Дульси обернулась:
— После ужина Тристрам ушел с Фарли и Фэрфаксом.
Лили нахмурилась. Где появлялись Фэрфакс и Фарли, там начинались неприятности.
— Ты знаешь, куда они пошли, Тилли?
Служанка отвела глаза.
— Я? Госпожа Лили, да мне о таких делах не докладывают, — пробормотала служанка, глядя в пол. — Надо бы вылить воду из лохани.
— Это можно сделать и утром, — сказала Лили. Она начинала беспокоиться всерьез. Нужно разговорить Тилли. Она-то знает, что задумали эти сорванцы.
— Хорошо, завтра так завтра. Пойду помогу госпоже Дульси одеться.
— Тилли!
— Да, госпожа.
— Почему бы нам немного не поболтать, пока я буду сушить полосы?
— Хорошо, госпожа.
— Так куда же ушли братья Одел с Тристрамом? Тилли затеребила фартук.
— А они ушли?
— Куда? — повторила вопрос Лили.
— Мне кажется, они уже вернулись. Сбегать вниз, посмотреть? — с готовностью предложила Тилли. — Мне кажется, они у конюшни.
— Я ничего не слышала. Так откуда они должны были вернуться, Тилли? — допытывалась хозяйка.
— Мне кажется, они в деревню ходили, — призналась наконец служанка.
— В Хайфорд? Зачем? Кроме «Дубов», там все сейчас закрыто.
— Наверное, не за покупками они туда ходили, госпожа.
— А для чего?
Тилли кусала губы и молчала.
Лили вздохнула. Слишком хорошо она знала Фарли и Фэрфакса, чтобы ждать от них чего-нибудь хорошего.
— Что придумали братья Одел на этот раз?
Тилли тяжко вздохнула и наконец решилась поднять на хозяйку глаза.
— Ладно. Фарли говорил, что нет на земле человека, которому не в чем было бы каяться. Если на деле не согрешит, так уж в мыслях точно. И еще он говорил, что настала пора напомнить преподобному, что он тоже человек. Фарли надоело, что всякий раз во время проповеди преподобный Баксби тычет в него своим длинным пальцем. Будто Фарли один проводит время в «Дубах». И еще Фарли не нравится, что говорит святой отец о вас, госпожа Тили, — неохотно добавила Тилли.
— И ты знаешь, каким образом они решили ему напомнить про то, что он грешен, как и все мы? — спросила Лили.
У Тилли дрогнули губы, и Лили могла бы поклясться, что дело было не в страхе.
— Кажется, они решили устроить так, чтобы преподобный увидел призрак святого Георгия. Привидение должно стонать замогильным голосом и звать пастора по имени. Сегодня как раз полнолуние. Фарли говорит, что на кладбище возле церкви и впрямь водятся призраки.
У Лили сердце сжалось.
— И Тристрам пошел с ними, — обреченно прошептала она.
— Да, госпожа. Молодой хозяин услышал их разговор и напросился с ними. Сказал, что у него есть полное право быть там тоже. Кроме того, Фарли согласился, что втроем им будет лучше. Двое будут изображать призрака, а один — дракона. Знаете, господин Тристрам в последнее время так расстраивался из-за того, что преподобный говорил, будто… ну… вы знаете, что он несет насчет…
— Да, о том, что дети греха гораздо легче попадают в лапы дьявола, чем те, у которых родители — богобоязненные прихожане, — сказала Лили, и ей вдруг захотелось, чтобы Фарли и Фэрфакс взяли и ее тоже. — Говоришь, Тристрам должен был изображать призрака?
— Да, госпожа. Понимаете ли, Фэрфакс нашел старую кабанью голову. Они раскрасили ее так, чтобы ее можно было принять за голову дракона. Фэрфакс собирался размахивать перед собой факелом, будто у дракона из пасти идет огонь, а Фарли должен был спрятаться под одеяло за спиной Фэрфакса и держать господина Тристрама на плечах. Они взяли кирасу и шлем с этого рыцаря в холле и все это должны были надеть на Тристрама. Они даже взяли с собой щит и меч. Он должен был быть точь-в-точь святой Георгий, дерущийся с драконом, — рассказывала Тилли.
— Остается надеяться, что Тристрам не снесет Фэрфаксу голову, — заметила Лили.
Если что-то не получится (а в том, что так и будет, сомневаться не приходилось), всем троим придется худо.
Вдруг Тилли вскрикнула и подбежала к окну.
— Что случилось?
— Разве вы не слышали? О нет! — зарыдала она и схватилась за голову.
Лили прислушалась. Все спокойно.
— Чего ты испугалась? Это всего лишь птица.
— Просто птица? Это же кукушка! — в отчаянии воскликнула Тилли. — И она прокуковала шесть раз! Боже, что мне делать? Я теперь никогда не выйду замуж! Шесть лет мне одной куковать. А потом будет уже поздно!
— Тише, Тилли, успокойся, — сказала Лили, но служанка продолжала плакать, и рыдания ее с каждой секундой становились громче. — Тилли, прошу тебя, перестань! Ты что хочешь весь дом поднять на ноги? Не было никакой кукушки. Тебе показалось. Ну все, утри слезы, — уговаривала она служанку. — На, возьми мой платок.
— Вы уверены, что мне показалось? — всхлипнула Тилли.
— Конечно, — заверила ее Лили. — Я ведь ничего не слышала. Но почему ты так встревожилась? Что с того, что ты не выйдешь замуж? Да и потом, ты ведь такая молодая. Ты еще найдешь себе жениха.
— Есть поверье. Мэри Лестер рассказывала мне. Она услышала в полнолуние перед Пасхой кукушку и так никогда замуж и не вышла. И я тоже слышала. Шесть раз! Значит, мне ждать по меньшей мере шесть лет. Так оно и будет, — снова зарыдала Тилли, — я теперь точно знаю!
— Да выйдешь ты замуж! Я думаю, что вы с Фарли непременно поженитесь уже в этом году. — Лили хотела приободрить служанку, но, увидев, как у той вытянулось лицо, поняла, что сказала что-то не то.
— Теперь, когда я услышала кукушку, он на мне не женится. Может, он меня больше не любит, теперь, когда у нас… Ой, я несчастная! — Тилли опять залилась слезами. — Может, сегодня с ним что-то случится. Может, он с моста упадет. Или еще что-нибудь! И теперь никто, никто на мне не женится! Никто, раз у меня в животе ребенок Фарли! Хозяин выгонит меня из дому. Уж он-то скоро обо всем узнает. Его кухарка только и делает, что сует нос во все дыры. Спрашивает меня, почему это меня тошнит по утрам. Сказала ей, что это оттого, что приходится смотреть на ее безобразную рожу с утра пораньше! Мне придется бежать из деревни, как только они об этом узнают. Может, даже привяжут меня к позорному столбу и забросают тухлыми яйцами и гнилой капустой. Ой, что же мне делать, госпожа Лили? Мне и идти-то некуда. Что мне делать, госпожа Лили?
— Что случилось с Тилли? Я ее плач из своей комнаты услышала. — В комнату вошла Дульси. Раф, конечно, бежал за ней. — Хочешь тартинку, Тилли? — Она протянула служанке кусочек пирожного.
— Пракк! Плуты и мошенники! Хо! Душегубы! Двиньте-ка! Пошлем их всех к дьяволу на дно! Пракк!
Тилли в недоумении взглянула на девочку, потом на попугая и снова принялась плакать.
— Я что-то сделала плохо, Лили? — спросила Дульси, глядя на пирожное. — Я пошла на кухню и нашла в буфете чуть-чуть печенья. Я знала, что они не могли все кончиться, как говорила кухарка.
Сестренка подошла к камину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106