.. Ничего там и не было, на дереве этом, кромя пушистой хвостатки.
Это ты брось, вон они, прямо надо мной, я их вижу? — обиженно возразил Люк, поднимая дуло карабина вверх. — Да я их щас сниму с одного выстрела.
Там, на дереве, находясь действительно почти над бравым охотником, Никки сдавленно вскрикнула. К счастью, белка все еще верещала, да так пронзительно, что слабого звука, исходящего сверху, никто не расслышал. Но с того места, где находилась Никки, все выглядело так, будто солдат и в самом деле смотрел прямо на нее, и она не сомневалась, что он действительно видит ее. К тому же ее темное платье и волосы на фоне темной коры ствола, к которому она прильнула в надежде быть незамеченной, теперь внушали ей мысль, что это не благо, а бедствие и погибель.
Люк, вскинув ружье, все еще целился в крону дерева, держа палец на спусковом крючке, как вдруг, откуда ни возьмись, появилось крупное свирепое животное, с быстротой молнии метнулось мимо отряда охотников, бросилось под ноги Люка, лишив его равновесия, и скрылось в густых зарослях кустарника. Псы, чье внимание было отвлечено от их первоначальной добычи, бросились в погоню.
Когда Люк падал на землю, то выпустил карабин из рук и тот отлетел на несколько футов. От сильного удара о землю оружие выстрелило.
— Че-е-рт! — воскликнул четвертый. — Видали? Да это ж дикая кошка, дьявол ее задери, не будь я Том Кленси! Недаром и белка-то верещала. Теперь, парни, у нас тут пойдет охота покруче.
— Заткнись, Том. У нас теперича покруче одна только беда. Ты что не видишь, что Люк застрелился?
— Застрелился? — тупо переспросил Том. — Сам себя, выходит, застрелил?
В нескольких ярдах над ними Никки. от внезапно нахлынувшего облегчения, чуть не лишилась сознания. Пока она не услышала, что Люк застрелился, у нее не оставалось сомнений, что пуля попала в нее или в Торна. Наглотавшийся наркотического зелья, Серебряный Шип скорее всего, мог этого и не почувствовать. Что касается ее самой, то она откуда-то знала, что люди, получившие ранение и, будучи в шоке, далеко не сразу начинают испытывать боль. Какова же была ее радость, когда она поняла, что пуля нашла себе другую мишень. Ей нисколько не жаль было несчастного Люка, истекающего теперь кровью, как недорезанная свинья, и осознание этого ошеломило ее.
— Вот что, ребята! Надо нам, значится, тащить его назад, в форт, — проговорил один из солдат.
— А как насчет этих индейцев?
— Господи, Том! Что у тебя с мозгами, парень? Уперся в свое, подавай ему этих индейцев! Да плюнь ты на них. Они уж, небось, на полпути к Канаде, а вот Люку нужен врач, да поскорее!
Через несколько минут, неся на руках раненого товарища, они ушли, с треском продираясь сквозь густой кустарник.
— Надо выждать, убедиться, что здесь нет других солдат. Только потом мы сможем покинуть наше убежище, — на удивление спокойно проговорил Серебряный Шип.
— Это… это хорошо для м-м… для меня, — пролепетала Никки. — Я бы сейчас и пальцем не смогла пошевелить, даже если б от этого зависела моя жизнь. Ноги совсем закостенели, а руки не отцепляются от дерева. Так что ты спокойно можешь оставить меня здесь догнивать.
— Все, что возвысилось, должно опуститься, — неточно процитировал он.
— Не добивай ты меня цитатами. Я отсюда только одним способом могу опуститься — упасть как камень, авось мимо земли не пролечу.
— Женщина, ты недооцениваешь собственную храбрость.
— Да я как посмотрю, в какой дали от меня лежит земля, так меня с головой захлестывает паника. Я в детстве залезала, конечно, на деревья, но так высоко — никогда. Меня теперь отсюда только бомбой можно сбросить.
Он осознал тщету дальнейших уговоров и просто сказал:
— Мне нужна твоя помощь. Рана опять кровоточит.
Его слова решили все — этот сильный, мужественный человек нуждается в ее помощи, без ее помощи он запросто может истечь кровью и умереть. Никки сделала глубокий продолжительный вдох и, думая лишь о том, что сейчас ее собственные страхи не имеют значения, решила, что пора им обоим спуститься на землю.
Взглянув на него, она пробормотала:
— Джейн, полагаю, никогда не испытывала таких трудностей с Тарзаном.
10
Она не могла не признать его правоты. Состояние его явно ухудшается, а потому надо спешить туда, где ему окажут помощь.
— О'кей, если ты умудришься переставить одну ногу, потом другую и не упасть при этом, я как-нибудь поволоку каноэ. Оно слишком большое конечно, чтобы мне нести его на плечах, но, полагаю, его можно и волоком тащить. Почва здесь мягкая, авось ничего с ним не случится.
Но нет, он упорно не хотел ее слушать, напрягся, встал на ноги, а затем оторвал от земли съехавший нос лодки. Как бы Никки ни злилась на его упрямство и даже на себя, тащить лодку ей было бы не под силу. Просто идти по болоту и то приходилось нелегко. Хотя она сняла свои «никесы» и повесила их, связав шнурки, через плечо, топь засасывала босые ноги, делая каждый шаг раза в два, казалось, труднее, чем прежде.
Лишь однажды Серебряный Шип нашел в себе силы заговорить, да и то чтобы предупредить об опасности:
— Нейаки, остерегайся змей.
Его краткое предупреждение, сделанное невзначай, до мозга костей пронзило ее содроганием ужаса. Но виду она не подала и спокойно уточнила:
— Какие тут водятся змеи?
— Гремучие и водяные мокасиновые. Все прочие, что встретятся тебе на пути, безопасны.
Никки вовсе не была уверена, что отличит гремучую змею от мокасиновой водяной и их обеих от всех прочих, которые безопасны, но, сохраняя внешнее спокойствие, обыденным тоном спросила:
— Как надо себя вести, если увидишь змею?
— Остановись и замри до тех пор, пока она не уберется. Если не шуметь, не кричать и не топотать, бешено сотрясая землю, она не нападет, а мирно уползет восвояси.
— Прекрасно, — бодро ответила она. — Нет проблем. Если увижу какую, то просто хлопнусь в обморок, так что ей от меня не будет никакого и спокойствия — ни криков, ни дурацкого топота, ничего.
Продвижение шло медленно, три мили они преодолели часа за три, но Оглейз-Ривер, в конце концов, появилась в поле их зрения. Серебряный Шип, страшно изнуренный к этому моменту, едва ли способен был грести, и Никки подумала, что придется, видно, ей самой это проделать. Правда, она не знала, в какую сторону плыть, чтобы достичь деревни.
И только она собралась спросить об этом Торна, как увидела на глади реки каноэ с двумя индейцами, направляющееся прямо к ним. У нее сердце в пятки ушло при виде новой возможной опасности. Почти без голоса она просипела:
— Торн, скажи, ты знаешь этих индейцев, плывущих сюда? И не будет ли нам от них новой беды?
Ее вопрос с трудом пробился в затуманенное сознание Серебряного Шипа, он приподнял голову и посмотрел в сторону плывущей лодки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Это ты брось, вон они, прямо надо мной, я их вижу? — обиженно возразил Люк, поднимая дуло карабина вверх. — Да я их щас сниму с одного выстрела.
Там, на дереве, находясь действительно почти над бравым охотником, Никки сдавленно вскрикнула. К счастью, белка все еще верещала, да так пронзительно, что слабого звука, исходящего сверху, никто не расслышал. Но с того места, где находилась Никки, все выглядело так, будто солдат и в самом деле смотрел прямо на нее, и она не сомневалась, что он действительно видит ее. К тому же ее темное платье и волосы на фоне темной коры ствола, к которому она прильнула в надежде быть незамеченной, теперь внушали ей мысль, что это не благо, а бедствие и погибель.
Люк, вскинув ружье, все еще целился в крону дерева, держа палец на спусковом крючке, как вдруг, откуда ни возьмись, появилось крупное свирепое животное, с быстротой молнии метнулось мимо отряда охотников, бросилось под ноги Люка, лишив его равновесия, и скрылось в густых зарослях кустарника. Псы, чье внимание было отвлечено от их первоначальной добычи, бросились в погоню.
Когда Люк падал на землю, то выпустил карабин из рук и тот отлетел на несколько футов. От сильного удара о землю оружие выстрелило.
— Че-е-рт! — воскликнул четвертый. — Видали? Да это ж дикая кошка, дьявол ее задери, не будь я Том Кленси! Недаром и белка-то верещала. Теперь, парни, у нас тут пойдет охота покруче.
— Заткнись, Том. У нас теперича покруче одна только беда. Ты что не видишь, что Люк застрелился?
— Застрелился? — тупо переспросил Том. — Сам себя, выходит, застрелил?
В нескольких ярдах над ними Никки. от внезапно нахлынувшего облегчения, чуть не лишилась сознания. Пока она не услышала, что Люк застрелился, у нее не оставалось сомнений, что пуля попала в нее или в Торна. Наглотавшийся наркотического зелья, Серебряный Шип скорее всего, мог этого и не почувствовать. Что касается ее самой, то она откуда-то знала, что люди, получившие ранение и, будучи в шоке, далеко не сразу начинают испытывать боль. Какова же была ее радость, когда она поняла, что пуля нашла себе другую мишень. Ей нисколько не жаль было несчастного Люка, истекающего теперь кровью, как недорезанная свинья, и осознание этого ошеломило ее.
— Вот что, ребята! Надо нам, значится, тащить его назад, в форт, — проговорил один из солдат.
— А как насчет этих индейцев?
— Господи, Том! Что у тебя с мозгами, парень? Уперся в свое, подавай ему этих индейцев! Да плюнь ты на них. Они уж, небось, на полпути к Канаде, а вот Люку нужен врач, да поскорее!
Через несколько минут, неся на руках раненого товарища, они ушли, с треском продираясь сквозь густой кустарник.
— Надо выждать, убедиться, что здесь нет других солдат. Только потом мы сможем покинуть наше убежище, — на удивление спокойно проговорил Серебряный Шип.
— Это… это хорошо для м-м… для меня, — пролепетала Никки. — Я бы сейчас и пальцем не смогла пошевелить, даже если б от этого зависела моя жизнь. Ноги совсем закостенели, а руки не отцепляются от дерева. Так что ты спокойно можешь оставить меня здесь догнивать.
— Все, что возвысилось, должно опуститься, — неточно процитировал он.
— Не добивай ты меня цитатами. Я отсюда только одним способом могу опуститься — упасть как камень, авось мимо земли не пролечу.
— Женщина, ты недооцениваешь собственную храбрость.
— Да я как посмотрю, в какой дали от меня лежит земля, так меня с головой захлестывает паника. Я в детстве залезала, конечно, на деревья, но так высоко — никогда. Меня теперь отсюда только бомбой можно сбросить.
Он осознал тщету дальнейших уговоров и просто сказал:
— Мне нужна твоя помощь. Рана опять кровоточит.
Его слова решили все — этот сильный, мужественный человек нуждается в ее помощи, без ее помощи он запросто может истечь кровью и умереть. Никки сделала глубокий продолжительный вдох и, думая лишь о том, что сейчас ее собственные страхи не имеют значения, решила, что пора им обоим спуститься на землю.
Взглянув на него, она пробормотала:
— Джейн, полагаю, никогда не испытывала таких трудностей с Тарзаном.
10
Она не могла не признать его правоты. Состояние его явно ухудшается, а потому надо спешить туда, где ему окажут помощь.
— О'кей, если ты умудришься переставить одну ногу, потом другую и не упасть при этом, я как-нибудь поволоку каноэ. Оно слишком большое конечно, чтобы мне нести его на плечах, но, полагаю, его можно и волоком тащить. Почва здесь мягкая, авось ничего с ним не случится.
Но нет, он упорно не хотел ее слушать, напрягся, встал на ноги, а затем оторвал от земли съехавший нос лодки. Как бы Никки ни злилась на его упрямство и даже на себя, тащить лодку ей было бы не под силу. Просто идти по болоту и то приходилось нелегко. Хотя она сняла свои «никесы» и повесила их, связав шнурки, через плечо, топь засасывала босые ноги, делая каждый шаг раза в два, казалось, труднее, чем прежде.
Лишь однажды Серебряный Шип нашел в себе силы заговорить, да и то чтобы предупредить об опасности:
— Нейаки, остерегайся змей.
Его краткое предупреждение, сделанное невзначай, до мозга костей пронзило ее содроганием ужаса. Но виду она не подала и спокойно уточнила:
— Какие тут водятся змеи?
— Гремучие и водяные мокасиновые. Все прочие, что встретятся тебе на пути, безопасны.
Никки вовсе не была уверена, что отличит гремучую змею от мокасиновой водяной и их обеих от всех прочих, которые безопасны, но, сохраняя внешнее спокойствие, обыденным тоном спросила:
— Как надо себя вести, если увидишь змею?
— Остановись и замри до тех пор, пока она не уберется. Если не шуметь, не кричать и не топотать, бешено сотрясая землю, она не нападет, а мирно уползет восвояси.
— Прекрасно, — бодро ответила она. — Нет проблем. Если увижу какую, то просто хлопнусь в обморок, так что ей от меня не будет никакого и спокойствия — ни криков, ни дурацкого топота, ничего.
Продвижение шло медленно, три мили они преодолели часа за три, но Оглейз-Ривер, в конце концов, появилась в поле их зрения. Серебряный Шип, страшно изнуренный к этому моменту, едва ли способен был грести, и Никки подумала, что придется, видно, ей самой это проделать. Правда, она не знала, в какую сторону плыть, чтобы достичь деревни.
И только она собралась спросить об этом Торна, как увидела на глади реки каноэ с двумя индейцами, направляющееся прямо к ним. У нее сердце в пятки ушло при виде новой возможной опасности. Почти без голоса она просипела:
— Торн, скажи, ты знаешь этих индейцев, плывущих сюда? И не будет ли нам от них новой беды?
Ее вопрос с трудом пробился в затуманенное сознание Серебряного Шипа, он приподнял голову и посмотрел в сторону плывущей лодки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107