Но в данный момент замечание Форли было неуместно: что, если Мадлен Харкур обратит на него внимание? Провести много дней – и ночей! – наедине с нареченной невестой своего брата и так будет достаточно нелегко, но если этой мадемуазель взбредет в голову, что Тристан представляет собой угрозу ее добродетели, их путешествие превратится в сплошной кошмар! Он украдкой бросил взгляд на девушку и с облегчением вздохнул: Мадлен суетилась в дальнем углу комнаты, упаковывая в дорожную сумку хлеб и сыр.
Тристан обернулся к Форли:
– Удачен ли мой маскарад, нам еще только предстоит проверить. Главное сейчас не это. Нам необходимо средство передвижения.
Форли кивнул:
– У меня есть лошадь и кабриолет, в котором я приехал из Гренобля. Я спрятал их в роще за Ла Крус Рус, там, где сливаются Сона и Рона. Они в вашем полном распоряжении. Но улицы, по которым вам придется пройти, кишат бонапартистами.
– Как жаль, что вы не настолько хорошо знаете Лион, чтобы воспользоваться трабулями, – вздохнул отец Бертран. – Ночью по ним почти никто не ходит, а поскольку один из них выходит к церкви, вы смогли бы добраться до Ла Крус Рус, даже не ступив ногой на улицы города.
Тристан нахмурился:
– Трабули? А что это такое?
– Сеть подземных коридоров. Ее строили в четырнадцатом и пятнадцатом веках, и она до сих пор пронизывает весь город, как пчелиные соты. Это кратчайший и самый безопасный путь через Лион в тревожные времена, в чем многие роялисты удостоверились на деле в эпоху Террора. Но в трабулях легко заблудиться. Время от времени в них теряются даже коренные лионцы.
Мадлен Харкур подняла голову.
– Святой отец! Вы, должно быть, забыли, что я тоже отправляюсь в путешествие! – Она обвела надменным взглядом озадаченных мужчин и добавила: – Если вам эта задача не по силам, предоставьте ее мне!
Тристан испустил стон. Если у него до сих пор еще и оставались сомнения, что Мадлен была родной дочерью Калеба Харкура, то этот взгляд развеял их окончательно.
– Я отлично знаю трабули, – со спокойной уверенностью продолжала девушка. – Дедушка научил меня пользоваться ими на тот случай, если возникнет необходимость. Мы с ним не раз ходили под землей в Ла Крус Рус покупать шелк прямо у ткачей. Я без труда найду дорогу.
– Ну вот, все и решилось, – просиял отец Бертран. – Неисповедимы пути Господни! Мадлен покинет церковь святого Варфоломея через ту же дверь, в которую некогда вошли в поисках убежища ее дед и бабка!
С помощью Мадлен священник оторвал свое грузное тело от стула, на котором сидел, пока Форли занимался стрижкой.
– Следуйте за мной, – велел он. Вскоре вся компания оказалась в комнатушке у задней стены церкви, где хранились облачения священников. В центре одной из стен они увидели массивную дубовую дверь в глубине каменной арки. Слуга повернул в замке железный ключ, и дверь распахнулась.
Тристан сделал глубокий вдох, закинул за спину дорожную сумку и переступил порог. Подняв фонарь повыше, он обнаружил перед собой узкий коридор, стены которого были выложены огромными каменными плитами. Потянуло сыростью, а ноздрей Тристана коснулся слабый кисловатый запах плесени.
Холодок пробежал по его спине. Тристан с детства испытывал страх перед замкнутыми помещениями, и хотя он отлично знал, откуда возникла эта боязнь, отогнать ее не удавалось никакими уговорами. Тристан понимал, что эти древние катакомбы – единственный безопасный путь через Лион, однако войти в них для него, было равнозначно перспективе оказаться в аду. Тристану оставалось лишь надеяться, что по дороге он не опозорится перед спутниками. Его ладони уже покрылись потом, а колени малодушно затряслись.
Священник за его спиной снял с груди цепь с крестом и повесил ее на шею Мадлен.
– Сомневаюсь, что в этой жизни нам доведется встретиться еще раз, дитя моего сердца, – ласково проговорил он, – но я буду молиться за вас до конца моих дней. Да благословит вас Бог, милое дитя.
С блестящими от слез глазами Мадлен крепко обняла своего старого друга и ступила вслед за высоким англичанином в лабиринт трабулей, сыгравших некогда столь важную роль в истории ее семьи.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Держа перед собой фонарь в одной руке, она возглавила маленькую процессию. Путники миновали темный коридор и поднялись по каменным ступеням в более широкий участок лабиринта. Здесь в потоке были щели, сквозь которые проникал слабый свет луны, а одна из стен от середины продолжалась решеткой, отбрасывавшей на пол коридора зловещие тени.
Оглянувшись, Мадлен увидела, что Тристан Тибальт прильнул к решетке и уставился в небо сквозь одну из щелей. Он тяжело дышал, лоб его покрылся крупными каплями пота. Даже в скудном свете фонаря было заметно, как ужасно он побледнел.
– Вы не больны, мсье? – спросила Мадлен, тревожно вглядываясь в его лицо.
Тибальт в ответ пробормотал что-то нечленораздельное и взглянул на девушку с таким ледяным гневом, что кровь застыла у нее в жилах. Смутившись, Мадлен быстро отвернулась. Дедушка всегда говорил ей, что у англичан дурной характер; посмотрев на мосье Тибальта, она убедилась в правоте этих слов.
– Держитесь ко мне поближе, – предостерегла она. – В этом месте пересекается много трабулей. Если вы отстанете, то можете заблудиться.
Тристан Тибальт мгновенно придвинулся к ней почти вплотную. Похоже, он истолковал ее слова слишком буквально! Жар его тела обдавал спину девушки, и кожа ее начинала гореть от этой близости. Мадлен стало не по себе.
Это вовсе не означало, что она была зеленой девчонкой, ничего не знавшей о мужчинах.
Каждый юный роялист в Лионе, мечтавший соединиться узами родства с ее дедом, считал своим долгом ухаживать за Мадлен Харкур. Все эти кавалеры были французами, очаровательными и романтичными, а один особенно хорош. Он походил на героев самых любимых книг Мадлен. Но ни один из них, ни разу не заставил ее вздрогнуть от странного ощущения, которое навевал на нее этот невежа-англичанин.
Но почему ее так необъяснимо волновал человек, рычавший в ответ на самые невинные ее вопросы? Человек, который даже в лучшем своем настроении походил на медведя, занозившего лапу?.. Это было просто нелогично… впрочем, оставалось одно объяснение. Возможно, она настолько ослабела от горя и усталости, что не могла больше прислушиваться к голосу разума. Разумеется, в этом дело! Дедушка болел так долго, что Мадлен уже и забыла, когда в последний раз ей удавалось выспаться.
Она все еще продолжала раздумывать над этой загадкой, когда обнаружила, что они достигли места, пугавшего ее больше всего: перед ней лежала открытая круглая площадка, в которой сходились шесть разных коридоров. Заявив, что отлично знает дорогу по лабиринту, Мадлен, говоря откровенно, была не вполне честна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66