Такое чувство, что мне снова шестнадцать, подумала Патрисия. И я по уши влюбилась в самого прекрасного человека на свете и не в состоянии больше думать ни о чем другом.
Она застонала и легла прямо на песок, вцепившись руками в камни, чтобы преодолеть искушение и не броситься к нему.
Брайану редко случалось терять контроль над собой. Он научился сдерживаться, владеть своей болью. Обычно он был так занят, что просто не успевал подумать о себе. Лишь в свободную минуту на него накатывали печальные мысли и воспоминания.
Он плыл и плыл, все дальше удаляясь от берега, он сознательно доводил себя до изнеможения, думая, что физическая боль заглушит душевные страдания.
Но ничего не вышло.
Боль становилась сильнее. Думая о ее переживаниях, он вспомнил о своих, отчего на душе стало еще паршивее. Смирившись с тем, что этой ночью ему не будет покоя, он поплыл к берегу. Тут он и заметил Патрисию, распластавшуюся на песке. Одной рукой она прикрыла глаза.
Выйдя на берег, он встал и несколько минут смотрел на нее, пораженный ее красотой.
Ее тело было почти полностью закрыто шелковым халатиком — она бросилась спасать его, не успев даже накинуть на себя что-нибудь более подходящее. Но налетевший ветерок теребил легкую ткань, подчеркивая контуры ее тела.
Великолепного тела, которое она зачем-то скрывала бесформенной одеждой.
На цыпочках, стараясь не производить ни малейшего шума, Брайан почти добрался до того места, где лежали его шорты.
— Плавать в одиночку в это время суток крайне неосмотрительно.
От неожиданности он подпрыгнул.
— Тебя могла бы съесть акула, и никто даже не догадался бы, что случилось.
— Что ж, если бы меня сожрала акула, — Брайан натянул шорты, — ваши проблемы мигом решились бы. — Он застегнул ширинку. — Можешь открыть глаза.
— А я их и не закрывала.
Брайан почувствовал, что краснеет. Прямо как девушка-подросток!
— Кстати, да будет тебе известно: плавать нагишом на Синушари строго запрещено. Это преступление, которое карается штрафом, а в некоторых случаях можно даже угодить за решетку.
— Откуда ты знаешь? Неужто сама пробовала?
— Нет. Просто от корки до корки прочитала путеводитель, пока ты наслаждался сиестой.
Она села, стряхнула с плеч песок и, поколебавшись, взялась за его руку, чтобы подняться.
Встала, но он не отпускал ее. Так они и стояли мгновение, держась за руки, как пара влюбленных. Тут она отдернула руку, чтобы стряхнуть песок с волос и с халата. Брайан едва не вскрикнул от разочарования: просторный халат — не халат, а балахон какой-то! — скрыл все то, свидетелем чему он был еще минуту назад.
Но Патрисия опоздала. Он все видел, все знал. И не понимал лишь одного: зачем таить такую красоту под уродливой одеждой.
На этот вопрос он не получил ответа. Ни слова не говоря, она повернулась и направилась обратно к коттеджу. Эдакая воплощенная добродетель.
Этой ночью судьба решила посмеяться над ними обоими. Над Брайаном, которому пришлось позировать голышом перед Патрисией.
И над Патрисией, дорогу которой внезапно преградил сверкающий глазами огромный краб, направлявшийся домой, в океан.
От неожиданности Патрисия вскрикнула, испортив свое эффектное шествие, и, поскользнувшись, едва не повалилась на краба, который, по правде сказать, испугался не меньше, чем она. После чего бросилась в объятия Брайана. Невольно признав, что защиты у сильного пола ищут даже феминистки.
— Пат, это же всего лишь краб, — сказал Брайан, обнимая ее дрожащее тело в стремлении сполна воспользоваться ее минутной слабостью.
Но уже в следующее мгновение отпустил ее, лишая ее возможности сказать: Брайан, горилла ты этакая, убери лапы!
Судя по всему, то ли от страха, то ли по какой другой причине, Патрисия потеряла голос. Он взглянул ей в глаза и вдруг испытал страстное желание коснуться ее губ и слиться с ней в поцелуе.
У него возникло и другое желание, гораздо более нескромное, чем поцелуй. Причем столь сильное, что он невольно отстранился, чтобы не произошло самого ужасного.
— Пожалуй, — хрипло произнес он, пытаясь придать голосу шутливое выражение, — мы, люди, для дикой природы и этих тварей гораздо опаснее, чем они для нас. Ты чуть не раздавила беднягу!
— Ничего себе бедняга! У него восемь ног, а у меня всего две! — Она вдруг нахмурилась. Или у него их десять? Сколько ног у краба?
— Столько, сколько нужно, чтобы спастись от неповоротливых двуногих. С крашеными ногтями.
Она попыталась сделать шаг назад и чуть не упала. Брайан взял ее за руку. Патрисия по-прежнему дрожала.
— Ну, все в порядке?
— У меня все отлично! — объявила она, правда не без истерических ноток в голосе.
Естественно, ей было стыдно, что она превратила себя в посмешище.
— Я так и понял, — успокоил ее Брайан. — Ты же ничего не боишься, даже гадюк. Только членистоногих.
— Я просто не ожидала… Вот и все!
Какие-то необычные нотки так и не исчезли из ее голоса. Глядя на ее зардевшиеся щеки и чувственные губы, Брайан никак не мог понять: неужели краб всему виной?
Решив во что бы то ни стало докопаться до истины, он сильнее сжал ее руку, а другой обнял за талию и притянул к себе. Мгновение — и Патрисия оказалась в его объятиях.
А он-то думал, что она будет сопротивляться!..
Наверное, он просто застал ее врасплох. А может, все дело в терпком запахе моря, в плеске волн. Это, наверное, они подавляют разум, вынуждая подчиняться велениям сердца.
Теперь не осталось ничего, кроме них двоих, они почти слились воедино, и разделяет его бешено колотящееся сердце и ее нежные груди лишь тонкий шелк ночного халатика.
— Брайан… — выдохнула она.
Что это — предупреждение или мольба?
Брайану пришлось решать самому, пришлось отважиться на риск. Но он готов был рисковать. Мягко обхватив ее голову ладонями, он прижал ее к себе, но не успел еще коснуться ее губами, как она снова прошептала:
— Брайан…
И он понял, что она хочет того же, чего и он.
Ее губы задрожали, в ней боролись два противоречивых стремления: поддаться велению страсти или подчиниться голосу разума. Страсть победила.
Их поцелуй был подобен дождю, пролившемуся в иссушенной солнцем пустыне.
Так, наверное, впервые поцеловались в раю Адам и Ева.
Он целовал ее, как целовал сказочный Принц свою Спящую красавицу, желая пробудить ее после столетнего сна: сначала нежно, едва касаясь губ, а затем входя все глубже, дерзко исследуя языком ее язык.
Когда она открыла рот, ожидая продолжения, Брайан не бросился в атаку. Как опытный полководец, он предпочел ждать, когда противник сам отважится на вылазку, зная что чем дольше он заставляет ее ждать, тем сильнее становится ее желание.
И он не прогадал. Какое-то мгновение они, не расцепляя объятий, смотрели друг на друга, затем Патрисия застонала и припала к его губам, не в силах больше сдерживаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38