Свет казался необычайно рассеянным и проникал в самые затененные уголки помещения, словно солнечные лучи, отраженные от поверхности снега.
Впоследствии Суини не могла припомнить, как поднялась с постели. По обыкновению, она натянула толстые носки, свитер и джинсы. Кофе еще не начинал вариться — Суини слишком рано проснулась, — поэтому отключила автомат и сама нажала кнопку. Потом отправилась в студию. Освещение слишком интересное и необычное, и нельзя упустить такой случай.
Теперь она точно знала, чего не хватало в туфлях. Двадцать минут спустя Суини отошла от мольберта, хлопая ресницами. Каблуки туфель были составлены из нескольких частей и разделены в середине маленьким золотистым шариком. Очень приметные туфли, на редкость вычурные. Попадись ей прежде такие туфли, она непременно запомнила бы их.
И еще юбка… юбка была длиннее, чем она набросала накануне. Черная. На женщине было черное платье.
Суини усмехнулась. Это же Нью-Йорк. Что же еще надеть жительнице Нью-Йорка, если не черное платье?
Несколько часов спустя телефонный звонок вывел Суини из транса. Она передернула плечами и отшатнулась, на мгновение позабыв, где находится и.что это за звук. Потом, сообразив, что это телефонный звонок, бросилась к аппарату.
— У тебя все в порядке? — недовольным тоном осведомился Ричард, и Суини вспомнила, что обещала ему позвонить.
— Было в порядке, — ответила она, скорее продолжая погружаться в забытье, нежели выходя из него. — Прошлой ночью ничего не случилось, но утром… утром я рисовала. Я заранее знала, что рисовать. Который час?
— Половина десятого.
Итак, она проработала около четырех часов, но почти ничего не помнила.
Глава 14
Когда приехал Ричард, Суини встретила его закутанная в одеяло, с кружкой свежезаваренного кофе в руках. У нее вновь начался озноб, но пока его можно было терпеть. Ричард наклонился, быстро поцеловал Суини и протянул руки, чтобы обнять ее и защитить от холода.
— Подожди, — сказала она. — Первым делом я хочу показать тебе картину.
Ричард прошел вместе с ней в студию и молча осмотрел холст. На нем была изображена вопиющая в своей откровенности сцена насилия. Женское тело лежало распластавшись в луже крови, впитавшейся в светлый ковер. Изысканное черное платье превратилось в лохмотья, а рука — Суини нарисовала только одну — была покрыта ранами.
Мужчина стоял над жертвой в расслабленной позе. Нож, которым он действовал, был зажат в правой руке, свободно висевшей вдоль тела. Начав с туфель, Суини дорисовала его чуть выше пояса. На нем были черные брюки, возможно, джинсы, хотя отутюженные стрелки казались на джинсах несколько не к месту. Еще Суини нарисовала низ черной рубашки.
— Вероятно, грабитель, — заметил Ричард с холодной отстраненностью, свидетельствовавшей о том, что его мысли вошли в аналитическое русло. — Они оба в черном, но женщина выглядит так, словно собралась на официальный прием. Меня смущает обувь; грабитель надел бы кроссовки, либо что-нибудь на мягкой подошве.
— Мне тоже почудилось что-то странное в его туфлях. Они какие-то неуклюжие.
Суини не нравилось, как она нарисовала ноги мужчины. В них угадывалось едва уловимое нарушение пропорций. Но стоило ей попытаться внести исправления, мысленный образ тут же ускользал. Может, все дело в том, что она слишком устала и после отдыха ее мышление вновь прояснится.
— Я должна закончить картину. — Суини уже не могла скрыть раздражения и едва сдерживала рыдания. — Я должна увидеть лицо жертвы.
— Милая… — Ричард обнял ее за плечи и повернул к себе. — Смирись с мыслью, что это невозможно до тех пор, пока убийство не станет свершившимся фактом. Именно так было в случае с Илайджей Стоксом…
— Мои способности, или как их еще назвать, развиваются все сильнее. Или я все лучше овладеваю ими. То, что я рисую сейчас, явно отражает будущее. Так почему бы не предположить, что я охватываю все более широкие горизонты и мне удастся установить личность убитой, прежде чем станет слишком поздно?
— А если это не ограбление, завершившееся убийством, а заранее спланированное покушение?
Суини не поняла, к чему клонит Ричард:
— Какая разница?
— Возможно, преступник только замышляет убийство. Если бы мне понадобилось убить человека, я продумал бы свои действия до мелочей. Вероятно, тебе удалось ухватить замысел, существующий в настоящем, а не в будущем.
Суини бросила на него суровый взгляд — самый суровый, на какой только способна женщина, дрожащая будто осиновый лист.
— Не строй из себя умника, — отрезала она, хотя и сознавала правоту Ричарда.
— Не будь я умником, остался бы бедняком. Брось, Суини, сейчас ты ничего не можешь сделать. А вот закончив картину, по крайней мере получишь портрет убийцы. Женщину ты не спасешь, но хотя бы поможешь раскрыть преступление. — Ричард крепко прижал девушку к себе и повлек к выходу из студии.
— Кажется, ты вздумал успокаивать меня? Терпеть не могу, когда меня жалеют. Я не из тех истеричных художниц, которые впадают в бешенство из-за самых смехотворных неудач.
— Я знаю. — Ричард, улыбаясь, посмотрел в ее глаза. Они метали молнии.
Он устроился на диване и усадил Суини на колени, обернув себя и ее одеялом. Она с разочарованием отметила, что на сей раз Ричард не собирается снимать сорочку. И ложиться с ней он тоже не собирался. Суини понимала, что он не хочет подвергаться соблазну. Они оба остались одетыми, и это затрудняло обмен теплом, но сегодняшний приступ был слабее предыдущих.
Ричард крепко обнимал девушку, стараясь согреть ее.
— Я надеялась, что сегодня это не повторится. — Суини зарылась лицом в его грудь. — Ведь я не спала. Прошлой ночью я работала над холстом и чувствовала себя прекрасно. Отчего же я так замерзла сегодня утром?
— Вероятно, это зависит от того, насколько глубоко ты погрузилась в работу, либо от затраченного на нее времени.
Суини удивляла его способность найти разумное объяснение явлениям, по сути своей отвергающим всякую логику. Что ж, по крайней мере он воспринимает ее всерьез и верит ей даже в тех случаях, когда она сама едва ли поверила бы себе.
Суини лежала молча, впитывая его тепло. По мере того как она согревалась, ее охватывала сонливость. Теперь ей даже казалось, что приступы мучительного озноба — не такая уж большая плата за это наслаждение. Вспоминая о том, как Ричард разделся сам и раздел ее до нижнего белья, Суини почувствовала, что соски ее твердеют, а внутренности пульсируют от желания. У нее мелькнула озорная мысль — если она вызовет Ричарда, когда ей станет по-настоящему худо, он, глядишь, повторит это вновь. При воспоминании о том наслаждении, которое она испытала, всего лишь прижавшись к нему, ее тело захлестнула горячая волна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Впоследствии Суини не могла припомнить, как поднялась с постели. По обыкновению, она натянула толстые носки, свитер и джинсы. Кофе еще не начинал вариться — Суини слишком рано проснулась, — поэтому отключила автомат и сама нажала кнопку. Потом отправилась в студию. Освещение слишком интересное и необычное, и нельзя упустить такой случай.
Теперь она точно знала, чего не хватало в туфлях. Двадцать минут спустя Суини отошла от мольберта, хлопая ресницами. Каблуки туфель были составлены из нескольких частей и разделены в середине маленьким золотистым шариком. Очень приметные туфли, на редкость вычурные. Попадись ей прежде такие туфли, она непременно запомнила бы их.
И еще юбка… юбка была длиннее, чем она набросала накануне. Черная. На женщине было черное платье.
Суини усмехнулась. Это же Нью-Йорк. Что же еще надеть жительнице Нью-Йорка, если не черное платье?
Несколько часов спустя телефонный звонок вывел Суини из транса. Она передернула плечами и отшатнулась, на мгновение позабыв, где находится и.что это за звук. Потом, сообразив, что это телефонный звонок, бросилась к аппарату.
— У тебя все в порядке? — недовольным тоном осведомился Ричард, и Суини вспомнила, что обещала ему позвонить.
— Было в порядке, — ответила она, скорее продолжая погружаться в забытье, нежели выходя из него. — Прошлой ночью ничего не случилось, но утром… утром я рисовала. Я заранее знала, что рисовать. Который час?
— Половина десятого.
Итак, она проработала около четырех часов, но почти ничего не помнила.
Глава 14
Когда приехал Ричард, Суини встретила его закутанная в одеяло, с кружкой свежезаваренного кофе в руках. У нее вновь начался озноб, но пока его можно было терпеть. Ричард наклонился, быстро поцеловал Суини и протянул руки, чтобы обнять ее и защитить от холода.
— Подожди, — сказала она. — Первым делом я хочу показать тебе картину.
Ричард прошел вместе с ней в студию и молча осмотрел холст. На нем была изображена вопиющая в своей откровенности сцена насилия. Женское тело лежало распластавшись в луже крови, впитавшейся в светлый ковер. Изысканное черное платье превратилось в лохмотья, а рука — Суини нарисовала только одну — была покрыта ранами.
Мужчина стоял над жертвой в расслабленной позе. Нож, которым он действовал, был зажат в правой руке, свободно висевшей вдоль тела. Начав с туфель, Суини дорисовала его чуть выше пояса. На нем были черные брюки, возможно, джинсы, хотя отутюженные стрелки казались на джинсах несколько не к месту. Еще Суини нарисовала низ черной рубашки.
— Вероятно, грабитель, — заметил Ричард с холодной отстраненностью, свидетельствовавшей о том, что его мысли вошли в аналитическое русло. — Они оба в черном, но женщина выглядит так, словно собралась на официальный прием. Меня смущает обувь; грабитель надел бы кроссовки, либо что-нибудь на мягкой подошве.
— Мне тоже почудилось что-то странное в его туфлях. Они какие-то неуклюжие.
Суини не нравилось, как она нарисовала ноги мужчины. В них угадывалось едва уловимое нарушение пропорций. Но стоило ей попытаться внести исправления, мысленный образ тут же ускользал. Может, все дело в том, что она слишком устала и после отдыха ее мышление вновь прояснится.
— Я должна закончить картину. — Суини уже не могла скрыть раздражения и едва сдерживала рыдания. — Я должна увидеть лицо жертвы.
— Милая… — Ричард обнял ее за плечи и повернул к себе. — Смирись с мыслью, что это невозможно до тех пор, пока убийство не станет свершившимся фактом. Именно так было в случае с Илайджей Стоксом…
— Мои способности, или как их еще назвать, развиваются все сильнее. Или я все лучше овладеваю ими. То, что я рисую сейчас, явно отражает будущее. Так почему бы не предположить, что я охватываю все более широкие горизонты и мне удастся установить личность убитой, прежде чем станет слишком поздно?
— А если это не ограбление, завершившееся убийством, а заранее спланированное покушение?
Суини не поняла, к чему клонит Ричард:
— Какая разница?
— Возможно, преступник только замышляет убийство. Если бы мне понадобилось убить человека, я продумал бы свои действия до мелочей. Вероятно, тебе удалось ухватить замысел, существующий в настоящем, а не в будущем.
Суини бросила на него суровый взгляд — самый суровый, на какой только способна женщина, дрожащая будто осиновый лист.
— Не строй из себя умника, — отрезала она, хотя и сознавала правоту Ричарда.
— Не будь я умником, остался бы бедняком. Брось, Суини, сейчас ты ничего не можешь сделать. А вот закончив картину, по крайней мере получишь портрет убийцы. Женщину ты не спасешь, но хотя бы поможешь раскрыть преступление. — Ричард крепко прижал девушку к себе и повлек к выходу из студии.
— Кажется, ты вздумал успокаивать меня? Терпеть не могу, когда меня жалеют. Я не из тех истеричных художниц, которые впадают в бешенство из-за самых смехотворных неудач.
— Я знаю. — Ричард, улыбаясь, посмотрел в ее глаза. Они метали молнии.
Он устроился на диване и усадил Суини на колени, обернув себя и ее одеялом. Она с разочарованием отметила, что на сей раз Ричард не собирается снимать сорочку. И ложиться с ней он тоже не собирался. Суини понимала, что он не хочет подвергаться соблазну. Они оба остались одетыми, и это затрудняло обмен теплом, но сегодняшний приступ был слабее предыдущих.
Ричард крепко обнимал девушку, стараясь согреть ее.
— Я надеялась, что сегодня это не повторится. — Суини зарылась лицом в его грудь. — Ведь я не спала. Прошлой ночью я работала над холстом и чувствовала себя прекрасно. Отчего же я так замерзла сегодня утром?
— Вероятно, это зависит от того, насколько глубоко ты погрузилась в работу, либо от затраченного на нее времени.
Суини удивляла его способность найти разумное объяснение явлениям, по сути своей отвергающим всякую логику. Что ж, по крайней мере он воспринимает ее всерьез и верит ей даже в тех случаях, когда она сама едва ли поверила бы себе.
Суини лежала молча, впитывая его тепло. По мере того как она согревалась, ее охватывала сонливость. Теперь ей даже казалось, что приступы мучительного озноба — не такая уж большая плата за это наслаждение. Вспоминая о том, как Ричард разделся сам и раздел ее до нижнего белья, Суини почувствовала, что соски ее твердеют, а внутренности пульсируют от желания. У нее мелькнула озорная мысль — если она вызовет Ричарда, когда ей станет по-настоящему худо, он, глядишь, повторит это вновь. При воспоминании о том наслаждении, которое она испытала, всего лишь прижавшись к нему, ее тело захлестнула горячая волна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80