Обри приникла к ложу больного, когда доктор начал говорить, но прежде чем он успел закончить, выскочила в коридор и встала рядом с Остином. Ее лицо пылало праведным гневом.
– Я сделаю одолжение и сообщу о вас в Королевское хирургическое Общество. Сейчас же пошлю за врачом моего отца и попрошу порекомендовать кого-то более пристойного, чтобы он обслуживал этот район. Я не позволю, чтобы здесь портили воздух такие шарлатаны, как вы, сэр. Дар врачевания дается, чтобы им пользовались все, а не использовали для мелких личных выгод. Я выхожу этого мальчика, и в один прекрасный день, надеюсь, он станет великим врачом, и вам придется ходить лечиться к нему!
Обри упорхнула так же стремительно, как и появилась, а Остин не сделал никакой попытки извиниться за ее поведение. Он холодно вручил доктору несколько монет.
– Моя жена несдержанна, но она права. Впредь мы не будем обращаться к вам за помощью, сэр.
После того, как доктор удалился, Остин вошел к больному и остановился рядом с Обри.
– Ему лучше? – заботливо спросил он.
– Я прикладывала к его груди теплый компресс, и, кажется, ему стало легче. Ему полезно дышать влажным воздухом. Но поможет ли это?
Она неуверенно посмотрела на графа.
Остин почувствовал, как сжалось его сердце при виде тревожно блестевших больших глаз. Забота о ребенке, которого она почти не знала, раскрыла в ней женщину. Когда придет время собственных детей, она будет их защищать еще яростнее. И когда это произойдет, ему очень хотелось оказаться рядом.
– Не думаю, чтобы это ему повредило, – ответил он мягко. Сколько же ему еще ждать, прежде чем улыбнется удача, и он получит право назвать ее своей? Захочет ли она его принять?
В минуты, когда они работали вместе, Остину начинало казаться, что она могла бы его принять. В ней крылись тайные, неисследованные глубины, но были и мелкие отмели ребячества, грозившие со временем превратиться в опасные рифы жеманства. А когда он обращал свой взор к самому себе, сомнения его крепли и множились. Когда-то, лет десять назад, у него была уверенность в своих силах, достаточная, чтобы соблазнить ее, невзирая на любые последствия, но опыт сделал его осторожным. Он будет ждать удобного случая.
* * *
Вечером Обри спустилась вниз, чтобы взглянуть, стало ли Майклу легче, и, удовлетворенная видом мальчика, вернулась к себе. К своему удивлению, она застала в комнате Остина, сидящего у камина.
Увидев ее, он криво усмехнулся.
– Вы скоро пожалеете, что я не отплыл на своем корабле. Я уже волнуюсь. А раз у меня нет бильярдной, может быть, вы утешите меня партией в шахматы.
Он только что принял ванну, и теперь обсыхал у огня. Мокрые волосы прилипли к высокому лбу, воздух был пропитан тонким ароматом мыла.
– Последний раз я играла давным-давно, но хотелось бы проверить ваши способности, сэр. Куда вы спрятали доску?
Остин улыбнулся, разглядывая ее тело сквозь тонкий муслин сорочки. Он наверняка дойдет до безумия от ее постоянной близости, но выбор был сделан, когда он покинул корабль. Идти можно только вперед.
– Я принесу шахматы, пока вы будете раздеваться. Вам не потребуется помощи, чтобы ускорить этот процесс? – учтиво предположил он, выпрямляясь и отходя от каминной решетки.
Обри в смятении затрясла головой.
– Нет, я сама. Не нужно… Я имела в виду…
Остин остановился перед ней, снял с ее головы ленту, и провел рукой по волосам, пока пальцы не коснулись плеч.
– Я довольно сильный игрок и должен дать вам фору – если вы будете купаться во время игры, тогда я буду отвлекаться и не смогу сосредоточиться.
Обри не смогла удержаться от смеха от такой неприличной уловки.
– Это для меня совершенно неприемлемо, сэр. И я не уверена, что это можно считать форой. Пожертвуйте мне две пешки и подождите снаружи, пока я переоденусь.
– С вами трудно торговаться, миледи. Согласитесь на штраф, если я выиграю, и я приму ваши условия.
То, как его проницательные, полночные глаза смотрели на нее, повергло Обри в душевное смятение.
– В чем будет заключаться штраф, сэр?
– Поцелуй на ночь, ничего больше, – только и ответил он, пока его глаза прожигали тонкий муслин ее наряда.
В этот момент Обри поняла, что значит быть женщиной, которую хочет мужчина. Ей свело живот, разгорающееся пламя ожило и растекалось теплом, проникшим в самые потайные уголки тела. Ранее она не знала этого ощущения, и ей захотелось усилить его, хотя она и понимала, что играет с огнем. У Остина было не больше предрассудков, чем у нее.
– Один поцелуй… Хорошо, милорд, – уклончиво согласилась она, но ее глаза говорили о большем.
Остин легко прочел это послание, улыбнулся, поцеловал ее в нос и ушел. Он играл в недостойную игру, но испуг потерять ее, пережитый утром, оправдывал его действия. Возможно, он никогда не завоюет ее сердце, но он хотел удовлетвориться тем, что научит ее секретам тела.
Обри наскоро выкупалась и сменила закрытое платье на кружевную ночную сорочку. Она была очень обеспокоена тем, что ее нагота оказалась почти не прикрытой. Каждый ее шаг взметал одежду и обнажал лодыжки и ноги. Но она наслаждалась мыслью подразнить Остина своим видом и, возможно, отвлечь его и заставить проиграть.
Остин заставил свое истосковавшееся по женщине тело сдержаться, когда она, озорно поблескивая глазами, встретила его в дверях. У него чесались руки отшвырнуть столик, который он нес, и вместо него ощутить в них манящую мягкость женского тела. Он перевел дух и преувеличенно вздохнул.
– Мадам, теперь я могу с уверенностью сказать, что вы играете чертовски нечестно. В следующий раз вам не удастся так легко меня провести.
Он не слишком ошибался в своей оценке. Головокружительный аромат сирени отвлекал даже тогда, когда он закрывал глаза, чтобы не видеть красоты, открывавшейся взору. Когда же он открывал глаза, она, дразня, наклонялась над столом, якобы изучая доску. Остин стонал и пытался сосредоточиться на игре в надежде на выигрыш.
Но когда он, в конце концов, поставил шах ее королю, все предшествующие страдания были вознаграждены. Он встал из-за стола и повелительно протянул руку. Обри безропотно приняла ее, грациозно поднялась и скромно опустила ресницы. Легкий румянец окрасил ее щеки.
– Милорд, я проиграла поцелуй, ничего больше, – напомнила она.
– Есть разные поцелуи, вам следует научиться и быть осторожнее. Подойдите сюда, обнимите меня за шею, и я больше не буду на вас смотреть.
Канделябр на столе просвечивал сквозь ее платье, когда она приблизилась. А потом она оказалась в кольце его рук, и комната померкла в ее глазах.
Обри ощутила горячий жар его шеи, когда он крепче прижал ее к себе, и ее пальцы инстинктивно впились в густые кудри его волос. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, груди соприкоснулись к мощным мышцам его груди, и она с беспокойством ощутила, что под халатом не было сорочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106