В его взгляде Пруденс прочла отзвуки боли и горя, пережитых за последние дни. Росс напоминал раненое животное, которое нуждается в любви и нежной заботе.
– Отведи меня в спальню, – попросила Пруденс. Он наклонился и начал целовать ее – сначала нежно, потом, по мере того, как возрастала страсть, – все более пылко. Размолвка была тут же забыта. С радостной улыбкой Росс поднял Пруденс на руки.
– Ваше сиятельство, не хотите ли взглянуть на свои апартаменты?
Она улыбнулась и крепко ухватилась за его шею.
– Значит, аристократы ведут себя как настоящие головорезы?
– Дерзкие девчонки другого и не заслуживают. Даже если они графини.
Тут у Пруденс заурчало в животе. Она скорчила смущённую гримаску.
– Графиня голодна. За ужином я не съела ни крошки. Этот ужасный мистер Фрэнклин…
– Клянусь бородой Эскулапа! – хмуро воскликнул Росс. – Он был с тобой нелюбезен? Или морил тебя голодом?
– Нет, просто твой адвокат слишком педантичен. И преисполнен высоких моральных принципов. Он предлагал мне поужинать, но я не смогла есть.
Все Думала о «сумасшедшем лорде»?
Росс усмехнулся и понес ее в спальню. Лакей пряча улыбку, смотрел на своего хозяина, позабывшего о хороших манерах. Выслушав приказание принести ее сиятельству ужин, он послушно удалился.
Пруденс окружало такое великолепие и роскошь, что она с трудом верила своим глазам. Два лакея, дремавшие у дверей, вскочили при их появлении и тут же исчезли, повинуясь взмаху руки Росса.
Огромная гостиная была залита светом множества свечей. Элегантная мебель сияла позолотой, на обшитых парчой стенах висели картины. Толстый узорчатый ковер приглушал стук башмаков Росса, украшенных пряжками.
За бархатными шторами на окнах виднелось усеянное звездами небо. Пруденс казалось, что она попала в какую-то волшебную страну.
Росс толкнул ногой дверь в спальню. Оттуда сейчас же выскочил камердинер. Он был одет на французский манер: в бархатный камзол с галунами, расшитый цветами галстук и сверхмодный парик с косичкой, упрятанной в сетку. Неестественно бледный цвет лица, очевидно, потребовал каких-то особых ухищрений от его обладателя.
– Ваше сиятельство, – сказал камердинер с легким акцентом.
– Отдыхай, Марэ. Сегодня ты мне больше не понадобишься.
– Но ваше сиятельство… Росс сухо рассмеялся.
– Марэ, mon vieux. Я знаю, есть джентльмены, которые беспомощно валяются в постели, словно черепахи, выброшенные на берег, потому что не в состоянии одеть себя сами. Но уверяю тебя, я не отношусь к их числу и сам могу приготовиться ко сну.
– Но, милорд, я только хотел…
В голосе Росса уже звучало нетерпение:
– Ты должен подчиняться моим приказаниям, если собираешься дальше служить в этом доме. Отправляйся к себе!
Француз вежливо поклонился и попятился к двери. Росс поставил Пруденс па пол, проворчав:
– А еще говорят, будто французы знают толк в амурных делах. Когда мы будем нанимать слуг для Лонгвуд-Хауса, напомни, чтоб я взял в камердинеры какого-нибудь кряжистого корнуэльца. Бог с ними, с этими французами. Что касается вас, леди Лонгвуд, то я подыщу вам горничную завтра утром. А сегодня, – он пылко поцеловал ее и сладострастно ухмыльнулся, – сегодня вам придется удовольствоваться моими услугами.
Пруденс была настроена легко и игриво.
– Ты всегда безупречно исполнял свои обязанности. И раздевал меня на корабле при малейшей возможности.
Росс тщетно боролся с улыбкой.
– Ты же понимаешь, я делал это исключительно как врач, – произнес он напыщенным тоном.
Пруденс ответила в той же нарочито серьезной манере:
– Разумеется, доктор Мэннинг. А сегодня вы просто хотите удостовериться, что я выздоровела окончательно.
– Чертенок!
По лицу Росса расползлась улыбка. Он принялся вытаскивать булавки из ее платья, и его нетерпение возрастало с каждой минутой.
– В этом платье ты, как всегда, выглядишь очаровательно. Но будь я проклят, если у меня хватит сил возиться с ним сейчас.
Пруденс прикусила губу. Россу больше нравилось другое – абрикосовое.
– Атласного платья у меня больше нет, – сконфуженно заявила она. – Я отдала его своей подруге Бетси уже в Лондоне.
– Знаю. Иначе как, ты полагаешь, я смог бы найти тебя и ребенка?
Пруденс с удивлением воззрилась на него.
– Честное слово, я об этом и не подумала!
– Твоя Бетси – верная подруга. Мы пригласим ее в Лонгвуд.
Росс закончил раздевать жену, беспрестанно целуя и лаская, потом подвел к кровати под балдахином и бережно уложил на простыни.
У самого Росса процесс раздевания занял гораздо меньше времени, но тут в дверь гостиной постучали. Выругавшись, Росс раздраженно порылся в шкафу, быстро накинул на плечи халат и направился в соседнюю комнату, шлепая босыми ногами. Он вернулся с подносом и со смехом заметил:
– В Марэ, кажется, снова проснулся француз. Он весьма двусмысленно ухмыльнулся, отдавая мне это.
Впервые в жизни Пруденс так баловали и нежили. Присев на краешек кровати, Росс кормил ее как ребенка. А она поддразнивала его, сжимала губы, отказываясь принять очередной лакомый кусочек. И тогда Росс целовал и щекотал ее до тех пор, пока Пруденс не начинала хохотать. Наконец она заявила, что сыта, и Росс отставил поднос в сторону. К этому времени они оба уже развеселились вовсю.
И любил он ее в ту ночь так же легко и радостно. Никогда еще Пруденс не видела Росса столь молодым, задорным и щедрым на ласки. Они затеяли возню, время от времени осыпая друг друга жаркими поцелуями и разражаясь приступами безудержного смеха. Потом Росс прижал к кровати гибкое, податливое тело Пруденс и, словно поддразнивая, неторопливо начал любовную игру. Она умоляла его не останавливаться и совсем обессилела от смеха и томительного наслаждения, когда их страсть вылилась в последней яростной вспышке, до конца опустошив обоих.
Через некоторое время Росс вздохнул, с трудом выкарабкался из кровати и принялся искать ночные рубашки, чтобы утром Марэ не задавался нескромными вопросами. А Пруденс опустилась на колени и начала молиться:
– О Господи, благодарю Тебя за милосердие Твое. Ты подарил мне счастливейший день в моей жизни. Ты открыл двери в прекрасный сад Эдем для жалкой рабы Твоей. Да буду я достойна Твоей доброты.
Росс задул почти все свечи, а последнюю отнес к кровати, загораживая ладонью пламя, и поставил на маленький столик. Он уже хотел было улечься рядом с Пруденс, но приостановился в задумчивости.
– В чем дело, Росс?
Он наклонился над грудой разбросанного белья и порылся в кармане своего жилета.
– Ну, мадам, – сурово сказал Росс, надевая на палец Пруденс кольцо Марты, – больше вы никогда не вернете его мне.
Потом он забрался в постель, обнял жену, задул свечу и мгновенно заснул.
Лежа в темноте, Пруденс услышала уханье совы где-то в парке замка Бриджуотер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Отведи меня в спальню, – попросила Пруденс. Он наклонился и начал целовать ее – сначала нежно, потом, по мере того, как возрастала страсть, – все более пылко. Размолвка была тут же забыта. С радостной улыбкой Росс поднял Пруденс на руки.
– Ваше сиятельство, не хотите ли взглянуть на свои апартаменты?
Она улыбнулась и крепко ухватилась за его шею.
– Значит, аристократы ведут себя как настоящие головорезы?
– Дерзкие девчонки другого и не заслуживают. Даже если они графини.
Тут у Пруденс заурчало в животе. Она скорчила смущённую гримаску.
– Графиня голодна. За ужином я не съела ни крошки. Этот ужасный мистер Фрэнклин…
– Клянусь бородой Эскулапа! – хмуро воскликнул Росс. – Он был с тобой нелюбезен? Или морил тебя голодом?
– Нет, просто твой адвокат слишком педантичен. И преисполнен высоких моральных принципов. Он предлагал мне поужинать, но я не смогла есть.
Все Думала о «сумасшедшем лорде»?
Росс усмехнулся и понес ее в спальню. Лакей пряча улыбку, смотрел на своего хозяина, позабывшего о хороших манерах. Выслушав приказание принести ее сиятельству ужин, он послушно удалился.
Пруденс окружало такое великолепие и роскошь, что она с трудом верила своим глазам. Два лакея, дремавшие у дверей, вскочили при их появлении и тут же исчезли, повинуясь взмаху руки Росса.
Огромная гостиная была залита светом множества свечей. Элегантная мебель сияла позолотой, на обшитых парчой стенах висели картины. Толстый узорчатый ковер приглушал стук башмаков Росса, украшенных пряжками.
За бархатными шторами на окнах виднелось усеянное звездами небо. Пруденс казалось, что она попала в какую-то волшебную страну.
Росс толкнул ногой дверь в спальню. Оттуда сейчас же выскочил камердинер. Он был одет на французский манер: в бархатный камзол с галунами, расшитый цветами галстук и сверхмодный парик с косичкой, упрятанной в сетку. Неестественно бледный цвет лица, очевидно, потребовал каких-то особых ухищрений от его обладателя.
– Ваше сиятельство, – сказал камердинер с легким акцентом.
– Отдыхай, Марэ. Сегодня ты мне больше не понадобишься.
– Но ваше сиятельство… Росс сухо рассмеялся.
– Марэ, mon vieux. Я знаю, есть джентльмены, которые беспомощно валяются в постели, словно черепахи, выброшенные на берег, потому что не в состоянии одеть себя сами. Но уверяю тебя, я не отношусь к их числу и сам могу приготовиться ко сну.
– Но, милорд, я только хотел…
В голосе Росса уже звучало нетерпение:
– Ты должен подчиняться моим приказаниям, если собираешься дальше служить в этом доме. Отправляйся к себе!
Француз вежливо поклонился и попятился к двери. Росс поставил Пруденс па пол, проворчав:
– А еще говорят, будто французы знают толк в амурных делах. Когда мы будем нанимать слуг для Лонгвуд-Хауса, напомни, чтоб я взял в камердинеры какого-нибудь кряжистого корнуэльца. Бог с ними, с этими французами. Что касается вас, леди Лонгвуд, то я подыщу вам горничную завтра утром. А сегодня, – он пылко поцеловал ее и сладострастно ухмыльнулся, – сегодня вам придется удовольствоваться моими услугами.
Пруденс была настроена легко и игриво.
– Ты всегда безупречно исполнял свои обязанности. И раздевал меня на корабле при малейшей возможности.
Росс тщетно боролся с улыбкой.
– Ты же понимаешь, я делал это исключительно как врач, – произнес он напыщенным тоном.
Пруденс ответила в той же нарочито серьезной манере:
– Разумеется, доктор Мэннинг. А сегодня вы просто хотите удостовериться, что я выздоровела окончательно.
– Чертенок!
По лицу Росса расползлась улыбка. Он принялся вытаскивать булавки из ее платья, и его нетерпение возрастало с каждой минутой.
– В этом платье ты, как всегда, выглядишь очаровательно. Но будь я проклят, если у меня хватит сил возиться с ним сейчас.
Пруденс прикусила губу. Россу больше нравилось другое – абрикосовое.
– Атласного платья у меня больше нет, – сконфуженно заявила она. – Я отдала его своей подруге Бетси уже в Лондоне.
– Знаю. Иначе как, ты полагаешь, я смог бы найти тебя и ребенка?
Пруденс с удивлением воззрилась на него.
– Честное слово, я об этом и не подумала!
– Твоя Бетси – верная подруга. Мы пригласим ее в Лонгвуд.
Росс закончил раздевать жену, беспрестанно целуя и лаская, потом подвел к кровати под балдахином и бережно уложил на простыни.
У самого Росса процесс раздевания занял гораздо меньше времени, но тут в дверь гостиной постучали. Выругавшись, Росс раздраженно порылся в шкафу, быстро накинул на плечи халат и направился в соседнюю комнату, шлепая босыми ногами. Он вернулся с подносом и со смехом заметил:
– В Марэ, кажется, снова проснулся француз. Он весьма двусмысленно ухмыльнулся, отдавая мне это.
Впервые в жизни Пруденс так баловали и нежили. Присев на краешек кровати, Росс кормил ее как ребенка. А она поддразнивала его, сжимала губы, отказываясь принять очередной лакомый кусочек. И тогда Росс целовал и щекотал ее до тех пор, пока Пруденс не начинала хохотать. Наконец она заявила, что сыта, и Росс отставил поднос в сторону. К этому времени они оба уже развеселились вовсю.
И любил он ее в ту ночь так же легко и радостно. Никогда еще Пруденс не видела Росса столь молодым, задорным и щедрым на ласки. Они затеяли возню, время от времени осыпая друг друга жаркими поцелуями и разражаясь приступами безудержного смеха. Потом Росс прижал к кровати гибкое, податливое тело Пруденс и, словно поддразнивая, неторопливо начал любовную игру. Она умоляла его не останавливаться и совсем обессилела от смеха и томительного наслаждения, когда их страсть вылилась в последней яростной вспышке, до конца опустошив обоих.
Через некоторое время Росс вздохнул, с трудом выкарабкался из кровати и принялся искать ночные рубашки, чтобы утром Марэ не задавался нескромными вопросами. А Пруденс опустилась на колени и начала молиться:
– О Господи, благодарю Тебя за милосердие Твое. Ты подарил мне счастливейший день в моей жизни. Ты открыл двери в прекрасный сад Эдем для жалкой рабы Твоей. Да буду я достойна Твоей доброты.
Росс задул почти все свечи, а последнюю отнес к кровати, загораживая ладонью пламя, и поставил на маленький столик. Он уже хотел было улечься рядом с Пруденс, но приостановился в задумчивости.
– В чем дело, Росс?
Он наклонился над грудой разбросанного белья и порылся в кармане своего жилета.
– Ну, мадам, – сурово сказал Росс, надевая на палец Пруденс кольцо Марты, – больше вы никогда не вернете его мне.
Потом он забрался в постель, обнял жену, задул свечу и мгновенно заснул.
Лежа в темноте, Пруденс услышала уханье совы где-то в парке замка Бриджуотер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103