери.
– Ты куда? – только и успела прошептать Таня. Казарин остановился на пороге.
– Коган это! – И пулей вылетел из палаты.
Лешка выскочил в сквер и бросился к скамейке. Но она была уже пуста, и лишь шелестящая на ветру газета говорила о том, что кто-то только что здесь был…
Через час Лешка стоял напротив ювелирного магазина Когана. Улучив момент, Казарин подошел к двери и бросил письмо в почтовый ящик. После этого зашел в телефонную будку, положил носовой платок на мембрану и набрал номер.
– Алло, антикварный магазин, – ответил на другом конце знакомый голос.
Лешка вытер вспотевший лоб и дрожащим от волнения голосом проговорил:
– Здравствуйте, можно поговорить с Зиновием Ефимовичем?
– Можно. Зиновий Ефимович это я! С кем имею честь говорить?
– Зиновий Ефимович, вы сегодня почту проверяли?
– Нет, а что? Кто вы? Лешка выждал паузу.
– Будьте любезны, загляните в почтовый ящик. Затем он повесил трубку, вышел из телефонной будки и стал наблюдать за магазином.
Через минуту появился Коган. Оглядевшись по сторонам, он извлек почту из ящика. Лешкино письмо лежало сверху. Ювелир еще раз огляделся и вернулся в магазин…
Время шло, но Коган не появлялся. Начало вечереть, а вскоре и вовсе стемнело. Казарин уже стал волноваться: не ошибся ли он? Ведь если Зиновий Ефимович был замешан в преступлении, то должен был обязательно что-то предпринять.
Скамейка была жутко неудобной. Лешка пытался внимательно следить за дверью магазина, но затекшая спина давала о себе знать: ему то и дело приходилось разминать поясницу.
Последние трамваи оглашали город прощальным перезвоном, в переулке не было ни души. В какой-то момент Казарин провалился в глубокий сон, и вдруг чья-то рука легла на его плечо.
Лешка вздрогнул и вскочил со скамейки. Перед ним стоял милиционер.
– Здесь спать не положено, – пробасил постовой.
– А я и не спал.
Милиционер сдвинул фуражку на затылок и рассмеялся.
– Ну да? А что же ты делал?
Лешка мучительно соображал что ответить.
– Я… это… стихи сочиняю. Девушка тут моя живет… Милиционер заулыбался.
– Да ну?!
В его глазах появился живой интерес.
– Сочинил? Лешка кивнул.
– Сочинил.
Постовой сел рядом на скамейку.
– Слушай, ты даже не знаешь, как тебе повезло. Я ведь тоже, того…
Милиционер сделал замысловатый жест рукой. Лешка удивленно посмотрел на него.
– Что «того»?
«Тьфу ты, черт, ненормальный!» – мелькнуло в голове.
Милиционер как будто прочитал его мысли.
– Да нет! Все в порядке. Я в том смысле, что тоже вроде как поэт.
Лешка присвистнул, а про себя подумал: «Ну вот, теперь не отвяжется!»
Он понимающе кивнул, а сам снова вперил взгляд в магазинную дверь. Но постовой не унимался. Он толкнул Лешку в бок и неожиданно заявил:
– Читай.
Казарин не понял: -Что?
– Стихи, – как само собой разумеющееся пояснил служивый. – А потом я тебе свои прочту.
Лешка посмотрел в сторону магазина. Свет за витриной погас.
– Ну, чего же ты? Читай, – не унимался блюститель порядка.
Лешка задумался.
– Прямо здесь?
– Прямо здесь.
Лешка уж было приготовился поразить милиционера чем-нибудь из школьной программы, как вдруг заметил, что дверь антикварного магазина открылась и Коган вышел на улицу.
Ювелир запер двери и быстро зашагал в сторону Ленивки.
– Ладно, – торопясь, сказал Лешка и задекламировал первое, что вспомнил из позднего Маяковского:
На земле огней до неба… В синем море звезд до черта. Если б я поэтом не был – Я бы стал бы звездочетом.
Милиционер рассмеялся:
– Это ж разве стихи? Вот послушай, какие бывают стихи. – Он подсобрался и с чувством прочел:
Когда товарищ Сталин
Ведет страну вперед,
Ты должен быть из стали,
Любить жену, народ.
А если враг прорвется
сквозь тучи и леса...
В этот момент Лешку совершенно не волновало, что будет после того, как «враг прорвется». Правда, он одобрительно закивал головой.
– Глубоко. – Казарин вскочил со скамейки. – Товарищ милиционер, побегу я, а? Мне и так от отца влетит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Какая ты хорошая…
Фразу Лилька докончить не успела, чья-то тень накрыла ее. Острие ножа вошло в спину, и она, тихо охнув, осела на солому.
– Дядя Миша… – только и успела удивленно прошептать девушка.
Конюх нагнулся над ней и дрожащими руками выгреб из кармана алмаз. Затем он быстро зашагал к выходу, но, не доходя несколько метров, замер.
На территорию ипподрома ворвался отряд милиции, во главе которого бежал обезумевший Петр Саввич Ша-пилин с револьвером в руке.
Крики и шум долетели в комнату, где решалась судьба Таньки и Лешки.
– Что там такое? – Барон с удивлением повернулся к двери.
Один из охранников достал пистолет и выглянул в коридор. Заметив человека с пистолетом, милиция начала стрелять. Барон отвернулся к двери только на секунду, но Лешке этого хватило. Одним ударом он выбил у своего мучителя оружие и бросился на пол, прикрывая собой Таню. Барон и второй охранник резко обернулись, охранник даже успел подхватить пистолет, но именно в это мгновение оперативники ворвались в директорский кабинет. Увидев человека с направленным на них оружием, они начали палить из всех стволов. Через секунду Барон упал на ковер, на котором лежал Лешка. Их глаза встретились.
– Повезло… – прошептал Барон и закрыл глаза.
Глава 27
Потом была больница. Каждый день на Танином столике появлялись цветы. А когда она наконец полностью пришла в себя, то первое, что увидела, – счастливое лицо Казарина, сидевшего напротив. Он тут же попытался взять ее за руку, но Таня не дала ему этого сделать и отвернулась.
– Как ты мог? – еле слышно прошептала она.
– Что «мог»? – не понял Лешка.
– То самое. Я тебя видела с ней. Казарин явно не понял, о ком речь.
– С кем?
– С артисточкой!
Лешка вздохнул и улыбнулся.
– Ой, глупая! Да ты же ничего не знаешь!
И он рассказал ей все, что произошло за то время, пока они не виделись: и про цыган, и про алмаз, из-за которого все и началось, и, конечно, про Лилю.
– Жалко ее, хороший она была человечек… Из-за меня она погибла, понимаешь?
Танька ничего не ответила. В ее глазах стояли слезы. Этого Лешка перенести не смог, он отвернулся к окну и сделал вид, что старательно рассматривает деревья, людей в парке и даже скамейки вдоль главной аллеи.
Постепенно его взгляд сфокусировался на человеке в шляпе, который кормил голубей хлебными крошками.
В Лешкиной голове, как вспышка, возникла картина: ипподром… Барон говорит с человеком, который тоже сидит спиной… Человек поворачивается… Это Коган.
– Что ты сказала? – переспросил Лешка, неотрывно глядя в окно.
– Жалко как ее, а я-то, дура…
Но Лешка не дал ей договорить и бросился к двери.
– Ты куда? – только и успела прошептать Таня. Казарин остановился на пороге.
– Коган это! – И пулей вылетел из палаты.
Лешка выскочил в сквер и бросился к скамейке. Но она была уже пуста, и лишь шелестящая на ветру газета говорила о том, что кто-то только что здесь был…
Через час Лешка стоял напротив ювелирного магазина Когана. Улучив момент, Казарин подошел к двери и бросил письмо в почтовый ящик. После этого зашел в телефонную будку, положил носовой платок на мембрану и набрал номер.
– Алло, антикварный магазин, – ответил на другом конце знакомый голос.
Лешка вытер вспотевший лоб и дрожащим от волнения голосом проговорил:
– Здравствуйте, можно поговорить с Зиновием Ефимовичем?
– Можно. Зиновий Ефимович это я! С кем имею честь говорить?
– Зиновий Ефимович, вы сегодня почту проверяли?
– Нет, а что? Кто вы? Лешка выждал паузу.
– Будьте любезны, загляните в почтовый ящик. Затем он повесил трубку, вышел из телефонной будки и стал наблюдать за магазином.
Через минуту появился Коган. Оглядевшись по сторонам, он извлек почту из ящика. Лешкино письмо лежало сверху. Ювелир еще раз огляделся и вернулся в магазин…
Время шло, но Коган не появлялся. Начало вечереть, а вскоре и вовсе стемнело. Казарин уже стал волноваться: не ошибся ли он? Ведь если Зиновий Ефимович был замешан в преступлении, то должен был обязательно что-то предпринять.
Скамейка была жутко неудобной. Лешка пытался внимательно следить за дверью магазина, но затекшая спина давала о себе знать: ему то и дело приходилось разминать поясницу.
Последние трамваи оглашали город прощальным перезвоном, в переулке не было ни души. В какой-то момент Казарин провалился в глубокий сон, и вдруг чья-то рука легла на его плечо.
Лешка вздрогнул и вскочил со скамейки. Перед ним стоял милиционер.
– Здесь спать не положено, – пробасил постовой.
– А я и не спал.
Милиционер сдвинул фуражку на затылок и рассмеялся.
– Ну да? А что же ты делал?
Лешка мучительно соображал что ответить.
– Я… это… стихи сочиняю. Девушка тут моя живет… Милиционер заулыбался.
– Да ну?!
В его глазах появился живой интерес.
– Сочинил? Лешка кивнул.
– Сочинил.
Постовой сел рядом на скамейку.
– Слушай, ты даже не знаешь, как тебе повезло. Я ведь тоже, того…
Милиционер сделал замысловатый жест рукой. Лешка удивленно посмотрел на него.
– Что «того»?
«Тьфу ты, черт, ненормальный!» – мелькнуло в голове.
Милиционер как будто прочитал его мысли.
– Да нет! Все в порядке. Я в том смысле, что тоже вроде как поэт.
Лешка присвистнул, а про себя подумал: «Ну вот, теперь не отвяжется!»
Он понимающе кивнул, а сам снова вперил взгляд в магазинную дверь. Но постовой не унимался. Он толкнул Лешку в бок и неожиданно заявил:
– Читай.
Казарин не понял: -Что?
– Стихи, – как само собой разумеющееся пояснил служивый. – А потом я тебе свои прочту.
Лешка посмотрел в сторону магазина. Свет за витриной погас.
– Ну, чего же ты? Читай, – не унимался блюститель порядка.
Лешка задумался.
– Прямо здесь?
– Прямо здесь.
Лешка уж было приготовился поразить милиционера чем-нибудь из школьной программы, как вдруг заметил, что дверь антикварного магазина открылась и Коган вышел на улицу.
Ювелир запер двери и быстро зашагал в сторону Ленивки.
– Ладно, – торопясь, сказал Лешка и задекламировал первое, что вспомнил из позднего Маяковского:
На земле огней до неба… В синем море звезд до черта. Если б я поэтом не был – Я бы стал бы звездочетом.
Милиционер рассмеялся:
– Это ж разве стихи? Вот послушай, какие бывают стихи. – Он подсобрался и с чувством прочел:
Когда товарищ Сталин
Ведет страну вперед,
Ты должен быть из стали,
Любить жену, народ.
А если враг прорвется
сквозь тучи и леса...
В этот момент Лешку совершенно не волновало, что будет после того, как «враг прорвется». Правда, он одобрительно закивал головой.
– Глубоко. – Казарин вскочил со скамейки. – Товарищ милиционер, побегу я, а? Мне и так от отца влетит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85