Ей очень хотелось найти способ дать понять Пэдди Девлину, что его упорные ухаживания совершенно безнадежны. Он постоянно тревожился, что она слишком много работает и слишком поздно приходит домой. Он даже выразил желание приходить к магазину и провожать Мэри домой, но она не позволила. Сама того не сознавая, Мэри лишь укрепляла Пэдди в ошибочной уверенности, что она его любит. Теперь она была добрее к нему, прилагала больше усилий к тому, чтобы не ранить его чувств. Блаженствуя от любви к Вальмону, она любила весь мир. Ей хотелось, чтобы все были счастливы, как она.
Это распространялось даже на унылую, вечно хнычущую молодую женщину, которая поселилась в комнате, когда-то принадлежавшей Луизе. Это была племянница миссис О'Нил, поселившаяся с теткой, чтобы помогать ей по хозяйству, а заодно и присмотреть себе мужа.
Мэри скучала по Луизе, даже по ее гаммам. Теперь та жила очень далеко, в Кэрролтоне, на самом конце городской железной дороги. Распрощавшись с Майклом и лично убедившись, что он отплыл в далекую Калифорнию, Луиза упаковала вещички, расцеловалась с миссис О'Нил, Мэри, Пэдди и обоими Рейли и уехала, не оставив адреса никому, кроме Мэри. Мэри пообещала навестить ее, как только удастся.
Но она была очень занята.
Шестого января было Крещение – день подарков. Мэри поужинала с Ханной и Альбертом, радостно воскликнув, когда ей преподнесли флакон духов, и хихикнув, когда Ханна распаковала свой подарок и обнаружила те же духи. Этот сорт оказался не столь популярным, как они надеялись, и магазин был затоварен ими.
Затем Мэри отправилась к Микаэле, взяв с собой флакон все тех же духов в яркой упаковке. Микаэла подарила ей томик пьес Мольера.
Наконец она отправилась домой – с флакончиком духов для миссис О'Нил. Она как раз успела к торжественному разрезанию особого пирога, который пекли только на Двенадцатую ночь – последнюю ночь Святок.
На столе, у того места, где она обычно сидела, лежал сверток. Подарок от Пэдди. Мэри поблагодарила его, вполне убедительно изобразив восторг. Он выбрал для нее флакончик из фиолетового стекла, в котором содержались маслянистые духи с нестерпимо сильным запахом. Ночью Мэри вылила их в пустую бутылку из-под молока, тщательно вымыла фиолетовый флакон и налила в него собственные хорошие духи. На следующее утро, по пути в магазин, она выкинула молочную бутылку в реку.
Восьмое января было праздничным днем для всего города. В этот день произошла знаменитая битва при Новом Орлеане, в которой генерал Эндрю Джексон во главе весьма разношерстной армии, состоящей из белого ополчения, свободных цветных, индейцев племени чокто и пиратов Жана Лафита, разгромил отборные британские части. Погибло две тысячи британских солдат. Джексон потерял семерых. Так закончилась война 1812 года.
Мэри и Ханна, как и все прочие владельцы магазинов, украсили витрину лентами. Баронесса вывесила красные, белые и синие шелковые ленты со всех галерей и балконов своих домов по обе стороны Пляс д'Арм. На этой площади закончилось парадное шествие, которое прошло по всему городу. Потом произносились речи. Последнюю речь, уже в надвигающихся сумерках, произнесла Микаэла. Она сказала, что дарит городу сад, который скоро зазеленеет на площади. И чугунную ограду вокруг него. И бронзовую конную статую генерала Джексона, которая будет стоять в центре сада.
И еще она объявила, что отныне – и это единодушное решение муниципального совета – Пляс д'Арм будет называться площадью Джексона.
Еще не отзвучал ее сильный голос, как в городе начались фейерверки. Они продолжались далеко за полночь. Играли оркестры, а на получившей новое название площади танцевал народ.
Мэри вздрогнула, увидев лица, озаренные разноцветными огнями ракет. Они напомнили ей ее кошмарный приезд в Новый Орлеан. Тут она вспомнила, как Вальмон спас ее.
Взяв за руки Ханну и Альберта, она потащила их в круг танцующих. Ее переполняла радость. Она влюблена в Вэла. Влюблена в город. Влюблена в жизнь.
После Крещения светский сезон набрал полную силу. Пасха в том году наступала поздно, а следовательно, и Великий пост. Поэтому сезон был на несколько недель продолжительнее обычного. Тем не менее без торжеств и балов не проходило и дня. Даже по воскресеньям креолы устраивали небольшие домашние приемы с танцами.
Магазин завалили заказами. Сначала Мэри боялась, что погибнет с таким трудом завоеванная репутация. Казалось, придется отказываться от большей части заказов.
Потом она поняла, что самыми важными светскими мероприятиями становятся балы-маскарады. Женщины жаждали получить не замысловатые бальные платья, а карнавальные костюмы. Никакой особо тщательной отделки и не требовалось, лишь бы костюмы были достаточно эффектны. Особую ценность приобрела фантазия. Поняв это, Мэри тут же помчалась к Альберту и заразила его своим энтузиазмом. Через час весь пол студии был усеян довольно смелыми эскизами.
Через неделю все светские дамы только и говорили, что о восхитительных ланьяппах, которые дают у Ринков. Витрину магазинчика заполнили маски – от простейших шелковых повязочек с прорезью для глаз до держащихся на позолоченных палочках масок на все лицо. Маски стали новым ланьяппом магазина и прилагались к любой покупке.
Ханна была в неописуемом восторге. Наконец-то появилась работа и для нее. Она приклеивала поддельные драгоценности, блестки, кружева, банты, перья и бахрому к простеньким заготовкам для полумасок, которые Мэри обнаружила на одном оптовом складе. Альберт раскрашивал или покрывал фольгой сделанные из папье-маше маски на все лицо. Баронесса утверждала, что запах клея просочился через кирпичную стену в ее апартаменты, но поздравила Мэри с этой находкой.
– Давайте и вам сделаем маску, баронесса. Что-нибудь совершенно необыкновенное, сногсшибательное. И костюм сошьем. Как только Альберт узнает, что это для вас, он превзойдет себя.
– Спасибо, Мэри, не надо. Я отклонила все приглашения на маскарады. Они внушают мне тревогу.
– Но почему? Они же оригинальнее и интереснее простых балов.
– Нет. Они страшны. Когда люди надевают маски, с ними что-то происходит. Они становятся слишком раскованными, необузданными, способными на все. Особенно здесь, в Новом Орлеане.
Эти слова озадачили Мэри. Почему особенно в Новом Орлеане?
Микаэла пояснила. Она говорила медленней обычного, без той догматичной убежденности, которая была ей свойственна, словно не была вполне уверена в собственных словах:
– Этот город, эти люди не похожи на остальных. Они постоянно живут, подвергаясь опасности и бросая вызов смерти. Оглянись вокруг, Мэри. Только земляной вал отделяет нас от потока самой полноводной реки в мире. Город подобен чаше, готовой переполниться в любой момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Это распространялось даже на унылую, вечно хнычущую молодую женщину, которая поселилась в комнате, когда-то принадлежавшей Луизе. Это была племянница миссис О'Нил, поселившаяся с теткой, чтобы помогать ей по хозяйству, а заодно и присмотреть себе мужа.
Мэри скучала по Луизе, даже по ее гаммам. Теперь та жила очень далеко, в Кэрролтоне, на самом конце городской железной дороги. Распрощавшись с Майклом и лично убедившись, что он отплыл в далекую Калифорнию, Луиза упаковала вещички, расцеловалась с миссис О'Нил, Мэри, Пэдди и обоими Рейли и уехала, не оставив адреса никому, кроме Мэри. Мэри пообещала навестить ее, как только удастся.
Но она была очень занята.
Шестого января было Крещение – день подарков. Мэри поужинала с Ханной и Альбертом, радостно воскликнув, когда ей преподнесли флакон духов, и хихикнув, когда Ханна распаковала свой подарок и обнаружила те же духи. Этот сорт оказался не столь популярным, как они надеялись, и магазин был затоварен ими.
Затем Мэри отправилась к Микаэле, взяв с собой флакон все тех же духов в яркой упаковке. Микаэла подарила ей томик пьес Мольера.
Наконец она отправилась домой – с флакончиком духов для миссис О'Нил. Она как раз успела к торжественному разрезанию особого пирога, который пекли только на Двенадцатую ночь – последнюю ночь Святок.
На столе, у того места, где она обычно сидела, лежал сверток. Подарок от Пэдди. Мэри поблагодарила его, вполне убедительно изобразив восторг. Он выбрал для нее флакончик из фиолетового стекла, в котором содержались маслянистые духи с нестерпимо сильным запахом. Ночью Мэри вылила их в пустую бутылку из-под молока, тщательно вымыла фиолетовый флакон и налила в него собственные хорошие духи. На следующее утро, по пути в магазин, она выкинула молочную бутылку в реку.
Восьмое января было праздничным днем для всего города. В этот день произошла знаменитая битва при Новом Орлеане, в которой генерал Эндрю Джексон во главе весьма разношерстной армии, состоящей из белого ополчения, свободных цветных, индейцев племени чокто и пиратов Жана Лафита, разгромил отборные британские части. Погибло две тысячи британских солдат. Джексон потерял семерых. Так закончилась война 1812 года.
Мэри и Ханна, как и все прочие владельцы магазинов, украсили витрину лентами. Баронесса вывесила красные, белые и синие шелковые ленты со всех галерей и балконов своих домов по обе стороны Пляс д'Арм. На этой площади закончилось парадное шествие, которое прошло по всему городу. Потом произносились речи. Последнюю речь, уже в надвигающихся сумерках, произнесла Микаэла. Она сказала, что дарит городу сад, который скоро зазеленеет на площади. И чугунную ограду вокруг него. И бронзовую конную статую генерала Джексона, которая будет стоять в центре сада.
И еще она объявила, что отныне – и это единодушное решение муниципального совета – Пляс д'Арм будет называться площадью Джексона.
Еще не отзвучал ее сильный голос, как в городе начались фейерверки. Они продолжались далеко за полночь. Играли оркестры, а на получившей новое название площади танцевал народ.
Мэри вздрогнула, увидев лица, озаренные разноцветными огнями ракет. Они напомнили ей ее кошмарный приезд в Новый Орлеан. Тут она вспомнила, как Вальмон спас ее.
Взяв за руки Ханну и Альберта, она потащила их в круг танцующих. Ее переполняла радость. Она влюблена в Вэла. Влюблена в город. Влюблена в жизнь.
После Крещения светский сезон набрал полную силу. Пасха в том году наступала поздно, а следовательно, и Великий пост. Поэтому сезон был на несколько недель продолжительнее обычного. Тем не менее без торжеств и балов не проходило и дня. Даже по воскресеньям креолы устраивали небольшие домашние приемы с танцами.
Магазин завалили заказами. Сначала Мэри боялась, что погибнет с таким трудом завоеванная репутация. Казалось, придется отказываться от большей части заказов.
Потом она поняла, что самыми важными светскими мероприятиями становятся балы-маскарады. Женщины жаждали получить не замысловатые бальные платья, а карнавальные костюмы. Никакой особо тщательной отделки и не требовалось, лишь бы костюмы были достаточно эффектны. Особую ценность приобрела фантазия. Поняв это, Мэри тут же помчалась к Альберту и заразила его своим энтузиазмом. Через час весь пол студии был усеян довольно смелыми эскизами.
Через неделю все светские дамы только и говорили, что о восхитительных ланьяппах, которые дают у Ринков. Витрину магазинчика заполнили маски – от простейших шелковых повязочек с прорезью для глаз до держащихся на позолоченных палочках масок на все лицо. Маски стали новым ланьяппом магазина и прилагались к любой покупке.
Ханна была в неописуемом восторге. Наконец-то появилась работа и для нее. Она приклеивала поддельные драгоценности, блестки, кружева, банты, перья и бахрому к простеньким заготовкам для полумасок, которые Мэри обнаружила на одном оптовом складе. Альберт раскрашивал или покрывал фольгой сделанные из папье-маше маски на все лицо. Баронесса утверждала, что запах клея просочился через кирпичную стену в ее апартаменты, но поздравила Мэри с этой находкой.
– Давайте и вам сделаем маску, баронесса. Что-нибудь совершенно необыкновенное, сногсшибательное. И костюм сошьем. Как только Альберт узнает, что это для вас, он превзойдет себя.
– Спасибо, Мэри, не надо. Я отклонила все приглашения на маскарады. Они внушают мне тревогу.
– Но почему? Они же оригинальнее и интереснее простых балов.
– Нет. Они страшны. Когда люди надевают маски, с ними что-то происходит. Они становятся слишком раскованными, необузданными, способными на все. Особенно здесь, в Новом Орлеане.
Эти слова озадачили Мэри. Почему особенно в Новом Орлеане?
Микаэла пояснила. Она говорила медленней обычного, без той догматичной убежденности, которая была ей свойственна, словно не была вполне уверена в собственных словах:
– Этот город, эти люди не похожи на остальных. Они постоянно живут, подвергаясь опасности и бросая вызов смерти. Оглянись вокруг, Мэри. Только земляной вал отделяет нас от потока самой полноводной реки в мире. Город подобен чаше, готовой переполниться в любой момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144