Патрисия заметила его и обернулась. Только тут Брайан увидел, что перед ней стоит телефон. Боже, как он ошибся! Дело не в бессоннице, просто она решила доложить сестре обстановку, заверить ее, что все в порядке и этот осел Брайан ничего не понимает. А он-то думал!..
— Брайан, что случилось? Тебе что-то нужно?
Нужно. Мне тоже нужно было позвонить Синклеру.
Но что бы я ему сказал? Что Патрисия оказалась не такой простой? Что это не женщина, а загадка? И стоит ей надеть серебряные серьги, как он, Брайан Лавджой, едва сдерживается, чтобы не дотронуться до нее? И не только рукой, но и губами. Что ему хочется зарыться в ее волосы и ласкать их?
— Ничего не случилось, — хрипло ответил Брайан. — Ничего.
Патрисия потянулась к заколке.
— Не делай этого! — вырвалось у него.
Она замерла. Слегка задравшийся рукав халата обнажил ее тонкие запястья.
— Выкинь свои заколки! — рявкнул Брайан.
Он не собирался грубить, все вышло как-то само собой.
— Выкинуть?
— Ко всем чертям! Никогда больше их не носи.
— Вы только послушайте: советы красоты от Брайана Лавджоя!
Он вспомнил о том мужчине, который просил ее не постригать волосы. Должно быть, этот мужчина причинил ей большую боль. Да, в этом нет сомнений!
— Прости, — смешался Брайан, — не знал, что это тебя заденет. Вообще, это не мое дело!
Патрисия пожала плечами. А Брайан сказал сам себе: тот придурок прав. У нее просто замечательные волосы. Может, красивее он даже не встречал.
Но какое до этого дело Синклеру? Ему подавай конкретику, а не рассуждения о женской внешности.
— Пойду на пляж немножко остыть. Я туда и собирался, да вот вышел на веранду, смотрю, у тебя свет горит. Дай, думаю, зайду, мало ли что… Но ты говоришь по телефону…
— Нет, просто…
Просто весь вечер Патрисия не могла отделаться от теней прошлого, которые вдруг ворвались в ее сознание и снова принялись ее терзать. Он так смотрел на нее, так прикасался к ней, так брал ее за руку, что ей вновь захотелось почувствовать себя красивой, особенной, желанной.
Патрисия прекрасно знала все приемы, к которым прибегают мужчины, чтобы завладеть женским сердцем. Брайан по этой части мастак.
И, хотя она раскусила его игру, сопротивляться она уже не в силах.
Когда он появился перед нею посреди ночи, она приготовилась к душещипательной сцене.
Это тоже классика жанра: несчастный красавец изливает душу случайно оказавшейся рядом девушке, которая смотрит на него сочувственным взглядом из-под длинных ресниц.
Но, подумала Патрисия, вспомнив фотокарточку, которую Брайан хранит в бумажнике, может, в его жизни и впрямь все складывалось не так гладко? Как бы ей хотелось знать!..
— Просто я собиралась позвонить Джесс, объяснила Патрисия. — Моей сестре. Объяснить, где я нахожусь и почему. Давно надо было с ней связаться.
— Что ж, не буду тебе мешать.
В темноте было не разобрать выражения его лица. Но голос — мягкий, сочувственный голос — она слышала отчетливо. И хотела броситься на шею его обладателю, чтобы тот приласкал ее.
— Вряд ли у тебя получится, — резко произнесла Патрисия, злясь на саму себя. — Ты смущаешь меня одним своим видом.
— Неужели? Я не нарочно.
— Вот в этом позволь усомниться.
— Смущать девиц не мое призвание. К тому же ты выглядишь вполне уравновешенной. — И, поглядев на трубку, которую Патрисия по-прежнему сжимала в руке, Брайан добавил:
— Валяй, звони. Сестра ждет не дождется, когда ты ей обо всем доложишь.
Нет, нет! Он знает, что она заметила фотографию. И решил, видно, что она торопится сообщить Джессике: представляешь, сестрица, у Брайана Лавджоя, оказывается, есть сын!
В материалах, подготовленных Джессикой, нет упоминания о сыне. Это его тайна… Пусть тайной и останется.
Патрисия нагнулась к тумбочке и положила трубку на рычаг.
— Подожди, Брайан! Я с тобой! — крикнула она. И повернувшись, увидела, что он исчез. — Брайан! — Патрисия бросилась к окну.
Брайан бежал по ступенькам к песчаному берегу. Словно спасался от нее бегством.
Она стерла пот со лба. Не ему одному нужно охладиться. Ей самой это просто необходимо: из-за всего происшедшего состояние у нее, как у парового котла, который вот-вот взорвется.
Боже, он сказал, что собирается остыть. Пойти на пляж. Уж не думает ли он плавать? Один, в море, ночью? Это же безумие!
Глава 7
Брайан стоял у самой кромки моря. Ветер трепал его волосы, обдавал приятной прохладой обнаженное тело.
А в руках он сжимал заколку. Заколку, которую украл у Патрисии. Когда он укладывал ее в постель, он снял с нее заколки и положил их на ночной столик, рядом с бутылкой минеральной воды. Положил все, кроме одной.
Потому что в заколке кроется разгадка ее тайны. Тайны Патрисии Кромптон.
В том, что эта тайна существует, Брайан не сомневался. Это что-то личное, сокровенное, то, в чем она ему вряд ли признается. Да и не только ему…
И уж во всяком случае, Синклеру до этого не должно быть никакого дела. Его это никак не касается. Как, впрочем, и Брайана.
Но ему ужасно хотелось знать, что же загнало ее под эту броню, что заставляет изображать из себя недотрогу? Она не из тех, кто, едва обжегшись, прячет голову в песок. Она сильнее.
Зря он сбежал от нее. Лучше бы она стояла сейчас с ним. Темнота располагает к откровенности. Как знать, возможно, она раскроет перед ним душу.
А может, и нет. Вряд ли ему удастся сломить ту неприступную стену между собой и окружающими, которую она воздвигла.
Ведь он сам тоже едва ли смог бы раскрыться перед человеком, которого почти не знает, поведать о своей боли.
Брайан тряхнул вихрами и, сунув заколку в карман шорт, бросился в море.
При свете луны он выглядел еще великолепнее. Широкая грудь, мускулистые руки, сильные ноги, волосы, развевающиеся на ветру, — вот картина, достойная пера живописца.
Но Патрисии было не до красот. Надо же быть таким идиотом, чтобы в одиночку отправиться плавать посреди ночи, к тому же в незнакомом месте!
— Брайан…
Она едва услышала собственный голос. Ее босые ноги утопали в мягком песке. Кромка воды казалась такой далекой… Нет, ей не добежать…
— Брайан! — Патрисия остановилась и крикнула, теперь уже сильнее. — Брайан!
Но он уже исчез в волнах. Крик замер у нее в груди. Минута, и он вынырнул, но уже дальше от берега.
— Какой идиотизм… — едва выговорила Патрисия, садясь на песок.
Зачем? Чтобы следить за ним. И что она подразумевает под словом «идиотизм»? Чье поведение — его или свое?
Кого она ругает? Его — за то, что он пошел плавать ночью? Или себя — за то, что бросилась за ним? А может быть, за то, что ее нет сейчас с ним рядом?
Как же ей хочется именно этого — оказаться с ним рядом. Ощутить, как струится по ее разгоряченному телу нежная морская вода. Прижаться к Брайану — и чтобы их не разделяло ничего, кроме тонкого слоя воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38