— Я же сказала тебе, что мы ни в чем не виноваты! Перестань втягивать нас в свои грязные дела! — набросилась на него Чентел.
Взгляд, которым он измерил ее с ног до головы, взбесил девушку. Она готова была сейчас убить его на месте.
— Хорошо, коли ты не виновата, расскажи мне все, что знаешь.
Чентел вся кипела. Поняв, что этот разговор ни к чему не приводит, она повернулась и направилась к двери.
— Чентел, вернись сейчас же! — окликнул ее Сент-Джеймс, но она не обернулась, а только ускорила шаг.
План действий для нее был ясен: оставить этот дом и разыскать Луи Дежарна, иначе она убьет ненавистного ей лорда… если только он не убьет ее раньше.
Чентел потребовала от подозрительно смотревшего на нее конюха, чтобы ей привели лошадь.
Она очень давно не ездила верхом, но стояло чудесное утро, а ей совершенно нечем было заняться. Она уже позавтракала в гордом одиночестве, потому что «граф отлучился по делу», как ей сообщили. И вот ей предстоял абсолютно праздный день в чужом доме, и она не знала, куда себя девать. Поэтому она облачилась в свою старую темно-красную амазонку с воротничком из коричневого бархата и пышными рукавами.
— Вы много ездите верхом, миледи? — полюбопытствовал конюх.
— Ну… не так уж много… А у вас есть смирная лошадка? — спросила она.
Конюх наморщил лоб, и его загрубевшее лицо даже сморщилось от чрезмерных умственных усилий, потом он обрадованно сказал:
— Тоб будет как раз для вас! Когда к Чентел подвели Тоба, глаза ее округлились от изумления.
— Это лошадь для меня? — переспросила она.
Тоб был очень крупным черным жеребцом, с лоснящейся шкурой и огромными карими глазами, которые смотрели на Чентел с презрительным высокомерием, как и все Сент-Джеймсы.
— А он смирный? — усомнилась Чентел». Конюх пожал плечами:
— Самый смирный во всей конюшне! Лорд Ричард любит быстрых скакунов. В чем-чем, а в лошадях он разбирается. Но Тоб уже старый и потому еле ноги переставляет.
— Хорошо. — Чентел вздохнула, окончательно укрепившись в своей решимости. Конюх помог ей взобраться на широкую спину Тоба; она посмотрела вниз и вздрогнула: до земли было так далеко! Она тронула поводья, и, к величайшему ее удивлению, жеребец послушался; они направились в сторону леса. У него была неровная походка, к тому же Чентел до конца не была уверена в послушности жеребца.
Постепенно она почувствовала себя более уверенно и даже стала получать удовольствие от прогулки по лесу и общения с природой. Но вдруг Тоб резко встал на дыбы, и Чентел чуть было не упала. Такой поворот событий встревожил девушку. Оказалось, от Тоба можно ожидать чего угодно: он непредсказуем.
Она надеялась, что Тоб продолжит путь, но тот стоял как вкопанный. Чентел приказала ему идти вперед — он не сдвинулся с места. Как ни била она каблуками по дубленой шкуре упрямого жеребца, тот будто ничего не чувствовал и полностью игнорировал ее усилия. Наконец Тоб пошевельнулся, но, как оказалось, для того, чтобы повернуться и направиться назад, к конюшне. Чентел, стиснув зубы, натянула поводья; ей совсем не хотелось возвращаться. Тоб недовольно фыркнул и затряс головой. Чентел потянула сильнее, конь было пошел направо, но потом вернулся на прежний маршрут. Со стороны казалось, что лошадь и всадница передвигаются по кругу; оба страдали ослиным упрямством, и никто не хотел уступать.
На пятом круге Чентел заметила в отдалении всадника в плаще.
— Ричард! — окликнула она его в надежде на помощь, но ответа не получила.
Наконец Тобу удалось доконать Чентел: у нее закружилась голова, и она отпустила поводья. Но старик Тоб не очень-то обрадовался своей победе: ему тоже стало не по себе, потому что он остановился, затряс головой и зафыркал.
— Так тебе и надо! — позлорадствовала Чентел. — А теперь вперед!
Тоб заржал и, к величайшему удивлению Чентел, рванул вперед. Она никак не ожидала от этого росинанта подобной прыти! Он мчался через лес галопом, Чентел тряслась на его спине, вопила что есть мочи:
— Стоп, Тоб, остановись!
Если даже шаг у Тоба был неровный, то можно себе представить, каков был у него галоп! Поэтому немудрено, что Чентел подумала о наступлении конца света. Вцепившись в его грубую пятнистую гриву, бедняжка всеми силами пыталась удержаться в седле. В конце концов Тоб остановился прямо в зарослях терновника.
— Проклятое животное! — обозвала его Чентел, потому что ее юбка запуталась в колючих ветках кустарника.
Она нагнулась в седле, чтобы отцепить подол, когда услышала позади легкое ржание. Обернувшись, она увидела всадника в сером плаще на большой черной лошади.
— Ричард, помоги мне! — позвала его Чентел и снова занялась своей юбкой.
В этот момент прогремел выстрел. Старик Тоб вздрогнул и встал на дыбы, как молоденький. Чентел, потеряв равновесие, упала. Она ударилась головой о выступающий из земли корень, и боль на какое-то время ослепила ее. Застонав, она закрыла глаза, чувствуя, что проваливается в темноту.
Ричард ворвался в дом с ревом:
— Ри-ид!!! Рид, это правда — то, что я слышал? — Он остановился и замолчал, когда увидел дворецкого, чинно спускающегося с лестницы.
— Милорд! Миледи упала с лошади, — невозмутимо сообщил он.
— Тоб вернулся час назад без Чентел, это так?
— Да, после чего егерь нашел миледи, лежащую без сознания, сэр, — пояснил слуга.
— Как она сейчас? — спросил Ричард, уже поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
— Доктор сказал, что с ней все будет в порядке. Теперь она спит, потому что ей дали снотворное. Ее нельзя тревожить, она сейчас отдыхает, — настаивал он.
Ричард наконец остановился и умоляюще посмотрел на Рида:
— Я обязательно должен ее видеть, но не собираюсь ее будить.
Рид понимающе кивнул:
— Конечно, милорд.
Он проводил Ричарда до двери комнаты Чентел. Сент-Джеймс едва сдерживался, чтобы не отпихнуть слугу и не ворваться к ней. Рид приоткрыл дверь, и Ричард тихо вошел внутрь.
Он подошел к постели и посмотрел на спящую Чентел. Услышав о ее падении, он не на шутку перепугался. Настояв на браке, обернувшемся фарсом, он взял на себя ответственность за жизнь этой девушки, и он никогда бы не простил себе, если бы с ней случилось что-то серьезное.
Неподвижно лежащая Чентел казалась такой хрупкой, беззащитной, лишенной той энергии, которую она обычно излучала. И это его так потрясло, что он невольно сжал руки в кулаки.
Девушка пошевелилась, и веки ее медленно приподнялись. Она посмотрела на него, ее черные зрачки казались огромными. В глазах застыло недоумение и боль.
— Почему? — ее пересохшие губы едва шевелились.
— Что почему? — переспросил он, чувствуя себя счастливым только потому, что она пришла в себя и в состоянии говорить. Он пододвинул кресло и сел рядом с кроватью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87