Золотая цепь делала его высоким жемайтским боярином.
Витовт еще раз обнял Андрейшу.
Княгиня Анна в синем шелковом платье и красных сапожках приблизилась к Андрейше. Она величественно подала свою шелковистую белую руку, и мореход, став на одно колено, приложился к ней губами.
— Как зовут твою невесту, юноша? — спросила княгиня.
— Людмилой, прекрасная госпожа.
— Я хочу быть на вашей свадьбе, — глуховатым, приятным голосом сказала княгиня, ласково взглянув на морехода.
— Спасибо, прекрасная госпожа, — низко поклонился Андрейша. — Клянусь, я не забуду вашей доброты!
— Подходящее место для клятв, — отозвался трокский князь. — Посмотри наверх, как красивы своды… А вон две голубки сидят на кресте… Это церковь. Они заставили меня принять свою веру, но великий Перкун не захотел бесчестья. Крестильную воду я смою кровью врагов… Эй, — крикнул он, — привести сюда молодого попа, того, кто играет на этих трубах! — Витовт кивнул на металлические трубы органа.
Жемайты под руки ввели в церковь молодого священника. Он был бледен и толст. Навстречу попу из недр алтаря неожиданно вышел жрец бога Поклюса в черных одеждах. С его длинного лица стекала тощая бородка в колечках.
Увидев жреца, толстяк задрожал.
— Возьми его, криве, — обернулся к жрецу князь Витовт. — Пусть его пепел вознесется сегодня к небесам на вечернем жертвенном огне.
Князь громко говорил по-немецки, чтобы священник понял.
— Я никому ни причинил зла! — простонал поп, стуча зубами. — За что предаешь меня страшной смерти? Заступись, пресвятая дева! — И толстяк рухнул перед статуей богоматери.
Княгиня Анна брезгливо отвернулась.
— Не причинил зла? — насупил брови Витовт. — Ну ладно, я пошутил, поп. Иди заставь играть эти трубы, я хочу слушать музыку… Что, не пойдешь? — грозно спросил он, увидев колебание на лице капеллана.
— Я согласен, согласен! — быстро сказал священник, искоса глянув на молчаливого жреца. — Я не отказываюсь! — Его жирные щеки тряслись.
— Вот толстая рожа! — сказал вполголоса воин своему товарищу. — Чуть ткни — жир потечет.
Сопровождаемый воинами, священник, едва передвигая ноги, стал подниматься по деревянной лестнице.
— Играй веселое, поп, — бросил вдогонку князь, — воины помогут тебе вертеть машину…
Он внезапно оборвал речь и стал прислушиваться.
Застучали сапоги в соседней комнате. На пороге появился седовласый воин с золотой цепью на шее и с жезлом, на конце которого сидел бронзовый петух.
Витовт молча ждал.
Андрейша широко раскрыл глаза от удивления. Он узнал старого кунигаса Видимунда, брата княгини Бируты, получавшего оружие у кормщика Алексея Копыто. Кунигас тоже узнал Андрейшу.
— Князь, — воскликнул Видимунд, — из Рогнеды плывут барки, много больших барок!
Витовт бросился к окну.
— Их не видно отсюда, князь, — поспешил добавить кунигас, — о врагах донесли дальние дозоры. Только к полудню барки будут возле замка.
— Воинам спрятаться в лесу, — подумав, распорядился князь. — Враг не должен видеть ни одного литовца. Иди передай приказ начальникам отрядов… Скоро я приду сам.
— Князь, — сказал снова жемайтский боярин, — этого юношу я знаю. Он привез нам из Новгорода мечи и кольчуги… Мы с тобой еще увидимся, юноша.
Видимунд поклонился князю и, постукивая посохом, вышел из церкви.
— Ты пришел к нам в тяжелую минуту, — сказал Андрейше князь, — и мы не можем принять гостя, как велит обычай… Решается судьба Литвы. Если не уничтожить на нашей земле рыцарские гнезда, Литва станет добычей ордена. Прольется еще много крови. Я пустил сюда рыцарей — я должен их уничтожить. Прости нас, юноша.
Андрейша задумался. Как он должен поступить? Зла против рыцарей у него накопилось много. Вспомнился рыцарь Гуго Фальштейн, сожженное село в лесу, Людмила, безвинно убитые люди. Немецкие рыцари без всякого повода нападали на русскую землю.
— Я пойду с тобой, князь Витовт, воевать рыцарей, — сказал он, взглянув в глаза князю, — вели отдать мой меч.
— Спасибо, — ответил князь, — я не забуду твою дружбу… — Что это там?.. Ах, поп начал свою музыку!
Тоскливые звуки полились сверху. Они затопили церковь волнами страсти и покаяния. В них слышались слезы и мольба…
* * *
Глухой, непонятный шум слышался вдали. Казалось, кричали люди, много людей.
Стоявший стеной по берегам Немана лес отвечал неясным гулом.
За мыском дозорные увидели странную картину. Множество лодок и барок выплывало на середину реки. Их были сотни — больших и малых. Вся армада двигалась против течения. Тяжелые барки тащили на веревках впряженные в лямки рабы, идущие по берегу, лодки шли на веслах. На барках развевались орденские знамена с богородицей и святым Георгием.
Как ни старались рыцари соблюдать тишину, это им плохо удавалось. Всплески весел, команды, подаваемые трубами, ругань и подбадривание рабов, идущих с бечевой, создавали своеобразный гул, многократно повторяемый лесом.
Рыцари хотели захватить крепость и везли осадные орудия. На первых барках находились по две камнебросательные машины. С их помощью можно засыпать каменным дождем осажденный замок. Медленно проползли барки, груженные баллистами — огромными самострелами на колесах, и камнебросательными машинами.
Мимо литовцев проплыла отвратительно смердящая барка, доверху груженная мокрыми шкурками — ими закрывали деревянные машины от огня. На самых больших судах, крепко привязанные веревками, лежали осадные башни.
Орденская армада медленно двигалась вверх по реке. Когда последняя барка скрылась за зеленым мыском, солнце коснулось зубчатой кромки темного леса.
Дважды пропел литовский боевой рог.
Торопливо застучали топоры по стволам деревьев, эхом отзываясь в лесу.
Сотни голых жемайтов, зажав в зубах длинные ножи, бросились в реку и поплыли к противоположному берегу.
Еще несколько сотен воинов сели на барки и лодки и кинулись догонять врагов. Суда превратились в живые существа, быстро перебирающие по воде ножками-веслами.
В первой лодке, под флагом золотого петуха, с командиром отряда старым Видимундом стоял Андрейша. Пригнувшись, придерживая на груди окованный серебром турий рог, свисавший на золотой цепи, Видимунд впился взглядом в передовую барку, где расположились рыцари.
В это время воины с топорами в руках срубили первое дерево, оно упало поперек реки. В прошлые годы Неман столкнул в этом месте несколько дубов-великанов. Деревья переплелись ветвями и корнями, оставив посредине реки лишь узкие ворота. Эти ворота закрыло упавшее дерево.
За первым деревом упало второе, третье.
Орденские солдаты заметили приближающуюся лодку жемайтов. На барках и лодках заиграли рожки, зазвонили колокола, загудели гонги.
Не сбавляя хода, лодка под флагом золотого петуха врезалась в рыцарскую барку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Витовт еще раз обнял Андрейшу.
Княгиня Анна в синем шелковом платье и красных сапожках приблизилась к Андрейше. Она величественно подала свою шелковистую белую руку, и мореход, став на одно колено, приложился к ней губами.
— Как зовут твою невесту, юноша? — спросила княгиня.
— Людмилой, прекрасная госпожа.
— Я хочу быть на вашей свадьбе, — глуховатым, приятным голосом сказала княгиня, ласково взглянув на морехода.
— Спасибо, прекрасная госпожа, — низко поклонился Андрейша. — Клянусь, я не забуду вашей доброты!
— Подходящее место для клятв, — отозвался трокский князь. — Посмотри наверх, как красивы своды… А вон две голубки сидят на кресте… Это церковь. Они заставили меня принять свою веру, но великий Перкун не захотел бесчестья. Крестильную воду я смою кровью врагов… Эй, — крикнул он, — привести сюда молодого попа, того, кто играет на этих трубах! — Витовт кивнул на металлические трубы органа.
Жемайты под руки ввели в церковь молодого священника. Он был бледен и толст. Навстречу попу из недр алтаря неожиданно вышел жрец бога Поклюса в черных одеждах. С его длинного лица стекала тощая бородка в колечках.
Увидев жреца, толстяк задрожал.
— Возьми его, криве, — обернулся к жрецу князь Витовт. — Пусть его пепел вознесется сегодня к небесам на вечернем жертвенном огне.
Князь громко говорил по-немецки, чтобы священник понял.
— Я никому ни причинил зла! — простонал поп, стуча зубами. — За что предаешь меня страшной смерти? Заступись, пресвятая дева! — И толстяк рухнул перед статуей богоматери.
Княгиня Анна брезгливо отвернулась.
— Не причинил зла? — насупил брови Витовт. — Ну ладно, я пошутил, поп. Иди заставь играть эти трубы, я хочу слушать музыку… Что, не пойдешь? — грозно спросил он, увидев колебание на лице капеллана.
— Я согласен, согласен! — быстро сказал священник, искоса глянув на молчаливого жреца. — Я не отказываюсь! — Его жирные щеки тряслись.
— Вот толстая рожа! — сказал вполголоса воин своему товарищу. — Чуть ткни — жир потечет.
Сопровождаемый воинами, священник, едва передвигая ноги, стал подниматься по деревянной лестнице.
— Играй веселое, поп, — бросил вдогонку князь, — воины помогут тебе вертеть машину…
Он внезапно оборвал речь и стал прислушиваться.
Застучали сапоги в соседней комнате. На пороге появился седовласый воин с золотой цепью на шее и с жезлом, на конце которого сидел бронзовый петух.
Витовт молча ждал.
Андрейша широко раскрыл глаза от удивления. Он узнал старого кунигаса Видимунда, брата княгини Бируты, получавшего оружие у кормщика Алексея Копыто. Кунигас тоже узнал Андрейшу.
— Князь, — воскликнул Видимунд, — из Рогнеды плывут барки, много больших барок!
Витовт бросился к окну.
— Их не видно отсюда, князь, — поспешил добавить кунигас, — о врагах донесли дальние дозоры. Только к полудню барки будут возле замка.
— Воинам спрятаться в лесу, — подумав, распорядился князь. — Враг не должен видеть ни одного литовца. Иди передай приказ начальникам отрядов… Скоро я приду сам.
— Князь, — сказал снова жемайтский боярин, — этого юношу я знаю. Он привез нам из Новгорода мечи и кольчуги… Мы с тобой еще увидимся, юноша.
Видимунд поклонился князю и, постукивая посохом, вышел из церкви.
— Ты пришел к нам в тяжелую минуту, — сказал Андрейше князь, — и мы не можем принять гостя, как велит обычай… Решается судьба Литвы. Если не уничтожить на нашей земле рыцарские гнезда, Литва станет добычей ордена. Прольется еще много крови. Я пустил сюда рыцарей — я должен их уничтожить. Прости нас, юноша.
Андрейша задумался. Как он должен поступить? Зла против рыцарей у него накопилось много. Вспомнился рыцарь Гуго Фальштейн, сожженное село в лесу, Людмила, безвинно убитые люди. Немецкие рыцари без всякого повода нападали на русскую землю.
— Я пойду с тобой, князь Витовт, воевать рыцарей, — сказал он, взглянув в глаза князю, — вели отдать мой меч.
— Спасибо, — ответил князь, — я не забуду твою дружбу… — Что это там?.. Ах, поп начал свою музыку!
Тоскливые звуки полились сверху. Они затопили церковь волнами страсти и покаяния. В них слышались слезы и мольба…
* * *
Глухой, непонятный шум слышался вдали. Казалось, кричали люди, много людей.
Стоявший стеной по берегам Немана лес отвечал неясным гулом.
За мыском дозорные увидели странную картину. Множество лодок и барок выплывало на середину реки. Их были сотни — больших и малых. Вся армада двигалась против течения. Тяжелые барки тащили на веревках впряженные в лямки рабы, идущие по берегу, лодки шли на веслах. На барках развевались орденские знамена с богородицей и святым Георгием.
Как ни старались рыцари соблюдать тишину, это им плохо удавалось. Всплески весел, команды, подаваемые трубами, ругань и подбадривание рабов, идущих с бечевой, создавали своеобразный гул, многократно повторяемый лесом.
Рыцари хотели захватить крепость и везли осадные орудия. На первых барках находились по две камнебросательные машины. С их помощью можно засыпать каменным дождем осажденный замок. Медленно проползли барки, груженные баллистами — огромными самострелами на колесах, и камнебросательными машинами.
Мимо литовцев проплыла отвратительно смердящая барка, доверху груженная мокрыми шкурками — ими закрывали деревянные машины от огня. На самых больших судах, крепко привязанные веревками, лежали осадные башни.
Орденская армада медленно двигалась вверх по реке. Когда последняя барка скрылась за зеленым мыском, солнце коснулось зубчатой кромки темного леса.
Дважды пропел литовский боевой рог.
Торопливо застучали топоры по стволам деревьев, эхом отзываясь в лесу.
Сотни голых жемайтов, зажав в зубах длинные ножи, бросились в реку и поплыли к противоположному берегу.
Еще несколько сотен воинов сели на барки и лодки и кинулись догонять врагов. Суда превратились в живые существа, быстро перебирающие по воде ножками-веслами.
В первой лодке, под флагом золотого петуха, с командиром отряда старым Видимундом стоял Андрейша. Пригнувшись, придерживая на груди окованный серебром турий рог, свисавший на золотой цепи, Видимунд впился взглядом в передовую барку, где расположились рыцари.
В это время воины с топорами в руках срубили первое дерево, оно упало поперек реки. В прошлые годы Неман столкнул в этом месте несколько дубов-великанов. Деревья переплелись ветвями и корнями, оставив посредине реки лишь узкие ворота. Эти ворота закрыло упавшее дерево.
За первым деревом упало второе, третье.
Орденские солдаты заметили приближающуюся лодку жемайтов. На барках и лодках заиграли рожки, зазвонили колокола, загудели гонги.
Не сбавляя хода, лодка под флагом золотого петуха врезалась в рыцарскую барку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115