– Я так боюсь, Джейсон – за нас обоих. Что же нам теперь делать?
– Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Обещаю тебе это. Я найму людей охранять твой дом. И позабочусь о том, чтобы кто-нибудь всегда сопровождал тебя.
Велвет не стала спорить. Ей совершенно не хотелось закончить жизнь так, как Силия.
– Ну а что будем делать с убийством? Дворецкий уже, наверное, обнаружил леди Брукхерст или скоро это сделает. Он знает, что я была у нее. Я должна заявить об убийстве, и чем скорее, тем лучше.
– Да. Выбора у нас нет. Как только ты вернешься домой, отправь посыльного в полицейский участок. Скажешь, что ты была так перепугана, увидев тело Силии, что сразу же бросилась домой, а потом, немного придя в себя, сообщила об убийстве.
– Полицейские, конечно, захотят поговорить и с моим мужем. Что мне сказать им?
– Скажешь, что я уехал. Можешь сказать им, что у меня есть дела в Нортумберленде, что через несколько дней я вернусь. Это на какое-то время успокоит их. Если человек, причастный к этому убийству, не причастен к убийству моего отца, то он не знает, кто я, а я не смогу поговорить с ним, даже если он стремится к этому. Во всяком случае, у нас будет время обдумать ситуацию.
Велвет все еще держалась за его руку. Мышцы руки были столь крупны, что она не могла сомкнуть на них пальцы. Он мог убить Силию, был способен свернуть ей шею с такой же легкостью, как переломить прут. Но она знала, что он не делал этого, как и не убивал отца. Возможно, она была ослеплена своей любовью. Да, она любила его, и с каждым днем любовь ее становилась сильнее и сильнее. С самого первого дня она верила в Джейсона Синклера. Его боль была ее болью, и, видя сейчас его страдания, она страдала сама.
– Мы сможем найти выход, – прошептала она. – Я знаю, мы его найдем. Ты не должен сдаваться, Джейсон, я тебе этого не позволю.
Пронзительный взор голубых глаз, полный нежности и сострадания, обратился к ней.
– Мне очень повезло, Велвет, что я, пусть недолго, был твоим мужем.
Его ладонь коснулась ее щеки, задержавшись на мгновение. Но тут карета подъехала к ее дому, и то, что он мог сказать ей, осталось непроизнесенным.
Спустившись по железным ступенькам кареты, она оперлась на протянутую им руку и позволила проводить себя до дверей.
Глава 20
Сидя за столом в кабинете своего дома, Эвери оторвал взгляд от бумаг, которые читал, и жестом велел Бэсси Уилларду войти. Высокий дородный человек бочком вошел в кабинет, комкая в заскорузлых руках видавшую виды треуголку.
– Ну что, ты сделал?
Бэсси сглотнул, его кадык дернулся вверх и вниз.
– Я сделал это. Убил ее… так, как вы мне велели. – Говоря это, он смотрел на пятнышко на стене чуть выше головы Эвери. – Вы не сказали мне, что она такая красивая.
– Красивая? – хмыкнув, переспросил Эвери. – Да словно одна из этих индийских кобр. И так же опасна. – Оттолкнув кресло, он встал. – Тебя никто не видел? Все сделано чисто?
– Я следил за ней три дня. Сегодня она пораньше отпустила слуг. Мне это было на руку.
– Повезло, Бэсси.
Тот засопел, переминаясь с ноги на ногу.
– В чем еще дело? – Эвери нетерпеливо перебирал лежащие перед ним на столе бумаги.
– Там была женщина. Она вошла в комнату в тот момент, когда я из нее выходил.
– Она тебя видела? – приподнялся над столом Эвери.
– Со спины. Лицо не видела, а так – да.
– Черт побери! Надо выяснить, кто она такая, и убрать ее, пока она не наделала глупостей.
– Я знаю, кто она такая.
– Знаешь?
Бэсси кивнул:
– Это была та девушка, на которой вы собирались жениться.
– Велвет? Ты говоришь про Велвет Моран?
– Это была она.
– О Боже, но что у Велвет общего с такой женщиной, как Силия?
От волнения Эвери еще больше подался вперед, падающий через окно луч солнца коснулся его напудренного парика.
– Ты уверен, что это была она? Ты не мог ошибиться?
– Это была она.
Эвери почувствовал, как его прошиб пот.
– Тебе придется заставить ее замолчать, Бэсси. Твоя жизнь теперь в опасности.
Точно так же, как и его. Велвет уже пыталась что-то вынюхивать про него, расспрашивала слуг про убийство его отца. Если она подружилась с Силией, то сделала это только с одной целью.
– Убей ее! – велел он. – Заставь ее замолчать, пока она не наделала бед.
Бэсси топтался на месте:
– Мне не нравится убивать женщин. Особенно таких красивых.
– Слушай, что я тебе говорю, ты, большой олух! Ты заставишь замолчать эту девчонку, пока она не проговорилась, или же будешь болтаться на виселице!
Бэсси насупился, его темные брови почти сошлись на переносице.
– Ступай, – велел ему Эвери. – Утихомирь ее, и чем скорее, тем лучше.
Бэсси потупился, потом медленно кивнул головой. Виселица была кошмаром всей его жизни. И чтобы избежать ее, он был готов сделать все, что велит ему Эвери. Двигаясь с удивительной для человека его сложения скоростью, он открыл дверь, вышел из кабинета и осторожно прикрыл ее. Эвери неподвижно сидел за столом. Беспокойство, овладевшее им, не проходило. Что Велвет делала у Силии? Почему она интересовалась убийством восьмилетней давности?
Если Бэсси убьет ее, то он, Эвери, уже никогда не выяснит этого. Впрочем, в этом случае это уже не будет иметь никакого значения. Он удовлетворенно улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
Взяв последнюю стопку документов, требовавших подписи герцога Карлайла, он обмакнул перо в чернильницу и нацарапал внизу страницы свое имя. С пера упала капля, расплывшись кляксой на белоснежном листе бумаги, но он не обратил на это внимания. Карета уже ждала его у входа, дорожные сундуки были упакованы и погружены в нее. Теперь, когда он разделался с делами, ему предстояло отправиться в свое совсем недавно отошедшее к нему поместье в восточном Суссексе, в бывший дом сэра Уоллеса Стэнтона.
Он должен присутствовать на похоронах своего тестя.
Эвери довольно улыбнулся. Женитьба на Мэри Стэнтон и смерть ее отца – самая удачная его проделка за многие годы.
Кристиан Сазерленд стоял у нижних ступеней лестницы, спускающейся в вестибюль дома в Виндмере. Начинался дождь, холодный и нудный, небо было затянуто тяжелыми, плотными тучами.
Он обернулся на звук шагов Мэри, легких и осторожных, – в них слышалась неуверенность.
– Мэри… – начал он, и голос его дрогнул.
В последнее время такое часто с ним случалось. Тонкая, почти бестелесная фигурка, детское очарование которой трогало его больше, чем откровенный зов плоти куртизанки.
Его восхищение Мэри росло с каждым днем, с каждым часом и с каждой минутой. Он находил ее трогательно правдивой и непритворно искренней. Его умиляли ее скромность и готовность простить любую ошибку близкого человека. Он чувствовал, что они дополняют друг друга: ее мягкость умеряла его силу, ее тактичность сдерживала его прямоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81