– Слишком поздно.
– Ничего подобного. Я могу добиться аннулирования вашего брака. Ты скажешь, что он заставил тебя силой. Ведь весь Лондон видел, как он тащил тебя от алтаря.
К ним своей прихрамывающей походкой, оставлявшей глубокие следы на песке, приближался Маккейди. Сердце Джессалин забилось сильнее, а все тело заныло при воспоминании о его ласках.
– Во-первых, он меня ни за что не отпустит, – сказала она, – а во-вторых, я сама никуда не уйду. Я люблю его.
Кларенс заметил, как изменилось ее лицо, и его спина напряглась. Но он не обернулся.
– Он принесет тебе только несчастье. Ты же знаешь, не сегодня-завтра он сядет в тюрьму. И что ты станешь делать, когда…
– Сниму комнату неподалеку от Флит-стрит и каждый день буду навещать его, – заявила Джессалин. Она знала, что Маккейди уже слышит их разговор, и хотела, чтобы он слышал. – Возьму сдельную работу, буду клеить коробки для сигар, продавать зелень на Ковент-Гарденском рынке. Я буду делать все что угодно, лишь бы мы были вместе.
Кларенс шагнул к ней. В его глазах застыло озадаченное, слегка испуганное выражение. Он схватил ее за руку, как будто собирался увести за собой.
– Джессалин…
– Для тебя, Титвелл, она леди Сирхэй. И держи свои руки подальше. – Обняв жену за талию, Маккейди привлек ее к себе. Джессалин вдруг стало страшно. Она умоляюще посмотрела на Кларенса, но тот поедал Маккейди черным от ярости и ненависти взглядом.
– Ублюдок, – выдавил он сквозь зубы. Губы графа искривились в насмешливой улыбке.
– В самом деле? Мои родители, по крайней мере, состояли в браке… дорогой кузен.
Кларенса била дрожь. Его посеревшее лицо приобрело оттенок старого воска.
– Ты когда-то пообещал мне, что не причинишь ей никакого зла. И тем не менее ты похищаешь ее из-под венца и делаешь своей женой в какой-то лачуге чуть ли не на полу.
– Если быть более точным, то в пивной.
– Разве тебе совершенно безразлична ее судьба? Ведь ты же искалечил ей жизнь.
– Да, я действительно поступил, как мерзавец. Но ведь я никогда и не пытался казаться лучше, чем я есть. И потом, она сама вроде бы не жалуется. – Взгляд из-под полуприкрытых тяжелых век казался сонным и равнодушным, но рука Маккейди так крепко сжимала талию Джессалин, что она с трудом могла дышать. – Правда, Джесса?
– Маккейди, пожалуйста, не издевайся над ним. Не стоит…
– Она боится. – Кларенс фальшиво рассмеялся. – Не правда ли, дорогая? Ты боишься, что я расскажу ему о нашем маленьком соглашении.
– Кларенс, не надо… Маккейди перебил ее.
– О каком соглашении? – спокойно поинтересовался он.
– На следующий день после свадьбы я обещал ей отдать все твои векселя. Но так как свадьбы не было, то они по-прежнему у меня. И если через десять дней ты не принесешь десять тысяч фунтов, за тобой явятся бейлифы. – Кларенс сжал кулаки. – Сейчас она твоя, Сирхэй. По в конце концов она все равно будет принадлежать мне. Это лишь вопрос времени. – Он резко развернулся и пошел прочь так быстро, что фалды сюртука хлестали по его ногам, а сапоги глубоко взрывали сухой песок.
Яростный взгляд Маккейди хлестнул Джессалин, как удар бича.
– Он сказал правду?
– Маккейди…
Он грубо схватил ее за руки и встряхнул.
– Он сказал правду?
– Ради тебя я готова на все.
Он выпустил ее, и от неожиданности она чуть не, упала.
– Понятно, – с издевкой протянул он. – В том числе и на то, чтобы продавать себя, как шлюха с Ковент-Гарденского рынка.
– Да! – выкрикнула Джессалин, приподнимаясь на носки, чтобы смотреть ему прямо в лицо. – Если это нужно, чтобы спасти тебя от тюрьмы. Это так ужасно?
– Да, черт побери! – заорал он в ответ. Его глаза пылали яростью, но в них было и что-то другое. Какая-то озадаченность. Как будто Джессалин по-прежнему оставалась для него тайной.
Джессалин еще сильней вытянулась на носках, так что теперь они стояли нос к носу.
– Я люблю тебя! – кричала она. – Я готова сделать для тебя все что угодно. Так какого же черта ты злишься?
– Я не знаю! – прорычал Он в ответ и, резко повернувшись, пошел прочь.
– Куда ты?
Он не остановился. Тогда Джессалин, подобрав юбки, помчалась следом, увязая в глубоком песке.
– Черт бы тебя побрал, Маккейди, я не позволю тебе уйти от меня! – Догнав, она повисла у него на плече и повалила его на колени. Шляпка слетела с головы, и Джессалин отбросила ее подальше к скалам.
Маккейди перевернулся на спину, потянув ее на себя.
– Какого черта…
– Я не позволю тебе уйти! – Она молотила кулаками по его груди. – Я не позволю тебе снова бросить меня, слышишь, Маккейди? – Схватив его за волосы, она впилась в его губы. Это было все равно, что поднести горящий факел к бочонку с порохом.
Ее дыхание обжигало его шею.
– Никогда, – шептала она, чувствуя, как сильно бьется его сердце, – никогда я не позволю тебе снова меня бросить.
Маккейди тяжело вздохнул:
– Я и не собираюсь бросать тебя, женщина. Я всего лишь еду в Пензанс. Завтра мы заканчиваем локомотив. Ведь эти чертовы испытания все равно состоятся, окажусь я в тюрьме или нет… О, дьявол! – Джессалин почувствовала, как под ее животом начало пульсировать что-то твердое и горячее. Такое горячее, что она ощущала этот жар даже сквозь двойной слой одежды. Она потерлась о его бедра и услышала, как у него перехватило дыхание. – Бог ты мой! Даже злясь на тебя, я все равно постоянно, мучительно тебя хочу… – Маккейди резко замолчал и попытался оттолкнуть ее.
Джессалин еще плотнее прижалась к нему, желая слиться с ним в единое тело. Пощекотав языком его нижнюю губу, она сказала:
– Маккейди, ради тебя я сделаю все что угодно. Единственное, чего я никогда не смогу, – это перестать любить тебя.
Его сильные пальцы зарылись в густые рыжие волосы Джессалин, и их губы слились в долгом поцелуе. Маккейди застонал…
Но вот он оторвался от нее и запрокинул голову. Джессалин смотрела на его суровое лицо, самое красивое лицо на свете и видела, что густые тени снова поглотили маленькие солнца, еще минуту назад сиявшие в черных глазах.
– Черт бы тебя побрал, Джессалин. Черт бы тебя побрал, что ты со мной делаешь. – Он перекатился на бок и одним быстрым движением вскочил на ноги.
Через минуту его уже не было на берегу. Джессалин лежала на песке, все еще ощущая на губах вкус его поцелуя. Раскинув руки, как будто хотела обнять весь мир, она улыбалась. «Он любит меня, – думала она, – Он по-настоящему любит меня». Только дурачок пока еще сам этого не понимает.
Джессалин прикрыла рукой лицо от слепящего солнца. Было жарко. Наверняка теперь высыплет море веснушек. Ну и хорошо, Маккейди будет что целовать. Поднявшись, она начала стряхивать с юбки песок.
Заметив неподалеку плоский выступ скалы, Джессалин подошла и села на него. Она расстегнула лайковые ботинки и сняла их вместе с чулками и подвязками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Ничего подобного. Я могу добиться аннулирования вашего брака. Ты скажешь, что он заставил тебя силой. Ведь весь Лондон видел, как он тащил тебя от алтаря.
К ним своей прихрамывающей походкой, оставлявшей глубокие следы на песке, приближался Маккейди. Сердце Джессалин забилось сильнее, а все тело заныло при воспоминании о его ласках.
– Во-первых, он меня ни за что не отпустит, – сказала она, – а во-вторых, я сама никуда не уйду. Я люблю его.
Кларенс заметил, как изменилось ее лицо, и его спина напряглась. Но он не обернулся.
– Он принесет тебе только несчастье. Ты же знаешь, не сегодня-завтра он сядет в тюрьму. И что ты станешь делать, когда…
– Сниму комнату неподалеку от Флит-стрит и каждый день буду навещать его, – заявила Джессалин. Она знала, что Маккейди уже слышит их разговор, и хотела, чтобы он слышал. – Возьму сдельную работу, буду клеить коробки для сигар, продавать зелень на Ковент-Гарденском рынке. Я буду делать все что угодно, лишь бы мы были вместе.
Кларенс шагнул к ней. В его глазах застыло озадаченное, слегка испуганное выражение. Он схватил ее за руку, как будто собирался увести за собой.
– Джессалин…
– Для тебя, Титвелл, она леди Сирхэй. И держи свои руки подальше. – Обняв жену за талию, Маккейди привлек ее к себе. Джессалин вдруг стало страшно. Она умоляюще посмотрела на Кларенса, но тот поедал Маккейди черным от ярости и ненависти взглядом.
– Ублюдок, – выдавил он сквозь зубы. Губы графа искривились в насмешливой улыбке.
– В самом деле? Мои родители, по крайней мере, состояли в браке… дорогой кузен.
Кларенса била дрожь. Его посеревшее лицо приобрело оттенок старого воска.
– Ты когда-то пообещал мне, что не причинишь ей никакого зла. И тем не менее ты похищаешь ее из-под венца и делаешь своей женой в какой-то лачуге чуть ли не на полу.
– Если быть более точным, то в пивной.
– Разве тебе совершенно безразлична ее судьба? Ведь ты же искалечил ей жизнь.
– Да, я действительно поступил, как мерзавец. Но ведь я никогда и не пытался казаться лучше, чем я есть. И потом, она сама вроде бы не жалуется. – Взгляд из-под полуприкрытых тяжелых век казался сонным и равнодушным, но рука Маккейди так крепко сжимала талию Джессалин, что она с трудом могла дышать. – Правда, Джесса?
– Маккейди, пожалуйста, не издевайся над ним. Не стоит…
– Она боится. – Кларенс фальшиво рассмеялся. – Не правда ли, дорогая? Ты боишься, что я расскажу ему о нашем маленьком соглашении.
– Кларенс, не надо… Маккейди перебил ее.
– О каком соглашении? – спокойно поинтересовался он.
– На следующий день после свадьбы я обещал ей отдать все твои векселя. Но так как свадьбы не было, то они по-прежнему у меня. И если через десять дней ты не принесешь десять тысяч фунтов, за тобой явятся бейлифы. – Кларенс сжал кулаки. – Сейчас она твоя, Сирхэй. По в конце концов она все равно будет принадлежать мне. Это лишь вопрос времени. – Он резко развернулся и пошел прочь так быстро, что фалды сюртука хлестали по его ногам, а сапоги глубоко взрывали сухой песок.
Яростный взгляд Маккейди хлестнул Джессалин, как удар бича.
– Он сказал правду?
– Маккейди…
Он грубо схватил ее за руки и встряхнул.
– Он сказал правду?
– Ради тебя я готова на все.
Он выпустил ее, и от неожиданности она чуть не, упала.
– Понятно, – с издевкой протянул он. – В том числе и на то, чтобы продавать себя, как шлюха с Ковент-Гарденского рынка.
– Да! – выкрикнула Джессалин, приподнимаясь на носки, чтобы смотреть ему прямо в лицо. – Если это нужно, чтобы спасти тебя от тюрьмы. Это так ужасно?
– Да, черт побери! – заорал он в ответ. Его глаза пылали яростью, но в них было и что-то другое. Какая-то озадаченность. Как будто Джессалин по-прежнему оставалась для него тайной.
Джессалин еще сильней вытянулась на носках, так что теперь они стояли нос к носу.
– Я люблю тебя! – кричала она. – Я готова сделать для тебя все что угодно. Так какого же черта ты злишься?
– Я не знаю! – прорычал Он в ответ и, резко повернувшись, пошел прочь.
– Куда ты?
Он не остановился. Тогда Джессалин, подобрав юбки, помчалась следом, увязая в глубоком песке.
– Черт бы тебя побрал, Маккейди, я не позволю тебе уйти от меня! – Догнав, она повисла у него на плече и повалила его на колени. Шляпка слетела с головы, и Джессалин отбросила ее подальше к скалам.
Маккейди перевернулся на спину, потянув ее на себя.
– Какого черта…
– Я не позволю тебе уйти! – Она молотила кулаками по его груди. – Я не позволю тебе снова бросить меня, слышишь, Маккейди? – Схватив его за волосы, она впилась в его губы. Это было все равно, что поднести горящий факел к бочонку с порохом.
Ее дыхание обжигало его шею.
– Никогда, – шептала она, чувствуя, как сильно бьется его сердце, – никогда я не позволю тебе снова меня бросить.
Маккейди тяжело вздохнул:
– Я и не собираюсь бросать тебя, женщина. Я всего лишь еду в Пензанс. Завтра мы заканчиваем локомотив. Ведь эти чертовы испытания все равно состоятся, окажусь я в тюрьме или нет… О, дьявол! – Джессалин почувствовала, как под ее животом начало пульсировать что-то твердое и горячее. Такое горячее, что она ощущала этот жар даже сквозь двойной слой одежды. Она потерлась о его бедра и услышала, как у него перехватило дыхание. – Бог ты мой! Даже злясь на тебя, я все равно постоянно, мучительно тебя хочу… – Маккейди резко замолчал и попытался оттолкнуть ее.
Джессалин еще плотнее прижалась к нему, желая слиться с ним в единое тело. Пощекотав языком его нижнюю губу, она сказала:
– Маккейди, ради тебя я сделаю все что угодно. Единственное, чего я никогда не смогу, – это перестать любить тебя.
Его сильные пальцы зарылись в густые рыжие волосы Джессалин, и их губы слились в долгом поцелуе. Маккейди застонал…
Но вот он оторвался от нее и запрокинул голову. Джессалин смотрела на его суровое лицо, самое красивое лицо на свете и видела, что густые тени снова поглотили маленькие солнца, еще минуту назад сиявшие в черных глазах.
– Черт бы тебя побрал, Джессалин. Черт бы тебя побрал, что ты со мной делаешь. – Он перекатился на бок и одним быстрым движением вскочил на ноги.
Через минуту его уже не было на берегу. Джессалин лежала на песке, все еще ощущая на губах вкус его поцелуя. Раскинув руки, как будто хотела обнять весь мир, она улыбалась. «Он любит меня, – думала она, – Он по-настоящему любит меня». Только дурачок пока еще сам этого не понимает.
Джессалин прикрыла рукой лицо от слепящего солнца. Было жарко. Наверняка теперь высыплет море веснушек. Ну и хорошо, Маккейди будет что целовать. Поднявшись, она начала стряхивать с юбки песок.
Заметив неподалеку плоский выступ скалы, Джессалин подошла и села на него. Она расстегнула лайковые ботинки и сняла их вместе с чулками и подвязками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117