Но Элиза Монтгомери каким-то непостижимым образом спутала все его планы, и у него даже возникла мысль, что, возможно, она…
Люк внезапно остановился и, не глядя на Элизу, пробормотал:
– Прошу прощения, мадемуазель. Я допустил непростительные вольности. Я думал…
– Что вы думали?
Капитан пожал плечами и, заставляя себя взглянуть на Элизу, проговорил:
– Ведь вы были девственницей…
– Да.
– А я этого никак не ожидал.
Эти слова прозвучали как обвинение, и Элиза, нахмурившись, спросила:
– Почему, сэр?
– Я слышал… – Люк замялся, подыскивая подходящие слова.
– У вас ошибочные сведения, капитан.
Он тоже нахмурился. Испытывать чувство вины – одно, но брать на себя всю ответственность за случившееся – совсем другое.
– Я ведь не насиловал вас, мадемуазель. И вы меня не остановили, вы даже не дали мне понять, что мои намерения… – Он снова пожал плечами.
– Значит, по-вашему, я соблазнила вас?
Он коротко кивнул:
– Конечно. Неуклюже, но довольно успешно.
– Я не делала ничего подобного, самодовольный негодяй!
– Негодяй? Вы не говорили такого, когда вцепились в меня… и втянули мой язык до самого горла.
– Вы… вы спровоцировали меня своей книгой.
– Это всего лишь слова, моя дорогая. Зачем же так возмущаться? Просто я сделал то, чего вы хотели, вот и все.
– Хотела?! – Элиза покраснела от гнева. – Вы воспользовались моей слабостью, сэр, а я ничего подобного не хотела.
Ее подбородок задрожал, а в глазах опять заблестели слезы. Но она почти тотчас же взяла себя в руки и заявила:
– Поздравляю вас, капитан. Теперь вы не только получите выкуп и удовлетворение от того, что разрушили мои планы на будущее, но вдобавок еще и обесчестили меня. Такая изощренная месть вполне подходит Черной Душе. Теперь вы, должно быть, очень довольны. Ведь вы получили от меня все, чего желали.
Ему хотелось возразить, хотелось сказать в свое оправдание, что он не имел таких намерений, однако Люк промолчал. Пусть она думает, что так и есть. И не стоит перед ней извиняться и просить прощения.
Скрестив на груди руки, Люк проговорил:
– Видите ли, моя дорогая, говорят, месть сладка. Жаль, что мы не сможем продолжить начатое, мне хотелось бы узнать, насколько оказалась бы сладкой моя месть.
Люк вовремя заметил движение ее правой руки и успел увернуться от брошенного в него бокала. Затем Элиза попыталась влепить ему пощечину, но он перехватил ее руку и привлек к себе. Взгляды их встретились, и Элиза вдруг почувствовала, что ее снова влечет к этому мужчине – увы, она ничего не могла с собой поделать. Люк тоже ощутил желание; ему ужасно захотелось крепко обнять Элизу и поцеловать. Однако он прекрасно понимал, что это было бы верхом безрассудства.
Сделав шаг назад, Люк усмехнулся и проговорил:
– Прошу прощения, моя дорогая. Теперь я знаю, что вы, проявив слабость, не испытываете удовольствия и стараетесь во всем обвинить меня, чтобы как-то оправдать свою страсть. Я понимаю ваше затруднительное положение, принцесса. Вы, Монтгомери, должны быть выше таких плебеев, как я, не так ли? – Его черные глаза внезапно вспыхнули, и он добавил: – Однако не стоит бояться, что этот эпизод приведет к зачатию, и мы породим отвратительного ублюдка, которого ваш отец, несомненно, утопит, как негодного щенка, случайно произведенного на свет породистой сучкой.
С этими словами Люк вышел из каюты. Он оставил свою пленницу с разбитым сердцем, но не сломил ее.
Глава 11
Дверь за капитаном уже давно закрылась, а в ушах у нее все еще звучали его жестокие слова.
Но почему же она проявила слабость, почему не сумела противостоять искушению?
Господи, что она наделала!
Она лишила себя будущего.
Увы, все произошло слишком быстро. Она немного опьянела от мадеры и в безумном порыве позволила капитану целовать ее, а затем, ничего не соображая, начала страстно отвечать ему. Как скоро был преодолен путь от невинных – а может быть, не таких уж невинных – поцелуев до потери девственности? Она хотела крикнуть, что он нечестно воспользовался своим преимуществом, но не могла. Она охотно приняла то, что он предложил; более того, она испытывала потребность в его ласках – по крайней мере, до того последнего, необратимого шага. Если бы она хотела остановить его, то должна была действовать решительно. У нее же не хватило силы воли, чтобы отказаться от наслаждения.
К тому же все произошедшее выглядело… просто ужасно. Ведь влюбленные мужчина и женщина вступают в брачные отношения только после соответствующих клятв, смущаясь, в темноте… Но не верхом на коленях, не на борту пиратского корабля.
– Глупая девственница, игравшая с огнем! – прокричала Элиза. – Будь ты проклят, подлый пират, коварный соблазнитель!
Ее блуждающий взгляд остановился на книге с искушающим содержанием. Схватив книгу, Элиза размахнулась и запустила ею в стену. Злость подействовала отрезвляюще, и она, немного успокоившись, присела на кровать. Ей предстояло решить, как жить дальше.
– А кто узнает об этом? – произнесла она после минутного раздумья.
Действительно, кто узнает?
Она не умела лгать, но если потребуется сохранить свое достоинство, то ее не смутит никакая ложь. Это значит, что она будет отрицать свою измену Уильяму. И, конечно же, будет отрицать свои чувства – даже сейчас ее сердце учащенно бьется, когда она думает о своем возлюбленном, о Жане Люке Готье.
Но ведь он не являлся ее возлюбленным. То, что они сделали, не имело никакого отношения к любви. Это произошло из-за вина и под действием книги, вот и все.
А может, ее и до этого влекло к Люку?
Элиза закрыла глаза – и тут же снова почувствовала вкус его губ и ощутила его крепкие объятия. И еще почувствовала, как в ней пульсирует его горячая плоть. Элиза невольно содрогнулась, она все еще испытывала боль от этого внезапного вторжения. Но наряду с болью было и другое… Элиза в ужасе закрыла лицо ладонями; она вдруг поняла, что хотела бы снова испытать все это. Все, кроме первой острой боли.
Нет-нет, видимо, она утратила контроль над собой… Или, скорее, здравый смысл.
Подобное не повторится. Не должно повториться.
И, конечно же, она продолжит играть роль Филомены Монтгомери, пока они не прибудут в Новый Орлеан. Для нее было бы опасно открыть обман, находясь на борту «Галантного». Когда же они сойдут на берег, она сообщит Жану Люку о его ошибке. А затем вернется в Сейлем, чтобы потребовать свободу, которую заслужила. Там ее ждет прекрасное будущее… в качестве супруги Уильяма.
Да, именно так она поступит.
В ее будущем нет места неотразимому капитану с его зловещими замыслами. И не следует думать о чувствах, которые он пробудил в ее груди.
Но как же ей держаться с капитаном после всего произошедшего между ними? На этот вопрос у нее не было ответа, и сейчас именно это ее тревожило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Люк внезапно остановился и, не глядя на Элизу, пробормотал:
– Прошу прощения, мадемуазель. Я допустил непростительные вольности. Я думал…
– Что вы думали?
Капитан пожал плечами и, заставляя себя взглянуть на Элизу, проговорил:
– Ведь вы были девственницей…
– Да.
– А я этого никак не ожидал.
Эти слова прозвучали как обвинение, и Элиза, нахмурившись, спросила:
– Почему, сэр?
– Я слышал… – Люк замялся, подыскивая подходящие слова.
– У вас ошибочные сведения, капитан.
Он тоже нахмурился. Испытывать чувство вины – одно, но брать на себя всю ответственность за случившееся – совсем другое.
– Я ведь не насиловал вас, мадемуазель. И вы меня не остановили, вы даже не дали мне понять, что мои намерения… – Он снова пожал плечами.
– Значит, по-вашему, я соблазнила вас?
Он коротко кивнул:
– Конечно. Неуклюже, но довольно успешно.
– Я не делала ничего подобного, самодовольный негодяй!
– Негодяй? Вы не говорили такого, когда вцепились в меня… и втянули мой язык до самого горла.
– Вы… вы спровоцировали меня своей книгой.
– Это всего лишь слова, моя дорогая. Зачем же так возмущаться? Просто я сделал то, чего вы хотели, вот и все.
– Хотела?! – Элиза покраснела от гнева. – Вы воспользовались моей слабостью, сэр, а я ничего подобного не хотела.
Ее подбородок задрожал, а в глазах опять заблестели слезы. Но она почти тотчас же взяла себя в руки и заявила:
– Поздравляю вас, капитан. Теперь вы не только получите выкуп и удовлетворение от того, что разрушили мои планы на будущее, но вдобавок еще и обесчестили меня. Такая изощренная месть вполне подходит Черной Душе. Теперь вы, должно быть, очень довольны. Ведь вы получили от меня все, чего желали.
Ему хотелось возразить, хотелось сказать в свое оправдание, что он не имел таких намерений, однако Люк промолчал. Пусть она думает, что так и есть. И не стоит перед ней извиняться и просить прощения.
Скрестив на груди руки, Люк проговорил:
– Видите ли, моя дорогая, говорят, месть сладка. Жаль, что мы не сможем продолжить начатое, мне хотелось бы узнать, насколько оказалась бы сладкой моя месть.
Люк вовремя заметил движение ее правой руки и успел увернуться от брошенного в него бокала. Затем Элиза попыталась влепить ему пощечину, но он перехватил ее руку и привлек к себе. Взгляды их встретились, и Элиза вдруг почувствовала, что ее снова влечет к этому мужчине – увы, она ничего не могла с собой поделать. Люк тоже ощутил желание; ему ужасно захотелось крепко обнять Элизу и поцеловать. Однако он прекрасно понимал, что это было бы верхом безрассудства.
Сделав шаг назад, Люк усмехнулся и проговорил:
– Прошу прощения, моя дорогая. Теперь я знаю, что вы, проявив слабость, не испытываете удовольствия и стараетесь во всем обвинить меня, чтобы как-то оправдать свою страсть. Я понимаю ваше затруднительное положение, принцесса. Вы, Монтгомери, должны быть выше таких плебеев, как я, не так ли? – Его черные глаза внезапно вспыхнули, и он добавил: – Однако не стоит бояться, что этот эпизод приведет к зачатию, и мы породим отвратительного ублюдка, которого ваш отец, несомненно, утопит, как негодного щенка, случайно произведенного на свет породистой сучкой.
С этими словами Люк вышел из каюты. Он оставил свою пленницу с разбитым сердцем, но не сломил ее.
Глава 11
Дверь за капитаном уже давно закрылась, а в ушах у нее все еще звучали его жестокие слова.
Но почему же она проявила слабость, почему не сумела противостоять искушению?
Господи, что она наделала!
Она лишила себя будущего.
Увы, все произошло слишком быстро. Она немного опьянела от мадеры и в безумном порыве позволила капитану целовать ее, а затем, ничего не соображая, начала страстно отвечать ему. Как скоро был преодолен путь от невинных – а может быть, не таких уж невинных – поцелуев до потери девственности? Она хотела крикнуть, что он нечестно воспользовался своим преимуществом, но не могла. Она охотно приняла то, что он предложил; более того, она испытывала потребность в его ласках – по крайней мере, до того последнего, необратимого шага. Если бы она хотела остановить его, то должна была действовать решительно. У нее же не хватило силы воли, чтобы отказаться от наслаждения.
К тому же все произошедшее выглядело… просто ужасно. Ведь влюбленные мужчина и женщина вступают в брачные отношения только после соответствующих клятв, смущаясь, в темноте… Но не верхом на коленях, не на борту пиратского корабля.
– Глупая девственница, игравшая с огнем! – прокричала Элиза. – Будь ты проклят, подлый пират, коварный соблазнитель!
Ее блуждающий взгляд остановился на книге с искушающим содержанием. Схватив книгу, Элиза размахнулась и запустила ею в стену. Злость подействовала отрезвляюще, и она, немного успокоившись, присела на кровать. Ей предстояло решить, как жить дальше.
– А кто узнает об этом? – произнесла она после минутного раздумья.
Действительно, кто узнает?
Она не умела лгать, но если потребуется сохранить свое достоинство, то ее не смутит никакая ложь. Это значит, что она будет отрицать свою измену Уильяму. И, конечно же, будет отрицать свои чувства – даже сейчас ее сердце учащенно бьется, когда она думает о своем возлюбленном, о Жане Люке Готье.
Но ведь он не являлся ее возлюбленным. То, что они сделали, не имело никакого отношения к любви. Это произошло из-за вина и под действием книги, вот и все.
А может, ее и до этого влекло к Люку?
Элиза закрыла глаза – и тут же снова почувствовала вкус его губ и ощутила его крепкие объятия. И еще почувствовала, как в ней пульсирует его горячая плоть. Элиза невольно содрогнулась, она все еще испытывала боль от этого внезапного вторжения. Но наряду с болью было и другое… Элиза в ужасе закрыла лицо ладонями; она вдруг поняла, что хотела бы снова испытать все это. Все, кроме первой острой боли.
Нет-нет, видимо, она утратила контроль над собой… Или, скорее, здравый смысл.
Подобное не повторится. Не должно повториться.
И, конечно же, она продолжит играть роль Филомены Монтгомери, пока они не прибудут в Новый Орлеан. Для нее было бы опасно открыть обман, находясь на борту «Галантного». Когда же они сойдут на берег, она сообщит Жану Люку о его ошибке. А затем вернется в Сейлем, чтобы потребовать свободу, которую заслужила. Там ее ждет прекрасное будущее… в качестве супруги Уильяма.
Да, именно так она поступит.
В ее будущем нет места неотразимому капитану с его зловещими замыслами. И не следует думать о чувствах, которые он пробудил в ее груди.
Но как же ей держаться с капитаном после всего произошедшего между ними? На этот вопрос у нее не было ответа, и сейчас именно это ее тревожило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69