Посмотрим, какую песню запоет этот неблагодарный тип, когда все будет окончено!
Она бросила на отца виноватый взгляд, гадая, подозревает ли он, какой удар припасен для него в конце вечера. Однако по глуповато-добродушному выражению лица Харкура было очевидно, что у него на уме только шашни с леди Урсулой; графиня же в равной степени была поглощена мыслями о Харкуре.
Что ж, для Мэдди это не было сюрпризом. Кэролайн уже предупредила ее раньше: “Не рассчитывай, что мама поддержит нас против мистера Харкура. С тех пор как было объявлено о помолвке их детей, они превратились в парочку воркующих голубков”.
Мэдди вздохнула. Она поняла, что всю сегодняшнюю миссию ей придется исполнить самостоятельно. Что ж, так тому и быть. За последние недели после смерти деда она научилась смело смотреть в лицо любым испытаниям.
Наконец невыносимый ужин кончился, слуги очистили стол. Мэдди подавила приступ неожиданно охватившей ее робости, последний раз исподтишка бросила взгляд на мрачное, но все же прекрасное лицо Тристана и, крепко сжав в руке крест отца Бертрана, поднялась со стула. Откашлявшись, она приступила к своему решающему монологу, прежде чем леди Урсула успела предложить дамам покинуть гостиную, чтобы джентльмены спокойно насладились портвейном и манильскими сигарами.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
– Я хочу сделать два объявления, – проговорила Мэдди четким громким голосом, хотя колени ее дрожали так сильно, что ей пришлось опереться руками о стол, чтобы не упасть.
Взгляды всех присутствующих обратились к ней, и вялая беседа, наконец, завязавшаяся за десертом, немедленно оборвалась. Удивленные лица гостей и хозяев дома напомнили Мэдди, что от благовоспитанной юной леди трудно было ожидать, подобных публичных высказываний. Но ею уже овладела упрямая решимость, и Мэдди приготовилась во что бы то ни стало довести дело до конца.
– Во-первых, я пришла к выводу, что принадлежу к породе тех самых “отвратительных синих чулок”, которую и граф, и леди Урсула считают совершенно неприемлемой, – продолжила она. – И в качестве такового “синего чулка” я категорически отказываюсь впредь появляться на всех этих скучных светских сборищах, исключая собрания дамского Клуба любителей чтения и Общества друзей британского музея.
Все сидящие за столом потрясение ахнули – кроме Кэрри и леди Сары, одобрительно улыбнувшихся в ответ, и Тристана, который вообще никак не прореагировал на это заявление. Мэдди, не обращая внимания ни на тех, ни на других, продолжала:
– Насколько я понимаю, такие мероприятия, как любительские музыкальные вечера, венецианские завтраки и в особенности эти ужасные танцевальные среды в клубе Олмака, всего лишь пустая трата времени для образованной женщины.
– Прекрати, Мэдди, – прорычал Харкур. – Не смей кощунствовать в присутствии стольких благородных, утонченных дам!
– Тише, дорогой мой. Я сама все улажу. – Леди Урсула положила свою миниатюрную белую ручку на огромную загорелую ручищу Калеба Харкура. – Я отлично понимаю ваши чувства, Мадлен. Разумеется, образ жизни британской аристократии предъявляет к светской леди гораздо более высокие требования, чем те, к которым вы привыкли, и, разумеется, вам придется приложить немало усилий, чтобы приспособиться к нему. Но прошу вас, посмотрите на вещи трезво. Вы не сможете поддерживать высокий титул графини Рэнда, не исполняя своих светских обязанностей!
– Именно к этому вопросу я только что собиралась перейти, миледи. Я изо всех сил старалась убедить вас и моего отца, что не гожусь на роль графини. Но вы даже не пожелали слушать меня.
– Из тебя получится отличная графиня – возразил Харкур. – Все, что для этого тебе нужно сделать, – прислушаться к советам леди Урсулы и… изменить отношение к жизни.
– Я не намерена менять отношение к жизни, папа, и я не могу вообразить себе ни одного занятия, подобающего приличной титулованной даме, которое представляло бы для меня хоть малейший интерес. Зачем мне учиться тому, чем мне не интересно заниматься?
– Но, Мадлен, дорогая, подумайте о Гарте! – воскликнула леди Урсула, готовая разрыдаться от ужаса. – Неужели вы хотите опозорить его?
– Разумеется, нет. Я питаю к графу большую симпатию, – заявила Мэдди, внутренне поздравив себя с тем, что вынудила графиню произнести именно те слова, которые ей нужно было услышать. – Именно поэтому я хочу сделать еще одно объявление. – Она повернулась к Гарту, еще более бледному и несчастному, чем обычно. – Я освобождаю вас от брачного предложения, к которому принудил вас мой отец, милорд.
Щеки графа залились краской смущения. Он открыл рот, но не смог произнести ни звука.
– Сядь, Мэдди, и веди себя прилично! – рявкнул Харкур громовым голосом, от которого в бытность его капитаном все матросы, должно быть, в ужасе разбегались кто куда. – Мы с тобой уже все обсудили. Я уже сообщил тебе о своих намерениях и не собираюсь их менять. Если этот брак не состоится, ничто не удержит меня от решимости предпринять определенные меры. – Бросив взгляд на Гарта, он пожал плечами. – Что касается графа, то ему просто придется набраться терпения и подождать, пока его мать не сделает из тебя приличную леди. В конце концов, он сделал выбор по собственной воле. Никто не принуждал его под дулом пистолета.
– По собственной воле?! – Наклонившись, Мэдди достала припрятанную пачку долговых расписок четвертого графа. – Тогда ответь мне, папа: что это за документы? Что это за любопытные бумажки, которые ты скупил у тех, кому они принадлежали изначально? Разве они не сыграли свою роль в этом “добровольном” решении?
Харкур изумленно вытаращил глаза. Граф и Тристан последовали его примеру.
– Черт бы тебя побрал, подлая маленькая дрянь! Где ты их взяла? – проревел Харкур.
– Она украла их из вашего письменного стола с моей помощью! – вмешалась Кэрри, тоже вскочив на ноги. – И как вы посмели назвать Мэдди подлой дрянью?! Вы… вы… грязный шантажист!
Мэдди увидела, как ужасно побагровело лицо Харкура, и затаила дыхание, испугавшись, что его сейчас хватит удар. Сколько бы хлопот ни доставил он ей своим дурацким планом, все же он был ее отцом. И все же Мэдди любила этого упрямого старого тирана.
– Калеб, дорогой, не надо так расстраиваться! – воскликнула леди Урсула. – Я уверена, что все это просто недоразумение, которое сейчас разъяснится. – Внезапно голое ее стал невероятно твердым и решительным, ничего подобного Мэдди от этой хрупкой леди не ожидала. – Сию же секунду сядь, Кэролайн! – велела она. – И вы тоже сядьте, Мадлен! Не знаю, что вы натворили, но, по-моему, все это просто ужасно, и вы должны извиниться перед нашим дорогим Калебом!
– Нет, миледи, я не сяду и извиняться не стану!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Она бросила на отца виноватый взгляд, гадая, подозревает ли он, какой удар припасен для него в конце вечера. Однако по глуповато-добродушному выражению лица Харкура было очевидно, что у него на уме только шашни с леди Урсулой; графиня же в равной степени была поглощена мыслями о Харкуре.
Что ж, для Мэдди это не было сюрпризом. Кэролайн уже предупредила ее раньше: “Не рассчитывай, что мама поддержит нас против мистера Харкура. С тех пор как было объявлено о помолвке их детей, они превратились в парочку воркующих голубков”.
Мэдди вздохнула. Она поняла, что всю сегодняшнюю миссию ей придется исполнить самостоятельно. Что ж, так тому и быть. За последние недели после смерти деда она научилась смело смотреть в лицо любым испытаниям.
Наконец невыносимый ужин кончился, слуги очистили стол. Мэдди подавила приступ неожиданно охватившей ее робости, последний раз исподтишка бросила взгляд на мрачное, но все же прекрасное лицо Тристана и, крепко сжав в руке крест отца Бертрана, поднялась со стула. Откашлявшись, она приступила к своему решающему монологу, прежде чем леди Урсула успела предложить дамам покинуть гостиную, чтобы джентльмены спокойно насладились портвейном и манильскими сигарами.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
– Я хочу сделать два объявления, – проговорила Мэдди четким громким голосом, хотя колени ее дрожали так сильно, что ей пришлось опереться руками о стол, чтобы не упасть.
Взгляды всех присутствующих обратились к ней, и вялая беседа, наконец, завязавшаяся за десертом, немедленно оборвалась. Удивленные лица гостей и хозяев дома напомнили Мэдди, что от благовоспитанной юной леди трудно было ожидать, подобных публичных высказываний. Но ею уже овладела упрямая решимость, и Мэдди приготовилась во что бы то ни стало довести дело до конца.
– Во-первых, я пришла к выводу, что принадлежу к породе тех самых “отвратительных синих чулок”, которую и граф, и леди Урсула считают совершенно неприемлемой, – продолжила она. – И в качестве такового “синего чулка” я категорически отказываюсь впредь появляться на всех этих скучных светских сборищах, исключая собрания дамского Клуба любителей чтения и Общества друзей британского музея.
Все сидящие за столом потрясение ахнули – кроме Кэрри и леди Сары, одобрительно улыбнувшихся в ответ, и Тристана, который вообще никак не прореагировал на это заявление. Мэдди, не обращая внимания ни на тех, ни на других, продолжала:
– Насколько я понимаю, такие мероприятия, как любительские музыкальные вечера, венецианские завтраки и в особенности эти ужасные танцевальные среды в клубе Олмака, всего лишь пустая трата времени для образованной женщины.
– Прекрати, Мэдди, – прорычал Харкур. – Не смей кощунствовать в присутствии стольких благородных, утонченных дам!
– Тише, дорогой мой. Я сама все улажу. – Леди Урсула положила свою миниатюрную белую ручку на огромную загорелую ручищу Калеба Харкура. – Я отлично понимаю ваши чувства, Мадлен. Разумеется, образ жизни британской аристократии предъявляет к светской леди гораздо более высокие требования, чем те, к которым вы привыкли, и, разумеется, вам придется приложить немало усилий, чтобы приспособиться к нему. Но прошу вас, посмотрите на вещи трезво. Вы не сможете поддерживать высокий титул графини Рэнда, не исполняя своих светских обязанностей!
– Именно к этому вопросу я только что собиралась перейти, миледи. Я изо всех сил старалась убедить вас и моего отца, что не гожусь на роль графини. Но вы даже не пожелали слушать меня.
– Из тебя получится отличная графиня – возразил Харкур. – Все, что для этого тебе нужно сделать, – прислушаться к советам леди Урсулы и… изменить отношение к жизни.
– Я не намерена менять отношение к жизни, папа, и я не могу вообразить себе ни одного занятия, подобающего приличной титулованной даме, которое представляло бы для меня хоть малейший интерес. Зачем мне учиться тому, чем мне не интересно заниматься?
– Но, Мадлен, дорогая, подумайте о Гарте! – воскликнула леди Урсула, готовая разрыдаться от ужаса. – Неужели вы хотите опозорить его?
– Разумеется, нет. Я питаю к графу большую симпатию, – заявила Мэдди, внутренне поздравив себя с тем, что вынудила графиню произнести именно те слова, которые ей нужно было услышать. – Именно поэтому я хочу сделать еще одно объявление. – Она повернулась к Гарту, еще более бледному и несчастному, чем обычно. – Я освобождаю вас от брачного предложения, к которому принудил вас мой отец, милорд.
Щеки графа залились краской смущения. Он открыл рот, но не смог произнести ни звука.
– Сядь, Мэдди, и веди себя прилично! – рявкнул Харкур громовым голосом, от которого в бытность его капитаном все матросы, должно быть, в ужасе разбегались кто куда. – Мы с тобой уже все обсудили. Я уже сообщил тебе о своих намерениях и не собираюсь их менять. Если этот брак не состоится, ничто не удержит меня от решимости предпринять определенные меры. – Бросив взгляд на Гарта, он пожал плечами. – Что касается графа, то ему просто придется набраться терпения и подождать, пока его мать не сделает из тебя приличную леди. В конце концов, он сделал выбор по собственной воле. Никто не принуждал его под дулом пистолета.
– По собственной воле?! – Наклонившись, Мэдди достала припрятанную пачку долговых расписок четвертого графа. – Тогда ответь мне, папа: что это за документы? Что это за любопытные бумажки, которые ты скупил у тех, кому они принадлежали изначально? Разве они не сыграли свою роль в этом “добровольном” решении?
Харкур изумленно вытаращил глаза. Граф и Тристан последовали его примеру.
– Черт бы тебя побрал, подлая маленькая дрянь! Где ты их взяла? – проревел Харкур.
– Она украла их из вашего письменного стола с моей помощью! – вмешалась Кэрри, тоже вскочив на ноги. – И как вы посмели назвать Мэдди подлой дрянью?! Вы… вы… грязный шантажист!
Мэдди увидела, как ужасно побагровело лицо Харкура, и затаила дыхание, испугавшись, что его сейчас хватит удар. Сколько бы хлопот ни доставил он ей своим дурацким планом, все же он был ее отцом. И все же Мэдди любила этого упрямого старого тирана.
– Калеб, дорогой, не надо так расстраиваться! – воскликнула леди Урсула. – Я уверена, что все это просто недоразумение, которое сейчас разъяснится. – Внезапно голое ее стал невероятно твердым и решительным, ничего подобного Мэдди от этой хрупкой леди не ожидала. – Сию же секунду сядь, Кэролайн! – велела она. – И вы тоже сядьте, Мадлен! Не знаю, что вы натворили, но, по-моему, все это просто ужасно, и вы должны извиниться перед нашим дорогим Калебом!
– Нет, миледи, я не сяду и извиняться не стану!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66