Она же не мама, а Лазар — не король Альфонс. Не стоит жертвовать собой ради этого человека.
Аллегра сидела оцепенев, и сердце ее разрывалось от боли. Как только они достигли берега, гвардейцы повели девушку к ожидавшей карете, которую должны были сопровождать еще две кареты — одна впереди, другая позади.
Как ни странно, но теперь Аллегра уже надеялась, что действительно носит ребенка Лазара. Это означало, что ей не суждено стать монахиней. Конечно, она окажется в весьма неловкой ситуации, но по крайней мере будет уже не одна. Наконец появится тот, кто будет любить и не покинет ее.
В карете Дариус не отрывал взгляда от Аллегры.
— В чем дело? — спросила она.
Он пожал плечами и отвернулся к окну.
«Какая обида нанесена мальчику», — грустно думала Аллегра. Дариус не больше ее понимал, почему Лазар вдруг отверг его. Однако этот сильный духом мальчик скрывал свои чувства.
Когда их маленький кортеж взбирался на залитый солнцем холм, они почувствовали запах дыма и, через несколько минут приблизившись к деревне, услышали гневные крики и вопли. Аллегра постучала в крышу кареты.
— Что здесь происходит? Деревня горит?
Она поняла, что знает эту деревню, Лас-Колинас, поскольку часто привозила сюда лекарства для больных. Кареты остановились у обочины дороги, но еще раньше Аллегра увидела, что происходит.
Жители деревни собирались сжечь человека.
И прежде чем Дариус успел остановить Аллегру, она выпрыгнула из кареты и побежала к толпе.
— Остановитесь! Прекратите!
Жители деревни обернулись.
— Да это сеньорита Аллегра! — удивленно воскликнул кто-то.
— Что вы делаете? — решительно спросила она. — Это безумие!
Крестьяне расступились, пропуская ее вперед.
— Она вернула нам нашего короля, — пронесся шепот.
— Она вернула Лазара…
— Бернардо говорит, что сеньорита Аллегра спасла жизнь его высочеству…
Двое здоровенных мужчин появились в дверях сарая; они тащили сопротивлявшегося и ругавшегося человека. Аллегра онемела при виде своего бывшего жениха, но тут же начала лихорадочно обдумывать, как спасти его. Увидев Аллегру, Доминик закричал:
— О Господи, не позволяя им сжечь меня, Аллегра. Помоги мне!
Один из мужчин отвесил ему оплеуху, и крики стихли. Аллегра обвела взглядом толпу. Когда люди успокоились и воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в костре и позвякиванием уздечек, Аллегра громко спросила:
— Разве Спаситель не повелел нам любить наших врагов, подставлять другую щеку, если ударили по одной?
— Этот губернатор вздернул на дыбе троих наших сыновей! — закричала одна из женщин.
— Верно, — поддержали ее многие в толпе.
— Вы не должны делать этого, — твердо заявила Аллегра. — Вашему королю это не понравится. Вы хотите вызвать недовольство короля? Никто не посмеет ослушаться Лазара ди Фиори, поверьте мне.
— Это уж точно, — согласился с ней один из бывших пиратов.
Аллегра облизнула губы и продолжила:
— Послушайте меня. Вы должны дать возможность королю самому судить Клемента. Он стоит только за правду — не забывайте, что Господь предназначил его для этого своей святой волей. Мои гвардейцы возьмут Клемента под стражу.
— Он должен быть наказан!
— Но только не таким образом, — упорствовала Аллегра. — Больше никакой мести. Чтобы жить в мире на этом острове, мы должны начать строить мир здесь. И сейчас.
— О Господи, пожалуйста! — громко воскликнул Доминик.
Увидев, что бывшие пираты со злостью смотрят на Доминика, Аллегра поняла, как им не терпится добраться до него. Ведь он жестоко истязал тех наемников, которых Лазар оставил на острове Вознесения с Джефферсоном.
— Господа, — обратилась она к гвардейцам, — прошу, возьмите синьора Клемента под стражу и погасите огонь, пока не загорелись дома.
— Хорошо. — Салли первым направился к Клементу. Доминика привели к Аллегре, и она усадила его в свою карету.
— Аллегра, — рыдал он, — ты ангел, чистый ангел!
В карете Доминик положил голову ей на колени и весь дрожал, пока они не достигли монастыря.
Дариус с презрением смотрел на Доминика, но не сказал ни слова. Аллегра знала, что думает мальчик.
Капитану это не понравится.
Эти чертовы вопросы хуже урагана, думал Лазар.
Внешне безмятежный, он кипел от нетерпения внутри, потому что всю вторую половину дня вел переговоры и отвечал на вопросы совета, в который вошли представители Генуи, Ватикана, знать из влиятельных семей острова Вознесения, представители соседних итальянских государств, а также королевских дворов Испании, Франции и Вены.
Лазар не понимал, как вытерпел все вопросы и ответил на них, поскольку думал лишь об Аллегре и о том, как прекрасна была их ночь, последняя ночь. Он никогда не простит себе того, что проявил слабость и не сдержал желания вновь любить ее, но ему было так одиноко. Лазар ощущал такую пустоту в душе! Ее глаза были цвета корицы и меда, кожа — цвета слоновой кости, а на носу шестнадцать веснушек…
И снова поток вопросов от хитрых стариков.
Дипломаты, разумеется, понимали, что Лазар рассказывает не все о своем прошлом, но решили удовлетвориться услышанным. Он король и не позволит рассматривать свою жизнь под микроскопом.
К тому же Лазар догадывался: их больше интересует то, что выиграют государства, которые они представляют, от восстановления династии Фиори, поэтому и отвечал в соответствующем русле, уклоняясь от вопросов о своем прежнем образе жизни.
Наконец заговорил внушающий всем трепет дон Паскуале.
— Господа, — обратился он к генуэзской группе, — мы представили вам неопровержимые доказательства наших прав. Настал момент решать. — Для пущего эффекта дон Паскуале взглянул на свои карманные часы. — Теперь Генуя должна либо отказаться от претензий на острова Вознесения, либо на рассвете произойдет сражение.
Лицо Лазара было бесстрастным, но он, затаив дыхание, ждал, пока знатные генуэзцы тихо совещались за столом. Глядя на шепчущихся старейшин, Лазар вдруг подумал, не эти ли члены совета приговорили к смерти его семью и призвали на помощь Монтеверди. Но он усилием воли прогнал эти мысли. Прошлое уже позади. Лазар не желал больше кровопролития. Остров Вознесения достаточно настрадался.
Наконец члены совета закончили совещаться.
— Мы не хотим сражаться. Да хранит Господь короля.
— Да хранит Господь короля! — воскликнули все, поднимаясь.
— Да хранит Господь короля! — воскликнул дон Паскуале, подняв кулак в воздух.
Да, кто-то должен меня спасти, подумал Лазар.
— Сир, что касается синьора Доминика Клемента, — сказал один из генуэзцев, — мы хотели бы просить вас даровать ему амнистию…
— Нет, — решительно заявил Лазар, — вы должны передать его мне.
К удивлению Лазара, с ним не стали спорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Аллегра сидела оцепенев, и сердце ее разрывалось от боли. Как только они достигли берега, гвардейцы повели девушку к ожидавшей карете, которую должны были сопровождать еще две кареты — одна впереди, другая позади.
Как ни странно, но теперь Аллегра уже надеялась, что действительно носит ребенка Лазара. Это означало, что ей не суждено стать монахиней. Конечно, она окажется в весьма неловкой ситуации, но по крайней мере будет уже не одна. Наконец появится тот, кто будет любить и не покинет ее.
В карете Дариус не отрывал взгляда от Аллегры.
— В чем дело? — спросила она.
Он пожал плечами и отвернулся к окну.
«Какая обида нанесена мальчику», — грустно думала Аллегра. Дариус не больше ее понимал, почему Лазар вдруг отверг его. Однако этот сильный духом мальчик скрывал свои чувства.
Когда их маленький кортеж взбирался на залитый солнцем холм, они почувствовали запах дыма и, через несколько минут приблизившись к деревне, услышали гневные крики и вопли. Аллегра постучала в крышу кареты.
— Что здесь происходит? Деревня горит?
Она поняла, что знает эту деревню, Лас-Колинас, поскольку часто привозила сюда лекарства для больных. Кареты остановились у обочины дороги, но еще раньше Аллегра увидела, что происходит.
Жители деревни собирались сжечь человека.
И прежде чем Дариус успел остановить Аллегру, она выпрыгнула из кареты и побежала к толпе.
— Остановитесь! Прекратите!
Жители деревни обернулись.
— Да это сеньорита Аллегра! — удивленно воскликнул кто-то.
— Что вы делаете? — решительно спросила она. — Это безумие!
Крестьяне расступились, пропуская ее вперед.
— Она вернула нам нашего короля, — пронесся шепот.
— Она вернула Лазара…
— Бернардо говорит, что сеньорита Аллегра спасла жизнь его высочеству…
Двое здоровенных мужчин появились в дверях сарая; они тащили сопротивлявшегося и ругавшегося человека. Аллегра онемела при виде своего бывшего жениха, но тут же начала лихорадочно обдумывать, как спасти его. Увидев Аллегру, Доминик закричал:
— О Господи, не позволяя им сжечь меня, Аллегра. Помоги мне!
Один из мужчин отвесил ему оплеуху, и крики стихли. Аллегра обвела взглядом толпу. Когда люди успокоились и воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в костре и позвякиванием уздечек, Аллегра громко спросила:
— Разве Спаситель не повелел нам любить наших врагов, подставлять другую щеку, если ударили по одной?
— Этот губернатор вздернул на дыбе троих наших сыновей! — закричала одна из женщин.
— Верно, — поддержали ее многие в толпе.
— Вы не должны делать этого, — твердо заявила Аллегра. — Вашему королю это не понравится. Вы хотите вызвать недовольство короля? Никто не посмеет ослушаться Лазара ди Фиори, поверьте мне.
— Это уж точно, — согласился с ней один из бывших пиратов.
Аллегра облизнула губы и продолжила:
— Послушайте меня. Вы должны дать возможность королю самому судить Клемента. Он стоит только за правду — не забывайте, что Господь предназначил его для этого своей святой волей. Мои гвардейцы возьмут Клемента под стражу.
— Он должен быть наказан!
— Но только не таким образом, — упорствовала Аллегра. — Больше никакой мести. Чтобы жить в мире на этом острове, мы должны начать строить мир здесь. И сейчас.
— О Господи, пожалуйста! — громко воскликнул Доминик.
Увидев, что бывшие пираты со злостью смотрят на Доминика, Аллегра поняла, как им не терпится добраться до него. Ведь он жестоко истязал тех наемников, которых Лазар оставил на острове Вознесения с Джефферсоном.
— Господа, — обратилась она к гвардейцам, — прошу, возьмите синьора Клемента под стражу и погасите огонь, пока не загорелись дома.
— Хорошо. — Салли первым направился к Клементу. Доминика привели к Аллегре, и она усадила его в свою карету.
— Аллегра, — рыдал он, — ты ангел, чистый ангел!
В карете Доминик положил голову ей на колени и весь дрожал, пока они не достигли монастыря.
Дариус с презрением смотрел на Доминика, но не сказал ни слова. Аллегра знала, что думает мальчик.
Капитану это не понравится.
Эти чертовы вопросы хуже урагана, думал Лазар.
Внешне безмятежный, он кипел от нетерпения внутри, потому что всю вторую половину дня вел переговоры и отвечал на вопросы совета, в который вошли представители Генуи, Ватикана, знать из влиятельных семей острова Вознесения, представители соседних итальянских государств, а также королевских дворов Испании, Франции и Вены.
Лазар не понимал, как вытерпел все вопросы и ответил на них, поскольку думал лишь об Аллегре и о том, как прекрасна была их ночь, последняя ночь. Он никогда не простит себе того, что проявил слабость и не сдержал желания вновь любить ее, но ему было так одиноко. Лазар ощущал такую пустоту в душе! Ее глаза были цвета корицы и меда, кожа — цвета слоновой кости, а на носу шестнадцать веснушек…
И снова поток вопросов от хитрых стариков.
Дипломаты, разумеется, понимали, что Лазар рассказывает не все о своем прошлом, но решили удовлетвориться услышанным. Он король и не позволит рассматривать свою жизнь под микроскопом.
К тому же Лазар догадывался: их больше интересует то, что выиграют государства, которые они представляют, от восстановления династии Фиори, поэтому и отвечал в соответствующем русле, уклоняясь от вопросов о своем прежнем образе жизни.
Наконец заговорил внушающий всем трепет дон Паскуале.
— Господа, — обратился он к генуэзской группе, — мы представили вам неопровержимые доказательства наших прав. Настал момент решать. — Для пущего эффекта дон Паскуале взглянул на свои карманные часы. — Теперь Генуя должна либо отказаться от претензий на острова Вознесения, либо на рассвете произойдет сражение.
Лицо Лазара было бесстрастным, но он, затаив дыхание, ждал, пока знатные генуэзцы тихо совещались за столом. Глядя на шепчущихся старейшин, Лазар вдруг подумал, не эти ли члены совета приговорили к смерти его семью и призвали на помощь Монтеверди. Но он усилием воли прогнал эти мысли. Прошлое уже позади. Лазар не желал больше кровопролития. Остров Вознесения достаточно настрадался.
Наконец члены совета закончили совещаться.
— Мы не хотим сражаться. Да хранит Господь короля.
— Да хранит Господь короля! — воскликнули все, поднимаясь.
— Да хранит Господь короля! — воскликнул дон Паскуале, подняв кулак в воздух.
Да, кто-то должен меня спасти, подумал Лазар.
— Сир, что касается синьора Доминика Клемента, — сказал один из генуэзцев, — мы хотели бы просить вас даровать ему амнистию…
— Нет, — решительно заявил Лазар, — вы должны передать его мне.
К удивлению Лазара, с ним не стали спорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77