– Смотри, что дед купил тебе в Филадельфии!
Ребенок подался вперед, его пухлые пальчики сжались вокруг игрушки.
– Деди, – пролепетал он радостно, наградив Аарона ангельской улыбкой.
– Он понимает тебя, мне кажется, – сказала Тео. – Он зовет себя Деди, но и твою фотографию тоже называет Деди – ту, которую я всегда ношу с собой.
– Вот как, – сказал польщенный Аарон. – Тогда мы поделимся даже нашими кличками. Мы оба Деди. – Он потрепал кудри ребенка. – Точно такие же рыжие волосы, как и у тебя, Тео, в его возрасте. Маленький Деди очень похож на тебя, только более привлекательный, конечно.
Брови отца изогнулись вверх, в характерной для него комичной манере, когда он передразнивал. Она рассмеялась над ним, думая, как молодо он выглядит в свои сорок семь лет. Хотя спереди он уже начал лысеть, волосы были еще густые и без седины. Он никогда не худел и не поправлялся ни на фунт. «Да, отец выглядел молодо и бодро, в чем-то моложе, чем Мерни», – думала она с тревогой.
Но сейчас она не могла думать о Мерни.
Сидя с отцом за обеденным столом, Тео незаметно перешла к их старому обычаю, смешав напитки так, как он любил, с волнением ожидая похвалы за выбор вин, отзываясь на его нежное добродушное подшучивание горячим весельем.
Глубоко внутри ее любовь к Мерни мучительно волновала, но сейчас она не смела даже подумать об этом.
То, что она была с ним этим утром, в его объятиях, казалось невероятным, в то время как Аарон сидел здесь, болтая о Джозефе или рассказывая остроумные истории о леди Селесте.
– Эта леди завлекает меня, – сказал Аарон, довольно посмеиваясь. – Затем, когда я галантно приближаюсь, она убегает, щеки краснеют, веки дрожат от волнения, будто ей пятнадцать лет. Она приказывает мне уйти, затем призывает вернуться такими туманными маленькими записками, которые я не могу понять. Каково твое мнение об этом, моя любимая?
Тео отпила вино и притворилась, что раздумывает.
– Вот, пожалуйста, мое мнение. Она собиралась с самого начала сказать это ужасное слово «да», но поскольку она не смогла его сказать сразу же, она вынуждена была сказать тебе, что это ты отговорил ее от замужества, что означает: «Пожалуйста, сэр, уговорите меня обратно». Но ты принял ее безоговорочный отказ и ушел. Она зовет тебя обратно. Что еще она может сделать?
Аарон засмеялся:
– Несомненно, ты права, моя дорогая. Возможно также, что она чувствует, что ее приданое в пять тысяч фунтов привлекает меня больше, чем ее прелести. Я должен найти более подходящий способ раздобыть немного денег.
Тео нахмурилась:
– Неужели так плохи дела? Ты действительно серьезно рассматриваешь женитьбу? Я думала, все это шутка.
– Это совсем не шутка, я снова сильно прижат. Если исключить богатую жену, то, боюсь, мне придется продать Ричмонд-Хилл.
– Продать Ричмонд-Хилл! – закричала она, ошеломленная. – О, нет! Наверняка дела не могут быть до такой степени плохи. Это как часть нас самих. Я не могу представить себе, что у тебя его не будет, что мы не сможем туда ездить. Это дом. Ни одно место на земле никогда не будет для меня таким.
– Я знаю, моя дорогая. Эта мысль также приносит мне боль. Но мы должны смотреть в лицо жестокому, неприятному факту. Я очень стеснен в финансах.
Она никогда не подвергала сомнению это хорошо знакомое затруднительное положение. Всю ее жизнь времена процветания сменялись периодами экономии и ожидания, но они никогда прежде не угрожали ей лично или Ричмонд-Хиллу.
– Но ты наверняка сможешь найти какой-нибудь другой выход, – сказала она жалобно, затем просияла. – Есть же Джозеф. Он поможет, я уверена.
Аарон скривил рот. Тео не имела представления, как много Джозеф помогал раньше. Но в последнее время с молодым плантатором стало чрезвычайно трудно общаться: он выказывал прискорбную тенденцию держаться за свои деньги. Короче, он уже обращался к Джозефу.
Аарон отодвинулся от стола и изящно вытер рот платком из льняного батиста.
– Давай поговорим на более приятную тему. Я выйду из положения. Я всегда выходил. Чем ты занималась все эти дни, пока ждала меня?
Неужели она действительно думала, что может рассказать ему о Мерни? «Папа, я снова встретила Льюиса. Я люблю его. Что мне делать?»
Она немного отвернулась, прикрывая щеку красивым веером.
– Я никого не видала, и никуда не ходила. Здесь было очень спокойно.
Аарон пожал плечами:
– Да, действительно спокойно. Однако я в немилости у здешнего общества. Наш дорогой президент неодобрительно относится ко мне, кабинет и жены сенаторов следуют его примеру. Только миссис Мэдисон по-прежнему добра.
– Миссис Мэдисон всегда добра, – сказала Тео. – Папа, почему ты непопулярен здесь? Я не могу этого понять.
– Я тоже, моя дорогая, не считая того, что, подстрекаемые великолепным Гамильтоном, которому в настоящее время нечем занять себя, они делают мне честь, считая меня самым опасным человеком. Этаким Люцифером коррупции.
– Как люди могут верить этому? Нет ни одного политика, о котором не печатали бы унизительные статьи. Это что, обычная практика, да?
Аарон спокойно улыбнулся ей:
– Всегда найдутся люди, которые верят тому, что напечатано, и, кроме того, они нападают не на мою общественную жизнь. Меня упрекают в половой распущенности. Говорят, что я общаюсь с неграми, потому что я действительно разрешил Пегги и Алексису устроить вечер в Ричмонд-Хилле для их родственников. Говорят, у меня есть тайная коллекция неприличных картин, с помощью которых я развращаю молодых людей, которые приходят ко мне. Это, моя дорогая, как ты понимаешь, наша бедная картинная галерея. Говорят, что бордели Нью-Йорка заполнены жертвами, которых я совратил, не говоря о том, что я оскорбляю добродетель светских дам. – Он презрительно высморкался. – Боюсь, что они чрезвычайно льстят моим половым возможностям.
– Но это чудовищно! – закричала она. – Отрицай все это! Пиши опровержения.
Он покачал головой.
– Нет, я ненавижу извинения и объяснения. Они не дают ничего хорошего. Даже наоборот, укрепляют ложь еще больше. Может быть, придет время, когда я выступлю, будь в этом уверена, но пока я не собираюсь нырять в море дерьма, – категорично закончил он и добавил с горьким юмором: – По крайней мере, никто не оскорбится на мою манеру исполнять свои обязанности. Я приводящий в смущение вице-президент.
Тео улыбнулась отцу, но сердце ее заболело. Он был такой храбрый и был лишен жалости к себе. Он был рожден управлять людьми – король, а не дублер.
Она подошла к нему и поцеловала.
– Это не всегда будет так, папа. Я думаю, я знаю, твоя звезда обязательно поднимется. Когда-нибудь ты будешь величайшим, самым великим в мире.
Аарон улыбнулся.
– Ты верный маленький сторонник, моя дорогая. Может, ты и права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Ребенок подался вперед, его пухлые пальчики сжались вокруг игрушки.
– Деди, – пролепетал он радостно, наградив Аарона ангельской улыбкой.
– Он понимает тебя, мне кажется, – сказала Тео. – Он зовет себя Деди, но и твою фотографию тоже называет Деди – ту, которую я всегда ношу с собой.
– Вот как, – сказал польщенный Аарон. – Тогда мы поделимся даже нашими кличками. Мы оба Деди. – Он потрепал кудри ребенка. – Точно такие же рыжие волосы, как и у тебя, Тео, в его возрасте. Маленький Деди очень похож на тебя, только более привлекательный, конечно.
Брови отца изогнулись вверх, в характерной для него комичной манере, когда он передразнивал. Она рассмеялась над ним, думая, как молодо он выглядит в свои сорок семь лет. Хотя спереди он уже начал лысеть, волосы были еще густые и без седины. Он никогда не худел и не поправлялся ни на фунт. «Да, отец выглядел молодо и бодро, в чем-то моложе, чем Мерни», – думала она с тревогой.
Но сейчас она не могла думать о Мерни.
Сидя с отцом за обеденным столом, Тео незаметно перешла к их старому обычаю, смешав напитки так, как он любил, с волнением ожидая похвалы за выбор вин, отзываясь на его нежное добродушное подшучивание горячим весельем.
Глубоко внутри ее любовь к Мерни мучительно волновала, но сейчас она не смела даже подумать об этом.
То, что она была с ним этим утром, в его объятиях, казалось невероятным, в то время как Аарон сидел здесь, болтая о Джозефе или рассказывая остроумные истории о леди Селесте.
– Эта леди завлекает меня, – сказал Аарон, довольно посмеиваясь. – Затем, когда я галантно приближаюсь, она убегает, щеки краснеют, веки дрожат от волнения, будто ей пятнадцать лет. Она приказывает мне уйти, затем призывает вернуться такими туманными маленькими записками, которые я не могу понять. Каково твое мнение об этом, моя любимая?
Тео отпила вино и притворилась, что раздумывает.
– Вот, пожалуйста, мое мнение. Она собиралась с самого начала сказать это ужасное слово «да», но поскольку она не смогла его сказать сразу же, она вынуждена была сказать тебе, что это ты отговорил ее от замужества, что означает: «Пожалуйста, сэр, уговорите меня обратно». Но ты принял ее безоговорочный отказ и ушел. Она зовет тебя обратно. Что еще она может сделать?
Аарон засмеялся:
– Несомненно, ты права, моя дорогая. Возможно также, что она чувствует, что ее приданое в пять тысяч фунтов привлекает меня больше, чем ее прелести. Я должен найти более подходящий способ раздобыть немного денег.
Тео нахмурилась:
– Неужели так плохи дела? Ты действительно серьезно рассматриваешь женитьбу? Я думала, все это шутка.
– Это совсем не шутка, я снова сильно прижат. Если исключить богатую жену, то, боюсь, мне придется продать Ричмонд-Хилл.
– Продать Ричмонд-Хилл! – закричала она, ошеломленная. – О, нет! Наверняка дела не могут быть до такой степени плохи. Это как часть нас самих. Я не могу представить себе, что у тебя его не будет, что мы не сможем туда ездить. Это дом. Ни одно место на земле никогда не будет для меня таким.
– Я знаю, моя дорогая. Эта мысль также приносит мне боль. Но мы должны смотреть в лицо жестокому, неприятному факту. Я очень стеснен в финансах.
Она никогда не подвергала сомнению это хорошо знакомое затруднительное положение. Всю ее жизнь времена процветания сменялись периодами экономии и ожидания, но они никогда прежде не угрожали ей лично или Ричмонд-Хиллу.
– Но ты наверняка сможешь найти какой-нибудь другой выход, – сказала она жалобно, затем просияла. – Есть же Джозеф. Он поможет, я уверена.
Аарон скривил рот. Тео не имела представления, как много Джозеф помогал раньше. Но в последнее время с молодым плантатором стало чрезвычайно трудно общаться: он выказывал прискорбную тенденцию держаться за свои деньги. Короче, он уже обращался к Джозефу.
Аарон отодвинулся от стола и изящно вытер рот платком из льняного батиста.
– Давай поговорим на более приятную тему. Я выйду из положения. Я всегда выходил. Чем ты занималась все эти дни, пока ждала меня?
Неужели она действительно думала, что может рассказать ему о Мерни? «Папа, я снова встретила Льюиса. Я люблю его. Что мне делать?»
Она немного отвернулась, прикрывая щеку красивым веером.
– Я никого не видала, и никуда не ходила. Здесь было очень спокойно.
Аарон пожал плечами:
– Да, действительно спокойно. Однако я в немилости у здешнего общества. Наш дорогой президент неодобрительно относится ко мне, кабинет и жены сенаторов следуют его примеру. Только миссис Мэдисон по-прежнему добра.
– Миссис Мэдисон всегда добра, – сказала Тео. – Папа, почему ты непопулярен здесь? Я не могу этого понять.
– Я тоже, моя дорогая, не считая того, что, подстрекаемые великолепным Гамильтоном, которому в настоящее время нечем занять себя, они делают мне честь, считая меня самым опасным человеком. Этаким Люцифером коррупции.
– Как люди могут верить этому? Нет ни одного политика, о котором не печатали бы унизительные статьи. Это что, обычная практика, да?
Аарон спокойно улыбнулся ей:
– Всегда найдутся люди, которые верят тому, что напечатано, и, кроме того, они нападают не на мою общественную жизнь. Меня упрекают в половой распущенности. Говорят, что я общаюсь с неграми, потому что я действительно разрешил Пегги и Алексису устроить вечер в Ричмонд-Хилле для их родственников. Говорят, у меня есть тайная коллекция неприличных картин, с помощью которых я развращаю молодых людей, которые приходят ко мне. Это, моя дорогая, как ты понимаешь, наша бедная картинная галерея. Говорят, что бордели Нью-Йорка заполнены жертвами, которых я совратил, не говоря о том, что я оскорбляю добродетель светских дам. – Он презрительно высморкался. – Боюсь, что они чрезвычайно льстят моим половым возможностям.
– Но это чудовищно! – закричала она. – Отрицай все это! Пиши опровержения.
Он покачал головой.
– Нет, я ненавижу извинения и объяснения. Они не дают ничего хорошего. Даже наоборот, укрепляют ложь еще больше. Может быть, придет время, когда я выступлю, будь в этом уверена, но пока я не собираюсь нырять в море дерьма, – категорично закончил он и добавил с горьким юмором: – По крайней мере, никто не оскорбится на мою манеру исполнять свои обязанности. Я приводящий в смущение вице-президент.
Тео улыбнулась отцу, но сердце ее заболело. Он был такой храбрый и был лишен жалости к себе. Он был рожден управлять людьми – король, а не дублер.
Она подошла к нему и поцеловала.
– Это не всегда будет так, папа. Я думаю, я знаю, твоя звезда обязательно поднимется. Когда-нибудь ты будешь величайшим, самым великим в мире.
Аарон улыбнулся.
– Ты верный маленький сторонник, моя дорогая. Может, ты и права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91