Ты не раз давал мне понять это, но я слишком сильно любила тебя и ничего не замечала. Случившееся в Монтеррее может повториться. В тебе слишком укоренились предубеждения, Рамон. Твоей любви ко мне недостаточно, чтобы разрешить наши проблемы.
— Ошибаешься, Кэрли. Я уже осознал то, чего не понимал раньше. Это произошло благодаря тебе. Ты заставила меня многое оценить по-иному.
Искренность его чувств не вызывала сомнений. Кэрли хотелось прикоснуться к нему, обнять, избавить от боли.
— Вернись в Лас-Алмас, Кэрли. Будь моей женой!
Она посмотрела на любимое лицо, обхватила руками его шею и прижалась к нему.
— Я люблю тебя, Рамон, — сказала Кэрли, зная, что не сможет пойти с ним. Многое еще может случиться. Она боялась снова испытать такую боль.
— Te amo, — прошептал он. — Я люблю тебя. Те necesito. Ты нужна мне.
Он поцеловал ее так страстно, что Кэрли задрожала.
— Я люблю тебя, Рамон, так сильно, что иногда мне кажется, будто мое сердце разорвется на части. Но я не могу пойти с тобой, как бы ни хотела этого. Может произойти что-то еще… Ты многого не знаешь обо мне.
Его руки замерли.
— Не говори мне, что у тебя есть другой мужчина. Если это так, клянусь, я убью его.
Кэрли улыбнулась сквозь слезы:
— Дело не в этом. Просто… — Я не та, кем ты считаешь меня. Я не дочь богача с восточного побережья, как дал тебе понять мои дядя, а бедная сирота из шахтерского поселка.
Но вслух Кэрли не сказала этого. Она не могла заставить себя произнести слова, после которых Рамон посмотрел бы на нее так же, как в ту ночь в Монтеррее.
— Пожалуйста, Рамон, дядя уже занялся расторжением брака. Когда все завершится, ты сможешь жениться на настоящей испанке…
Он обрушил на Кэрли страстные поцелуи и, подняв на руки, понес на постель.
— Мы не можем, Рамон. Тебе опасно здесь находиться. Если дядя услышит…
— Мне нет до этого дела.
— А мне есть! — Она начала бороться. — Я не позволю тебе сделать это. Уходи, пока с тобой ничего не случилось.
— Ты моя жена, — возразил он. — Мне не нужна другая. Когда я закончу, ты будешь умолять меня увезти тебя домой.
Он снова завладел ее ртом, расстегнул пуговицы ночной рубашки и снял ее.
— Нет, Рамон, ты должен уйти.
Тихо выругавшись, он отпустил Кэрли, подошел к туалетному столику, порылся в ящике, потом вернулся к кровати.
— Что ты делаешь?
— Я не стану бороться с тобой. Хочу лишь доставить тебе удовольствие, показать, что я чувствую.
Он взял шелковый чулок, привязал один конец к спинке кровати, другой — к запястью Кэрли. Не успела она опомниться, как Рамон проделал то же со второй ее рукой.
Его лицо выражало неистовое желание и бесконечную нежность.
— Я овладею тобой, Кэрли. Если намерена остановить меня, кричи, зови дядю. Впрочем, не думаю, что ты так поступишь.
Привязав к кровати и ноги Кэрли, он раздвинул ее бедра, затем быстро разделся.
— Рамон… — прошептала она, когда он начал миловать ее, спускаясь все ниже и ниже.
Рамон задержался у пупка, и кожа вокруг него покрылась мурашками. Поняв его намерения, Кэрли ахнула, натянула руками свои узы. Ощутила теплое дыхание Рамона возле бедер. Еще насколько секунд, и Кэрли затрепетала, напряглась и задрожала в экстазе.
— Тебе понравилось, querida. Да?
Она вспыхнула, почувствовала, как краска заливает ее щеки.
— Все в порядке, Кэрли. Мне тоже понравилось. Ты поняла это?
Потом он заполнил ее, Кэрли начала двигаться, пытаясь втянуть его в себя еще глубже, и вдруг обнаружила, что Рамон освободил ее руки.
Она обхватила ногами бедра Рамона, прижала его к себе. Но несмотря на наслаждение, охватившее Кэрли, сомнения и страхи снова обрушились на нее. Рано или поздно она забеременеет, их дети будут наполовину англичанами. Полюбит ли он их так же сильно, как если бы у него родились чистокровные испанцы? А вдруг он узнает о том, что она выросла в пенсильванском шахтерском поселке? Как будет тогда относиться к их детям?
Или опять при случае не поверит ее слову? Тогда он прогонит Кэрли и ее детей прочь или, что еще хуже, оставит детей себе. Нет, она не переживет этого.
Слезы душили Кэрли: ее переполняла любовь, которую она должна была отвергнуть! Когда наступит утро, ее отношения с Рамоном закончатся. На этот раз она послушается дядю, возможно, даже выйдет за Винсента. Будет оберегать себя от нестерпимой боли.
Рамон входил в Кэрли глубоко, мощно, с такой силой, что она вздымалась вверх. Любовь и страсть слились воедино. Кэрли извивалась под Рамоном, поднималась навстречу ему, подстраиваясь под его неистовый темп, испытывая неутолимое желание.
Сегодня ночью он принадлежит ей, а завтра уйдет.
— Рамон… — снова прошептала она, прижимаясь лицом к его плечу.
— Те adoro, mi amor. Обожаю тебя, любовь моя.
Она всхлипнула, прильнула к Рамону так сильно, словно решила никогда не отпускать его от себя. Они одновременно испытали экстаз, испарина покрыла их тела. На некоторое время оба замерли. Кэрли подумала, что ему пора уйти, и боль пронзила ее. Она боялась даже подумать о том, что случится, если дядя обнаружит его здесь. Однако Рамон начал снова целовать ее, его плоть отвердевала внутри Кэрли, а она лишь тихо стонала, самозабвенно отдаваясь ему.
Проснувшись перед рассветом, она увидела одетого Рамона. На мгновение Кэрли пронзила ужасная мысль, что он снова использовал ее.
— Не смотри на меня так, — попросил он. — Я отвечаю за каждое произнесенное мною слово и сотни других, невысказанных. — Кэрли с облегчением откинулась на подушку. — Ты плакала во сне, помнишь?
— Нет.
Ее сердце сжалось.
— Ты умоляла меня уйти. Говорила, что не можешь мне доверять. Это правда?
Кэрли вцепилась руками в простыню.
— Я бы доверила тебе свою жизнь… но…
Его глаза вспыхнули.
— Уже не один месяц моя жизнь в твоих руках, однако я не доверял тебе. Послушай меня. Отныне я стану таким мужем, каким мне следовало быть с самого начала. Клянусь! Что бы ни случилось, я не усомнюсь в тебе. — Он зашагал по комнате, потом остановился. Его глаза были прикованы к Кэрли. — Приехав сюда, я собирался забрать тебя с собой, но ты не готова к отъезду, ибо боишься меня сильнее, чем в ту первую ночь в горах. Но я больше не боюсь тебя и своих чувств. Я завоюю тебя, Кэрли. И когда ты снова станешь моей женой, я уже не дам тебе уйти.
Бросив последний нежный взгляд на девушку, он перекинул ногу через подоконник и спрыгнул на землю.
Кэрли видела, как он исчез в темноте. Сердце ее ныло. Но слова Рамона не выходили из головы. Можно ли снова довериться ему? Можно ли надеяться, что их совместная жизнь сложится удачно? Он просил Кэрли вернуться в Лас-Алмас — ее единственный настоящий дом.
Понимая, что хочет этого больше всего на свете, она все же боялась.
Кэрли без сил лежала на подушке и слушала тишину, потом — звуки пробуждающегося ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Ошибаешься, Кэрли. Я уже осознал то, чего не понимал раньше. Это произошло благодаря тебе. Ты заставила меня многое оценить по-иному.
Искренность его чувств не вызывала сомнений. Кэрли хотелось прикоснуться к нему, обнять, избавить от боли.
— Вернись в Лас-Алмас, Кэрли. Будь моей женой!
Она посмотрела на любимое лицо, обхватила руками его шею и прижалась к нему.
— Я люблю тебя, Рамон, — сказала Кэрли, зная, что не сможет пойти с ним. Многое еще может случиться. Она боялась снова испытать такую боль.
— Te amo, — прошептал он. — Я люблю тебя. Те necesito. Ты нужна мне.
Он поцеловал ее так страстно, что Кэрли задрожала.
— Я люблю тебя, Рамон, так сильно, что иногда мне кажется, будто мое сердце разорвется на части. Но я не могу пойти с тобой, как бы ни хотела этого. Может произойти что-то еще… Ты многого не знаешь обо мне.
Его руки замерли.
— Не говори мне, что у тебя есть другой мужчина. Если это так, клянусь, я убью его.
Кэрли улыбнулась сквозь слезы:
— Дело не в этом. Просто… — Я не та, кем ты считаешь меня. Я не дочь богача с восточного побережья, как дал тебе понять мои дядя, а бедная сирота из шахтерского поселка.
Но вслух Кэрли не сказала этого. Она не могла заставить себя произнести слова, после которых Рамон посмотрел бы на нее так же, как в ту ночь в Монтеррее.
— Пожалуйста, Рамон, дядя уже занялся расторжением брака. Когда все завершится, ты сможешь жениться на настоящей испанке…
Он обрушил на Кэрли страстные поцелуи и, подняв на руки, понес на постель.
— Мы не можем, Рамон. Тебе опасно здесь находиться. Если дядя услышит…
— Мне нет до этого дела.
— А мне есть! — Она начала бороться. — Я не позволю тебе сделать это. Уходи, пока с тобой ничего не случилось.
— Ты моя жена, — возразил он. — Мне не нужна другая. Когда я закончу, ты будешь умолять меня увезти тебя домой.
Он снова завладел ее ртом, расстегнул пуговицы ночной рубашки и снял ее.
— Нет, Рамон, ты должен уйти.
Тихо выругавшись, он отпустил Кэрли, подошел к туалетному столику, порылся в ящике, потом вернулся к кровати.
— Что ты делаешь?
— Я не стану бороться с тобой. Хочу лишь доставить тебе удовольствие, показать, что я чувствую.
Он взял шелковый чулок, привязал один конец к спинке кровати, другой — к запястью Кэрли. Не успела она опомниться, как Рамон проделал то же со второй ее рукой.
Его лицо выражало неистовое желание и бесконечную нежность.
— Я овладею тобой, Кэрли. Если намерена остановить меня, кричи, зови дядю. Впрочем, не думаю, что ты так поступишь.
Привязав к кровати и ноги Кэрли, он раздвинул ее бедра, затем быстро разделся.
— Рамон… — прошептала она, когда он начал миловать ее, спускаясь все ниже и ниже.
Рамон задержался у пупка, и кожа вокруг него покрылась мурашками. Поняв его намерения, Кэрли ахнула, натянула руками свои узы. Ощутила теплое дыхание Рамона возле бедер. Еще насколько секунд, и Кэрли затрепетала, напряглась и задрожала в экстазе.
— Тебе понравилось, querida. Да?
Она вспыхнула, почувствовала, как краска заливает ее щеки.
— Все в порядке, Кэрли. Мне тоже понравилось. Ты поняла это?
Потом он заполнил ее, Кэрли начала двигаться, пытаясь втянуть его в себя еще глубже, и вдруг обнаружила, что Рамон освободил ее руки.
Она обхватила ногами бедра Рамона, прижала его к себе. Но несмотря на наслаждение, охватившее Кэрли, сомнения и страхи снова обрушились на нее. Рано или поздно она забеременеет, их дети будут наполовину англичанами. Полюбит ли он их так же сильно, как если бы у него родились чистокровные испанцы? А вдруг он узнает о том, что она выросла в пенсильванском шахтерском поселке? Как будет тогда относиться к их детям?
Или опять при случае не поверит ее слову? Тогда он прогонит Кэрли и ее детей прочь или, что еще хуже, оставит детей себе. Нет, она не переживет этого.
Слезы душили Кэрли: ее переполняла любовь, которую она должна была отвергнуть! Когда наступит утро, ее отношения с Рамоном закончатся. На этот раз она послушается дядю, возможно, даже выйдет за Винсента. Будет оберегать себя от нестерпимой боли.
Рамон входил в Кэрли глубоко, мощно, с такой силой, что она вздымалась вверх. Любовь и страсть слились воедино. Кэрли извивалась под Рамоном, поднималась навстречу ему, подстраиваясь под его неистовый темп, испытывая неутолимое желание.
Сегодня ночью он принадлежит ей, а завтра уйдет.
— Рамон… — снова прошептала она, прижимаясь лицом к его плечу.
— Те adoro, mi amor. Обожаю тебя, любовь моя.
Она всхлипнула, прильнула к Рамону так сильно, словно решила никогда не отпускать его от себя. Они одновременно испытали экстаз, испарина покрыла их тела. На некоторое время оба замерли. Кэрли подумала, что ему пора уйти, и боль пронзила ее. Она боялась даже подумать о том, что случится, если дядя обнаружит его здесь. Однако Рамон начал снова целовать ее, его плоть отвердевала внутри Кэрли, а она лишь тихо стонала, самозабвенно отдаваясь ему.
Проснувшись перед рассветом, она увидела одетого Рамона. На мгновение Кэрли пронзила ужасная мысль, что он снова использовал ее.
— Не смотри на меня так, — попросил он. — Я отвечаю за каждое произнесенное мною слово и сотни других, невысказанных. — Кэрли с облегчением откинулась на подушку. — Ты плакала во сне, помнишь?
— Нет.
Ее сердце сжалось.
— Ты умоляла меня уйти. Говорила, что не можешь мне доверять. Это правда?
Кэрли вцепилась руками в простыню.
— Я бы доверила тебе свою жизнь… но…
Его глаза вспыхнули.
— Уже не один месяц моя жизнь в твоих руках, однако я не доверял тебе. Послушай меня. Отныне я стану таким мужем, каким мне следовало быть с самого начала. Клянусь! Что бы ни случилось, я не усомнюсь в тебе. — Он зашагал по комнате, потом остановился. Его глаза были прикованы к Кэрли. — Приехав сюда, я собирался забрать тебя с собой, но ты не готова к отъезду, ибо боишься меня сильнее, чем в ту первую ночь в горах. Но я больше не боюсь тебя и своих чувств. Я завоюю тебя, Кэрли. И когда ты снова станешь моей женой, я уже не дам тебе уйти.
Бросив последний нежный взгляд на девушку, он перекинул ногу через подоконник и спрыгнул на землю.
Кэрли видела, как он исчез в темноте. Сердце ее ныло. Но слова Рамона не выходили из головы. Можно ли снова довериться ему? Можно ли надеяться, что их совместная жизнь сложится удачно? Он просил Кэрли вернуться в Лас-Алмас — ее единственный настоящий дом.
Понимая, что хочет этого больше всего на свете, она все же боялась.
Кэрли без сил лежала на подушке и слушала тишину, потом — звуки пробуждающегося ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74