Росс вопросительно посмотрел на Ферн:
– Ну как, останемся, лапочка?
Такое ласковое обращение в присутствии тети и Дианы вызвало невольную краску на лице Ферн, а Диана не преминула поинтересоваться:
– Что это с вами такое? Уж не ребенка ли ждете?
Позже, когда они выехали за пределы Лос-Анджелеса и неслись по шоссе, Ферн задумалась над выражением, промелькнувшим в глазах Росса после слов Дианы о ребенке. Улыбка как-то сама собой исчезла с его лица, ставшего вдруг серьезным, словно он подсознательно гнал от себя даже мысль об этом.
Ферн пыталась не чувствовать себя уязвленной. Она твердила себе, что подобное отношение естественно для Росса: он явно принадлежит к тому типу мужчин, которые считают, что дети должны появляться на свет только как плод истинной любви. И Ферн понимала Росса. В нем она видела черты, каких не находила в Кене, и с полной уверенностью могла сказать себе: «Этот человек как никто другой заслуживает любви».
Когда они свернули с главной магистрали на менее оживленную дорогу, Росс заметил, что Ферн подозрительно притихла.
– Может, вздремнешь на заднем сиденье? – спросил он, решив, что она устала.
– Вздремну, если потом ты пустишь меня за руль, – ответила Ферн.
Росс улыбнулся:
– А ты девчонка не промах!
– Неужели?
На глаза Ферн навернулись слезы, и она, поспешно опустив голову, принялась копаться в сумочке. Теперь ей становилось все труднее скрывать свои чувства, вспыхивающие от каждого, даже самого незначительного его комплимента. Всякий раз, когда он говорил ей что-нибудь ласковое, ей слышалось: «Я люблю тебя!»
Машина съехала на обочину, и Росс тронулся дальше, только когда удобно устроил Ферн на заднем сиденье.
– Ну вот, отдыхай, непоседа, а потом я дам тебе часик порулить, – весело сказал он. – Как тебе там? Удобно?
Ферн была приятна его забота.
В восемь с небольшим они въехали в деревушку с желто-белыми глинобитными домиками и сразу словно попали в чарующе-сказочную горную страну, окутанную фиолетовым сумраком вечернего неба. Узкая крутая дорога привела их к домику в тени высоченных кипарисов и эвкалиптов, шелестящих серебристой листвой в напоенном божественным ароматом шалфея воздухе. Бревенчатый домик с небольшими прямоугольными окнами утопал в зарослях табачных кустов.
Росс отпер входную дверь и, вдруг со смехом подхватив Ферн на руки, перенес ее через порог.
– Сумасшедший! Мы что, новобрачные? – Она взъерошила его волосы, пока он нес ее в просторную комнату с низким потолком.
– А разве нет? – Росс поцеловал ее в висок. – Почему же тогда на нас целый день все так смотрели? Официантка в закусочной даже готова была осыпать наши головы конфетти.
– Да ну тебя, Росс!.. Выдумываешь ты все, а я такая доверчивая!
– Ты умная.
Продолжая держать ее на руках, он вертел головой, осматривая комнату, утопавшую в фиолетовом сумраке.
– Никогда не был здесь раньше, – сказал Росс. – По-моему, полная идиллия. А тебе как кажется?
– Да.
– Ферн!.. – Он осторожно опустил ее на пол, не выпуская из своих объятий. – Знаешь, я рад, что все так получилось! В конце концов, мы с тобой муж и жена, а наш план оказался чертовски жестоким! Ты пойми, мужчина должен быть сделан из камня, чтобы вытерпеть это… Ты ведь так красива!..
– Понимаю, Росс. Но теперь, милый, все хорошо. – Она подставила ему губы, и этот поцелуй прогнал на время все их тревожные мысли. Даже если ему нужна только ее красота, подумала Ферн, пусть, она не возражает.
Они зажгли масляные лампы, привезенные вместе с провизией, и Ферн приготовила ужин. Ели на подносе, сидя перед огнем, который Росс разжег в камине, раздобыв в сарае сосновых поленьев и насобирав ароматных шишек. Душистый дым щекотал ноздри Ферн, Росс посмеивался над нею, уплетая холодную куриную ножку.
Перед сном они немного прошлись. Полная луна плыла по небу, внизу, за линией черных скал, шумел океан.
«Дженифер очень точно описала бриллиантовые звезды на индиговом небе», – с улыбкой подумала Ферн, крепче сжав пальцы мужа, когда вдруг одна из звезд, описав дугу, полетела вниз. Ферн зябко поежилась, и Росс предложил вернуться в домик. Там Ферн сразу поспешила к камину и, опустившись на колени, принялась собирать в кучку прогоревшие головешки. Потом она вымыла руки на кухне и приготовила горячий шоколад, который они оба любили пить перед сном.
Две недели прошли в теплой, радостной дружбе, сладком восторге и нежной заботе друг о друге.
Ферн восхищалась Россом и была просто очарована Монтереем, словно сошедшим со страниц сказки: чистейшие заливы, плодородные долины, живописные деревушки, примостившиеся на горных склонах… Она никогда не мечтала, что может быть так счастлива, и даже не замечала, что хватается за свое счастье, как ребенок за веревочку драгоценного для него, ярко раскрашенного воздушного шарика, который может лопнуть в любой момент.
Как настоящий сорванец, Ферн носилась с мужем по окрестностям в шортах и белой хлопковой рубашке. Она охотно копала для него червей, пока он стоял в воде с удочкой, как ребенок радовалась, наблюдая за игрой морских котиков в Кармеле, зачарованно слушала под луной гитару на свадьбе в близлежащем ранчо, куда их с Россом пригласили местные жители.
А ночью она превращалась в изящную, гибкую, чувственную Еву и, обнимая Росса, сливалась с ним в одном, неразделимом биении их сердец. По утрам она просыпалась в его объятиях, разметав серебристые пряди по его груди, и все ее тело дышало сладкой истомой.
Только однажды ее безоблачное счастье было омрачено. В тот день они с Россом много купались и резвились на солнце, а вечером он слег с приступом головной боли и уснул, уткнувшись лбом в плечо Ферн, словно пытаясь найти облегчение мучительной боли, которую на этот раз таблетки не в силах были снять.
Ферн нежно обнимала его, когда он начинал бормотать во сне. Поначалу она не могла различить слов, потом Росс вполне отчетливо произнес:
– Нет… Я не могу снова пройти через это… Во второй раз я не выдержу… я не смогу… я не могу принять этого… я не приму!..
Бессвязное бормотание стихло, и он, казалось, погрузился в спокойный сон, уткнувшись носом в плечо Ферн.
Она лежала, обняв его и уставившись в темноту; через открытые окна в комнату проникали аромат цветов и лесные звуки. «Старая любовь все еще имеет власть над Россом, – с грустью думала Ферн, – и он, ослабленный болью, вынужден кричать, сопротивляясь ее цепкой хватке».
Следующий день они провели в праздности. Росс лежал на широкой кушетке в гостиной, отказывался есть и просто наблюдал за тем, как вяло хлопочет по хозяйству Ферн. В середине дня прошел дождик, и Ферн разожгла огонь в камине, потом подсела к Россу и взялась зашивать рубашку, порванную им в лесу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50