Тем более что я даже вспомнить не могу, что мне снилось.
Мэдди повернулась и, прищурившись, уставилась ему в лицо.
– Ваши эротические сновидения меня не интересуют, отец Тристан. И для меня совершенно неважно, кто вам снится. Просто этот эпизод лишний раз укрепил меня во мнении относительно всех мужчин без исключения.
– Которое, судя по всему, весьма низко. – Тристан сорвал травинку и задумчиво принялся ее жевать. – Как же я могу перед вами оправдаться, не имея даже смутного представления о том, чем именно оскорбил ваш невинный слух? Могу сказать только одно. Я никогда не пытался казаться святым, но я и не дьявол, как бы ни был похож на него. Я не представляю собой ни малейшей угрозы для вашей добродетели, Мэдди, если именно это вас волнует.
– Меня волнует, мсье, что все мужчины – коварные создания. Единственное, что мне о них известно, это то, что на самом деле они все не такие, какими кажутся. – В голосе Мадлен явственно слышались горечь и обида. – Как я могу доверять вам, если даже мой дед целых пятнадцать лет обманывал меня по поводу моего отца?!
Ах, так вот с чего все началось! Тристан почувствовал легкий укол досады. Почему женщины вечно кружат вокруг да около, как коршун над добычей, прежде чем, наконец, решатся дойти до сути дела?! У смертного одра Мадлен с такой легкостью отмахнулась от признания старого графа, что Тристан решил, было, что она пропустила эту исповедь мимо ушей. Но теперь стало очевидно, что ложь деда на самом деле до глубины души уязвила девушку.
– Даже мне, совершенно постороннему человеку, совершенно очевидно, что граф де Наварель был испуганным стариком, который боялся потерять вас – единственное близкое существо на этом свете, – негромко проговорил Тристан. – Это, разумеется, не означает, что он поступал правильно. Но испуганные мужчины, как, смею заметить, и женщины, часто совершают поступки, недостойные их.
Мэдди вздернула подбородок уже знакомым Тристану движением; он начинал подозревать, что так эта девушка скрывает свои подлинные чувства.
– И что же? Значит, теперь, через пятнадцать лет, в течение которых я не получила от своего отца ни единой весточки, я должна поверить, что он якобы заботился обо мне все это время? Не слишком ли это трудная задача, мсье?
– Я встречался с Калебом Харкуром лишь однажды, когда он пригласил в свою контору в лондонских доках меня и моего брата, пятого графа Рэнда. Сообщить вам о нем я не могу почти ничего. Но одно могу утверждать наверняка: он настолько искренне желает, чтобы вы вернулись к нему, что готов ради этого на немыслимые поступки. – Тристан почувствовал укол совести из-за того, что вынужден скрывать от нее самую главную часть плана Харкура, однако слово чести есть слово чести, а Харкур заставил Тристана перед отъездом поклясться, что тот ни словом не обмолвится Мадлен о предстоящей ей свадьбе с Гартом.
– Какие немыслимые поступки, мс… отец Тристан?
– Пока мы с вами наедине, можете называть меня просто Тристаном… а ответить на этот вопрос сможет только ваш отец.
– Отлично! Тогда ответьте мне на другой вопрос, если сможете. Чего ради английский лорд рискует жизнью, чтобы вернуть дочь простому купцу? Моя мать рассказывала мне, до какой степени титулованные аристократы в Англии презирают купечество!
Тристан не имел ни малейшего желания делиться с этой мадемуазель своими проблемами и объяснять ей, что вынудило его отправиться за ней во Францию. Она и так скоро все узнает – как только они доберутся до Лондона. Однако при виде столь серьезных и озабоченных глаз, устремленных на него, Тристан почувствовал, что солгать ей не может.
Он приподнялся и сел лицом к своей собеседнице.
– Для начала позвольте уточнить: ваш отец – не простой купец, а один из богатейших людей Англии.
– Значит, мой отец вас нанял. – Мэдди смерила его высокомерным взглядом. – Что ж, надеюсь, он хорошо оплатил это поручение.
– Он ничего мне не платит, – возразил Тристан, едва сдерживая гнев. – Я согласился выполнить это поручение потому, что ваш отец спас моего брата, когда тот находился в затруднительном положении.
– Ваш брат? Пятый граф Рэнда? Да, должно быть, его положение и впрямь весьма затруднительно, если английский лорд предпринимает рискованное путешествие во Францию только ради того, чтобы вернуть долг чести какому-то купцу, пусть даже и богатому, как Крез.
Проклятая женщина! Почему она не оставит его в покое?!
– Я не лорд, – жестко проговорил Тристан. – Я всего-навсего внебрачный сын четвертого графа Рэнда. Но графиня оказалась великодушной и любящей женщиной и воспитала меня как родного сына, а мои сводные брат и сестра приняли меня, как родного брата… а это, должен вам признать, большая редкость в британском высшем свете. Ради них я готов на все. Удовлетворил ли вас мой ответ?
Мэдди покачала головой:
– Не совсем. Вы объяснили мне, почему вы решились на это путешествие, но я не понимаю, почему ваш отец счел, что вы способны исполнить эту миссию.
Нет, эта мадемуазель положительно была слишком любопытна! И слишком проницательна. Полу правдой от нее не отделаешься. Тысяча чертей! Она не успокоится, пока не вытрясет из него все! Послав к черту все предосторожности, Тристан в гневе выпалил:
– А как, по-вашему, кто справится с таким заданием лучше, чем агент британского министерства внутренних дел, который последние шесть лет прожил в Париже, прикидываясь французом?!
– Значит, вы шпионили против Франции?
– Не против Франции. А против жадного Корсиканца, который грозил уничтожить всю Европу. Кому как не верной роялистке понять разницу?
– Подозреваю, эту разницу куда лучше смог бы понять мой покойный дед, – холодно проговорила Мадлен. – Он готов был приветствовать все, что могло пойти на пользу делу Бурбонов.
– Судя по вашему тону, вы придерживаетесь иного мнения. – Тристан уже едва сдерживал приступ ярости: эта чертова французская жеманница смеет его судить! – Я полагал, что все роялисты – верные сторонники короля, – фыркнул он.
Мадлен пожала плечами:
– Сомневаюсь, что короля Людовика мое благосостояние волнует больше, чем императора.
– Что ж, хотя бы в этом мы с вами согласны. – Тристана поразило, что, несмотря на светское воспитание, этой девушке удалось сохранить такую независимость мысли.
Мэдди прислонилась спиной к стволу дерева и принялась сверлить Тристана взглядом с настойчивостью, которая уже всерьез выводила его из себя.
– Тогда почему же вы шпионили против Бонапарта?
– Ну уж, во всяком случае, не ради того, чтобы Людовик Восемнадцатый взошел на трон. Я питаю глубокое уважение к Веллингтону и Каслри, однако расхожусь с ними во мнении по поводу того, кто должен править Францией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Мэдди повернулась и, прищурившись, уставилась ему в лицо.
– Ваши эротические сновидения меня не интересуют, отец Тристан. И для меня совершенно неважно, кто вам снится. Просто этот эпизод лишний раз укрепил меня во мнении относительно всех мужчин без исключения.
– Которое, судя по всему, весьма низко. – Тристан сорвал травинку и задумчиво принялся ее жевать. – Как же я могу перед вами оправдаться, не имея даже смутного представления о том, чем именно оскорбил ваш невинный слух? Могу сказать только одно. Я никогда не пытался казаться святым, но я и не дьявол, как бы ни был похож на него. Я не представляю собой ни малейшей угрозы для вашей добродетели, Мэдди, если именно это вас волнует.
– Меня волнует, мсье, что все мужчины – коварные создания. Единственное, что мне о них известно, это то, что на самом деле они все не такие, какими кажутся. – В голосе Мадлен явственно слышались горечь и обида. – Как я могу доверять вам, если даже мой дед целых пятнадцать лет обманывал меня по поводу моего отца?!
Ах, так вот с чего все началось! Тристан почувствовал легкий укол досады. Почему женщины вечно кружат вокруг да около, как коршун над добычей, прежде чем, наконец, решатся дойти до сути дела?! У смертного одра Мадлен с такой легкостью отмахнулась от признания старого графа, что Тристан решил, было, что она пропустила эту исповедь мимо ушей. Но теперь стало очевидно, что ложь деда на самом деле до глубины души уязвила девушку.
– Даже мне, совершенно постороннему человеку, совершенно очевидно, что граф де Наварель был испуганным стариком, который боялся потерять вас – единственное близкое существо на этом свете, – негромко проговорил Тристан. – Это, разумеется, не означает, что он поступал правильно. Но испуганные мужчины, как, смею заметить, и женщины, часто совершают поступки, недостойные их.
Мэдди вздернула подбородок уже знакомым Тристану движением; он начинал подозревать, что так эта девушка скрывает свои подлинные чувства.
– И что же? Значит, теперь, через пятнадцать лет, в течение которых я не получила от своего отца ни единой весточки, я должна поверить, что он якобы заботился обо мне все это время? Не слишком ли это трудная задача, мсье?
– Я встречался с Калебом Харкуром лишь однажды, когда он пригласил в свою контору в лондонских доках меня и моего брата, пятого графа Рэнда. Сообщить вам о нем я не могу почти ничего. Но одно могу утверждать наверняка: он настолько искренне желает, чтобы вы вернулись к нему, что готов ради этого на немыслимые поступки. – Тристан почувствовал укол совести из-за того, что вынужден скрывать от нее самую главную часть плана Харкура, однако слово чести есть слово чести, а Харкур заставил Тристана перед отъездом поклясться, что тот ни словом не обмолвится Мадлен о предстоящей ей свадьбе с Гартом.
– Какие немыслимые поступки, мс… отец Тристан?
– Пока мы с вами наедине, можете называть меня просто Тристаном… а ответить на этот вопрос сможет только ваш отец.
– Отлично! Тогда ответьте мне на другой вопрос, если сможете. Чего ради английский лорд рискует жизнью, чтобы вернуть дочь простому купцу? Моя мать рассказывала мне, до какой степени титулованные аристократы в Англии презирают купечество!
Тристан не имел ни малейшего желания делиться с этой мадемуазель своими проблемами и объяснять ей, что вынудило его отправиться за ней во Францию. Она и так скоро все узнает – как только они доберутся до Лондона. Однако при виде столь серьезных и озабоченных глаз, устремленных на него, Тристан почувствовал, что солгать ей не может.
Он приподнялся и сел лицом к своей собеседнице.
– Для начала позвольте уточнить: ваш отец – не простой купец, а один из богатейших людей Англии.
– Значит, мой отец вас нанял. – Мэдди смерила его высокомерным взглядом. – Что ж, надеюсь, он хорошо оплатил это поручение.
– Он ничего мне не платит, – возразил Тристан, едва сдерживая гнев. – Я согласился выполнить это поручение потому, что ваш отец спас моего брата, когда тот находился в затруднительном положении.
– Ваш брат? Пятый граф Рэнда? Да, должно быть, его положение и впрямь весьма затруднительно, если английский лорд предпринимает рискованное путешествие во Францию только ради того, чтобы вернуть долг чести какому-то купцу, пусть даже и богатому, как Крез.
Проклятая женщина! Почему она не оставит его в покое?!
– Я не лорд, – жестко проговорил Тристан. – Я всего-навсего внебрачный сын четвертого графа Рэнда. Но графиня оказалась великодушной и любящей женщиной и воспитала меня как родного сына, а мои сводные брат и сестра приняли меня, как родного брата… а это, должен вам признать, большая редкость в британском высшем свете. Ради них я готов на все. Удовлетворил ли вас мой ответ?
Мэдди покачала головой:
– Не совсем. Вы объяснили мне, почему вы решились на это путешествие, но я не понимаю, почему ваш отец счел, что вы способны исполнить эту миссию.
Нет, эта мадемуазель положительно была слишком любопытна! И слишком проницательна. Полу правдой от нее не отделаешься. Тысяча чертей! Она не успокоится, пока не вытрясет из него все! Послав к черту все предосторожности, Тристан в гневе выпалил:
– А как, по-вашему, кто справится с таким заданием лучше, чем агент британского министерства внутренних дел, который последние шесть лет прожил в Париже, прикидываясь французом?!
– Значит, вы шпионили против Франции?
– Не против Франции. А против жадного Корсиканца, который грозил уничтожить всю Европу. Кому как не верной роялистке понять разницу?
– Подозреваю, эту разницу куда лучше смог бы понять мой покойный дед, – холодно проговорила Мадлен. – Он готов был приветствовать все, что могло пойти на пользу делу Бурбонов.
– Судя по вашему тону, вы придерживаетесь иного мнения. – Тристан уже едва сдерживал приступ ярости: эта чертова французская жеманница смеет его судить! – Я полагал, что все роялисты – верные сторонники короля, – фыркнул он.
Мадлен пожала плечами:
– Сомневаюсь, что короля Людовика мое благосостояние волнует больше, чем императора.
– Что ж, хотя бы в этом мы с вами согласны. – Тристана поразило, что, несмотря на светское воспитание, этой девушке удалось сохранить такую независимость мысли.
Мэдди прислонилась спиной к стволу дерева и принялась сверлить Тристана взглядом с настойчивостью, которая уже всерьез выводила его из себя.
– Тогда почему же вы шпионили против Бонапарта?
– Ну уж, во всяком случае, не ради того, чтобы Людовик Восемнадцатый взошел на трон. Я питаю глубокое уважение к Веллингтону и Каслри, однако расхожусь с ними во мнении по поводу того, кто должен править Францией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66