Она отвернулась и поднялась наверх.
Она сложила все вещи в дорожную сумку и надела скромную голубую в полоску блузку и белую юбку. Но тут дверь отворилась, и в комнату вошел Блейк.
Широко раскрытыми глазами она глядела на него из-за кровати. Он выглядел немного отдохнувшим, но все еще был небрит и утомлен.
— Я… почти готова, — прошептала она, откидывая со вспыхнувшей щеки непослушную прядь длинных вьющихся волос. — Если Филлип отвезет меня…
Он прислонился спиной к закрытой двери и пристально посмотрел на нее. Белая рубашка, расстегнутая до середины груди, синие брюки, густые волосы всклокочены, лицо напряжено, сузившиеся зрачки потемнели.
— Лидсы уезжают, — тихо произнес он.
— Уезжают? — переспросила она, уставившись на белое покрывало. — Надолго?
— Насовсем. Я летал на Гаити подписывать контракт. Я перевожу лондонский филиал в Порт-о-Пренс, — ответил он.
Она недоуменно уставилась на него.
— Но Вивиен…
— Кэтрин, я пригласил ее потому, что она имеет огромное влияние на отца, — устало произнес он. — Я знал, что, если смогу убедить ее принять мои условия, она убедит его. Но ты совершенно неверно истолковала ситуацию, и, кажется, в этом есть и моя вина. Я хотел, чтобы ты ложно ее истолковала.
Она взглянула на него и сразу же отвела глаза.
— Теперь это не имеет значения.
— Почему же? — ласково спросил он.
— Я подыщу себе квартиру, как только вернусь домой, — сказала она, гордо подняв к нему свое вспыхнувшее лицо. — Я хочу жить одна.
Он поймал ее взгляд.
— Ты сказала, что любишь меня, Кэтрин, — тихо промолвил он, наблюдая, как при этих словах жаркий румянец заливает ее щеки.
Она нервно сглатывала и водила пальцем по покрывалу, чертя какой-то бессмысленный узор.
— Я… была вне себя, — еле выдавила она.
— Не притворяйся. Не увиливай. Ты сказала, что любишь меня. Как ты меня любишь? Как старшего брата? Опекуна? Или как любовника, Кэт?
— Ты измучил меня! Запутал! — Ее трясло как в лихорадке.
— Ты мучаешь меня вот уже целый год, — обессиленно и как-то вяло произнес он, с трудом удерживая слезы. — Я только и делаю, что бьюсь головой об стену, пытаясь пробиться к тебе.
Она уставилась на него.
— Я этого не поняла.
Он засунул руки в карманы и оперся спиной о дверь. Его взгляд пристально всматривался в ее фигуру.
— И никогда не понимала, — вырвалось у него.
Ей больно было смотреть на его усталое, измученное лицо.
— Блейк, ты еле жив, — ласково сказала она. — Почему ты не ложишься?
— Только с тобой, Кэт, — отрезал он, наблюдая, как снова вспыхнуло румянцем ее лицо. — Я же глаз не сомкну, если буду знать, что проснусь, а тебя не будет. Донован, — бушевал он. — А потом Филлип. Мой родной брат, которого я ненавидел, потому что он мог приблизиться к тебе, а я не мог. И ты считала, что я просто хотел тебя!
Ее лицо раскрылось, как весенний бутон, и она замерла, едва дыша, вслушиваясь в этот глубокий, хриплый голос.
— Хотел! — в ярости повторил он, сжимая челюсти к сжигая ее взглядом? — Господи, я чуть не сошел с ума, пытаясь разгадать, кому же я служил заменой в ту ночь на пляже, и всю дорогу!.. — Он сглотнул. — Ты еще долго будешь скрывать это от меня, Кэтрин? Собираешься уехать домой и спрятаться в своей раковине?
Слезы затуманили ее глаза. Она подошла к кровати и взялась за столбик низкой спинки в ногах. Осторожно погладив гладкую поверхность красного дерева, она прошептала:
— Блейк?
— Ты сказала Филлипу, что я жив, потому что твое сердце бьется, — произнес он странным сдавленным голосом. — Со мной происходит то же самое. Вот уже год. Пока я дышу, я знаю, что ты есть. Потому что, не будь тебя, я не выжил бы нигде на всей земле.
Она бросилась к нему, не видя перед собой ничего, кроме огромного расплывчатого пятна, оно втянуло ее в свои объятия и с сокрушительной силой сжало хрупкое тело, так что она едва не задохнулась.
— Поцелуй меня, — срывающимся голосом шептал он, наклоняясь к ней, чтобы поймать ртом ее мягкие воспаленные губы. — Кэти, Кэти, я же люблю тебя…
Они поцеловались жадно, как безумные, и он все продлевал и углублял этот требовательный, изощренный, интимный поцелуй, и ей казалось, что у нее в крови отбивают ритм стальные барабаны и она, не сопротивляясь, подчиняется их власти.
Наконец он оторвался от ее губ и прижался ртом к ее нежной шее. И вдруг, не веря самой себе, с ощущением чуда, она почувствовала, как дрожат обнимающие ее большие сильные руки.
— Я думала, ты меня ненавидишь, — шептала она, отдаваясь этому невероятному потрясению — любить и быть любимой.
— За что? — хриплым голосом спросил он. — За то, что ты пыталась соблазнить меня на пляже?
— Я не пыталась, — робко возразила она.
— Значит, мне померещилось. Ты никогда не узнаешь, насколько была близка к этому.
— Я так тебя любила, — шептала она, — и думала, что потеряла навсегда, и хотела сохранить хоть одно настоящее воспоминание…
— Оно и останется таким, — нежно произнес он. Его руки ласково сомкнулись. — Я навсегда запомню тебя в лунном свете, твою бархатную кожу, пылающую…
— Блейк! — прошептала она, заливаясь краской смущения.
— Не надо стесняться, — тихо попросил он. — И стыдиться. Это было прекрасно, Кэт; каждая секунда той встречи на пляже была прекрасной. И так будет всегда, когда я буду ласкать тебя, всю жизнь, пока не умрем.
Она взглянула ему в лицо:
— Так долго?
Он заглянул в самую глубину ее зеленых глаз:
— Так долго. Выйдешь за меня?
— Да.
Он легко, очень осторожно коснулся губами ее рта — словно давал обет и скреплял его печатью.
— Надеюсь, ты любишь детей, — прошептал он у самых ее губ.
Она лукаво улыбнулась:
— Сколько вам угодно?
— На следующей неделе мы поженимся и тогда поговорим на эту тему.
— На следующей неделе! — Он застал ее врасплох. — Блейк, я не могу, а как же приглашения и подвенечное платье!..
Он поцелуем остановил этот поток слов. Она была словно в тумане, но и сквозь туман она почувствовала его руки, медленно, со знанием дела изучающие ее податливую плоть, и она застонала.
Он перевел дыхание.
— На следующей неделе, — неуверенно прошептал он.
— На следующей неделе, — едва слышно повторила она и, обхватив его за голову, притянула к себе.
Закатное солнце расплескало розовые блики по заливу, где мягко ударялись о берег рыбачьи лодки. На горизонте в оранжевых и золотых вихрях цвета чудилось обещание безоблачного завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Она сложила все вещи в дорожную сумку и надела скромную голубую в полоску блузку и белую юбку. Но тут дверь отворилась, и в комнату вошел Блейк.
Широко раскрытыми глазами она глядела на него из-за кровати. Он выглядел немного отдохнувшим, но все еще был небрит и утомлен.
— Я… почти готова, — прошептала она, откидывая со вспыхнувшей щеки непослушную прядь длинных вьющихся волос. — Если Филлип отвезет меня…
Он прислонился спиной к закрытой двери и пристально посмотрел на нее. Белая рубашка, расстегнутая до середины груди, синие брюки, густые волосы всклокочены, лицо напряжено, сузившиеся зрачки потемнели.
— Лидсы уезжают, — тихо произнес он.
— Уезжают? — переспросила она, уставившись на белое покрывало. — Надолго?
— Насовсем. Я летал на Гаити подписывать контракт. Я перевожу лондонский филиал в Порт-о-Пренс, — ответил он.
Она недоуменно уставилась на него.
— Но Вивиен…
— Кэтрин, я пригласил ее потому, что она имеет огромное влияние на отца, — устало произнес он. — Я знал, что, если смогу убедить ее принять мои условия, она убедит его. Но ты совершенно неверно истолковала ситуацию, и, кажется, в этом есть и моя вина. Я хотел, чтобы ты ложно ее истолковала.
Она взглянула на него и сразу же отвела глаза.
— Теперь это не имеет значения.
— Почему же? — ласково спросил он.
— Я подыщу себе квартиру, как только вернусь домой, — сказала она, гордо подняв к нему свое вспыхнувшее лицо. — Я хочу жить одна.
Он поймал ее взгляд.
— Ты сказала, что любишь меня, Кэтрин, — тихо промолвил он, наблюдая, как при этих словах жаркий румянец заливает ее щеки.
Она нервно сглатывала и водила пальцем по покрывалу, чертя какой-то бессмысленный узор.
— Я… была вне себя, — еле выдавила она.
— Не притворяйся. Не увиливай. Ты сказала, что любишь меня. Как ты меня любишь? Как старшего брата? Опекуна? Или как любовника, Кэт?
— Ты измучил меня! Запутал! — Ее трясло как в лихорадке.
— Ты мучаешь меня вот уже целый год, — обессиленно и как-то вяло произнес он, с трудом удерживая слезы. — Я только и делаю, что бьюсь головой об стену, пытаясь пробиться к тебе.
Она уставилась на него.
— Я этого не поняла.
Он засунул руки в карманы и оперся спиной о дверь. Его взгляд пристально всматривался в ее фигуру.
— И никогда не понимала, — вырвалось у него.
Ей больно было смотреть на его усталое, измученное лицо.
— Блейк, ты еле жив, — ласково сказала она. — Почему ты не ложишься?
— Только с тобой, Кэт, — отрезал он, наблюдая, как снова вспыхнуло румянцем ее лицо. — Я же глаз не сомкну, если буду знать, что проснусь, а тебя не будет. Донован, — бушевал он. — А потом Филлип. Мой родной брат, которого я ненавидел, потому что он мог приблизиться к тебе, а я не мог. И ты считала, что я просто хотел тебя!
Ее лицо раскрылось, как весенний бутон, и она замерла, едва дыша, вслушиваясь в этот глубокий, хриплый голос.
— Хотел! — в ярости повторил он, сжимая челюсти к сжигая ее взглядом? — Господи, я чуть не сошел с ума, пытаясь разгадать, кому же я служил заменой в ту ночь на пляже, и всю дорогу!.. — Он сглотнул. — Ты еще долго будешь скрывать это от меня, Кэтрин? Собираешься уехать домой и спрятаться в своей раковине?
Слезы затуманили ее глаза. Она подошла к кровати и взялась за столбик низкой спинки в ногах. Осторожно погладив гладкую поверхность красного дерева, она прошептала:
— Блейк?
— Ты сказала Филлипу, что я жив, потому что твое сердце бьется, — произнес он странным сдавленным голосом. — Со мной происходит то же самое. Вот уже год. Пока я дышу, я знаю, что ты есть. Потому что, не будь тебя, я не выжил бы нигде на всей земле.
Она бросилась к нему, не видя перед собой ничего, кроме огромного расплывчатого пятна, оно втянуло ее в свои объятия и с сокрушительной силой сжало хрупкое тело, так что она едва не задохнулась.
— Поцелуй меня, — срывающимся голосом шептал он, наклоняясь к ней, чтобы поймать ртом ее мягкие воспаленные губы. — Кэти, Кэти, я же люблю тебя…
Они поцеловались жадно, как безумные, и он все продлевал и углублял этот требовательный, изощренный, интимный поцелуй, и ей казалось, что у нее в крови отбивают ритм стальные барабаны и она, не сопротивляясь, подчиняется их власти.
Наконец он оторвался от ее губ и прижался ртом к ее нежной шее. И вдруг, не веря самой себе, с ощущением чуда, она почувствовала, как дрожат обнимающие ее большие сильные руки.
— Я думала, ты меня ненавидишь, — шептала она, отдаваясь этому невероятному потрясению — любить и быть любимой.
— За что? — хриплым голосом спросил он. — За то, что ты пыталась соблазнить меня на пляже?
— Я не пыталась, — робко возразила она.
— Значит, мне померещилось. Ты никогда не узнаешь, насколько была близка к этому.
— Я так тебя любила, — шептала она, — и думала, что потеряла навсегда, и хотела сохранить хоть одно настоящее воспоминание…
— Оно и останется таким, — нежно произнес он. Его руки ласково сомкнулись. — Я навсегда запомню тебя в лунном свете, твою бархатную кожу, пылающую…
— Блейк! — прошептала она, заливаясь краской смущения.
— Не надо стесняться, — тихо попросил он. — И стыдиться. Это было прекрасно, Кэт; каждая секунда той встречи на пляже была прекрасной. И так будет всегда, когда я буду ласкать тебя, всю жизнь, пока не умрем.
Она взглянула ему в лицо:
— Так долго?
Он заглянул в самую глубину ее зеленых глаз:
— Так долго. Выйдешь за меня?
— Да.
Он легко, очень осторожно коснулся губами ее рта — словно давал обет и скреплял его печатью.
— Надеюсь, ты любишь детей, — прошептал он у самых ее губ.
Она лукаво улыбнулась:
— Сколько вам угодно?
— На следующей неделе мы поженимся и тогда поговорим на эту тему.
— На следующей неделе! — Он застал ее врасплох. — Блейк, я не могу, а как же приглашения и подвенечное платье!..
Он поцелуем остановил этот поток слов. Она была словно в тумане, но и сквозь туман она почувствовала его руки, медленно, со знанием дела изучающие ее податливую плоть, и она застонала.
Он перевел дыхание.
— На следующей неделе, — неуверенно прошептал он.
— На следующей неделе, — едва слышно повторила она и, обхватив его за голову, притянула к себе.
Закатное солнце расплескало розовые блики по заливу, где мягко ударялись о берег рыбачьи лодки. На горизонте в оранжевых и золотых вихрях цвета чудилось обещание безоблачного завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36