Он нежно пожал ее. Уокер повернулся к шерифу. – Она немного расстроена, – сказал он. – Трудно не расстроиться из-за ограбления.
– Шестьдесят восемь тысяч долларов. Охо-хо, – шериф покачал головой. – И это были только маленькие вещицы?
– Верно, – сказала Фейт, и ее голос надломился. – Как сказал Уокер, поездка оказалась выгодной.
– Когда вы положили драгоценности в сейф? – спросил шериф.
– В десять. Прямо перед тем, как лечь спать.
Нахмурившись, шериф отпил еще глоток кофе.
– Дэвис Монтегю занимался этим?
– Нет. Я сама.
– Кто-нибудь видел вас?
Глаза Фейт сузились и сверкнули.
– Нет.
– Но вы знаете код.
– Нет. Джефф волновался насчет драгоценностей. Он открыл мне сейф, а потом вышел из комнаты. Я положила драгоценности в него и пошла спать.
Шериф посмотрел на Уокера:
– А где ты был?
– Принимал ванну, чтобы ослабить боль в ноге.
– И ничего не слышали? – упорствовал шериф, глядя на Фейт и на Уокера.
При мысли о прошлой ночи гнев Фейт рассеялся. Вспоминая Уокера и удовольствие от любви с ним, она не знала, краснеть ей или облизывать губы.
Да, тогда были какие-то звуки, но совсем не те, которые интересовали шерифа.
– Только на рассвете, – сказал Уокер, но он вспомнил то же самое, что и Фейт. – Потом она услышала крик и разбудила меня. А что было после, вы знаете.
– Значит, никто не слышал никакого шума, никаких шагов или движения в доме. Вы встали, а сейф открыт.
Уокер кивнул.
Шериф смотрел на Гарольда, который, после того как сделал пометки в блокноте, допил остатки кофе и ждал сигнала.
– Хорошо, мы взглянем на сейф и на дверь, но я, черт побери, должен сказать, что такие дела довольно трудно раскрываются, – предупредил шериф.
– Эскизы моих украшений очень необычны, – сказала Фейт. – Когда их будут продавать, мы вычислим.
– Может, да, а может, нет. – Шериф допил кофе. Поставив кружку на стойку, он сказал:
– Если вору хватило сноровки открыть сейф с таким вот механизмом, он не из тех парней, кто хочет быстрых денег. Он достаточно умен и сплавит товар где-то в другом месте.
– Тогда чем скорее вы распространите описание, тем больше шансов раскрыть преступление, – сказала Фейт. – Я принесу вам фотографии.
– Спасибо, мэм, – сухо сказал шериф, – Но не очень-то надейтесь увидеть что-нибудь из этих вещей снова. Тут не так, как в телевизоре. Тут вытаскивают камни и вставляют их в другую оправу.
– То, о чем вы мне рассказываете, – криминальная нажива, – сказала сухо Фейт.
– Бывает такое, мэм, бывает. Рано или поздно, один из этих умников напивается и начинает хвастаться не тому, кому надо. И мы его – к ногтю.
У Фейт было такое чувство, что это произойдет скорее позже, чем раньше. Если вообще когда-то произойдет.
* * *
Уокер пробирался сквозь кусты, направляясь к лагерю агентов. Как только дом скрылся из поля зрения, он больше не прятался. Не прошел он и пятидесяти футов, как из тени развесистой сосны возникла Пил.
– Что, черт возьми, происходит в семье Монтегю? – требовательно и нетерпеливо спросила она.
– Попробуй поговорить с местным шерифом, – коротко ответил Уокер. Его уже напрягли расспросы представителей закона.
– Приятель, я не говорю с местными. Они терпеть не могут, когда федеральный агент вламывается в сферу их влияния, – сказала она и прихлопнула комара.
Уокер попытался не улыбаться.
– Я понимаю. Ты хочешь обменяться мнениями?
– Давай, выкладывай.
– Хорошо. Кто-то взломал сейф Монтегю вчера ночью. Теперь твоя очередь. Ты видела, чтобы кто-то рыскал поблизости?
– Кроме тебя?
Уокер улыбнулся в ответ.
– Мы ничего не видели и не слышали примерно полчаса после твоего ухода. Потом в доме раздался крик. Через пятнадцать минут прикатил фургон, из которого вышла женщина с сумкой. Она пробыла в доме минут десять.
– Ветеринар, – сказал Уокер. – Кто-то усыпил собаку.
– В то время пока женщина была там, Антигуа Монтегю села в один из яликов. Через двадцать минут после этого приехал шериф на своем автомобиле, а после того, как он уехал, Антигуа Монтегю вернулась с крабами, которых хватило бы, чтобы накормить армию. Через сорок минут Дэвис Монтегю сел в машину и уехал.
– Поехал ли Фарнсуорт за ним?
– Пит наблюдает за домом.
– Сколько агентов здесь работает?
– Столько, сколько надо.
– Что украдено?
– Драгоценности. Ювелирные украшения.
Лицо Пил едва заметно изменилось. Она сейчас была похожа на собаку, которая напала на след.
– Какие драгоценности?
– А что вы ищете? – спросил Уокер.
– Я могу узнать это у местных.
Уокер вспомнил слова Пил: «Я не говорю с местными». Второй прокол. Или есть кто-то, кто говорит с местными, а потом с ней. Уокер спрашивал себя, кто же это.
– Вор или воры взяли три украшения, которые Фейт не продала на выставке.
– Какие в них камни?
– Это не ожерелье, если ты о нем волнуешься.
Пил почти сумела скрыть облегчение. Почти. Третий прокол, подумал Уокер.
– Это что-то означает? – спросила она небрежно.
– Я могу дать тебе фотографии украденного, если ты хочешь, – предложил Уокер.
– Я дам тебе знать.
– Сделай милость.
Уокер повернулся и исчез в кустах так же спокойно, как и появился. Он прошел пятьдесят ярдов через заросли, потом отошел в тень и стал прислушиваться.
Сначала он слышал только слабый шелест ветра в сухой траве и ничего, кроме земли, не видел. Темная зелень одинокого дуба и сосен вырисовывалась на горизонте, словно далекие штормовые облака, над золотом травы. Небо влажно мерцало серебряно-синим цветом, который напомнил ему о глазах Фейт в тот момент, когда их тела напряженно соединились в одно целое.
Чувство, которое грызло Уокера, доставляло больше неприятностей, чем укусы насекомых. Он медленно повернул голову. Темно-зеленая ряска плыла по черной воде. Три черепахи замерли неподвижно на наполовину затонувшем бревне, обратив головы к утреннему солнцу.
Болотные черепахи – весьма робкие существа. Ничто не могло потревожить их – ни человек, ни аллигатор. Будто подтверждая это впечатление, мимо них пролетела цапля. Она устремилась в траву, ожидая найти что-то съедобное.
Насекомые напали на Уокера, но он старался не обращать на них внимания. Уокер ждал с терпением опытного охотника на болоте. Но не было никакого постороннего звука, никакого внезапного взмаха крыльев птицы, которую вспугнул человек.
Все же он был уверен, что за ним следят с того самого момента, как он ушел из лагеря агентов ФБР. Он также был уверен, что ни Пил, ни Фарнсуорт не способны бесшумно пройти по болоту. Возможно, агенты и завербовали местного опытного человека, но Уокер сомневался в этом.
Прошло десять минут. Двадцать. Тридцать. Уокер ждал. Природа безмолвствовала.
– Должно быть, теряю нюх, – пробормотал он, вышел из тени укрытия и повернул к дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Шестьдесят восемь тысяч долларов. Охо-хо, – шериф покачал головой. – И это были только маленькие вещицы?
– Верно, – сказала Фейт, и ее голос надломился. – Как сказал Уокер, поездка оказалась выгодной.
– Когда вы положили драгоценности в сейф? – спросил шериф.
– В десять. Прямо перед тем, как лечь спать.
Нахмурившись, шериф отпил еще глоток кофе.
– Дэвис Монтегю занимался этим?
– Нет. Я сама.
– Кто-нибудь видел вас?
Глаза Фейт сузились и сверкнули.
– Нет.
– Но вы знаете код.
– Нет. Джефф волновался насчет драгоценностей. Он открыл мне сейф, а потом вышел из комнаты. Я положила драгоценности в него и пошла спать.
Шериф посмотрел на Уокера:
– А где ты был?
– Принимал ванну, чтобы ослабить боль в ноге.
– И ничего не слышали? – упорствовал шериф, глядя на Фейт и на Уокера.
При мысли о прошлой ночи гнев Фейт рассеялся. Вспоминая Уокера и удовольствие от любви с ним, она не знала, краснеть ей или облизывать губы.
Да, тогда были какие-то звуки, но совсем не те, которые интересовали шерифа.
– Только на рассвете, – сказал Уокер, но он вспомнил то же самое, что и Фейт. – Потом она услышала крик и разбудила меня. А что было после, вы знаете.
– Значит, никто не слышал никакого шума, никаких шагов или движения в доме. Вы встали, а сейф открыт.
Уокер кивнул.
Шериф смотрел на Гарольда, который, после того как сделал пометки в блокноте, допил остатки кофе и ждал сигнала.
– Хорошо, мы взглянем на сейф и на дверь, но я, черт побери, должен сказать, что такие дела довольно трудно раскрываются, – предупредил шериф.
– Эскизы моих украшений очень необычны, – сказала Фейт. – Когда их будут продавать, мы вычислим.
– Может, да, а может, нет. – Шериф допил кофе. Поставив кружку на стойку, он сказал:
– Если вору хватило сноровки открыть сейф с таким вот механизмом, он не из тех парней, кто хочет быстрых денег. Он достаточно умен и сплавит товар где-то в другом месте.
– Тогда чем скорее вы распространите описание, тем больше шансов раскрыть преступление, – сказала Фейт. – Я принесу вам фотографии.
– Спасибо, мэм, – сухо сказал шериф, – Но не очень-то надейтесь увидеть что-нибудь из этих вещей снова. Тут не так, как в телевизоре. Тут вытаскивают камни и вставляют их в другую оправу.
– То, о чем вы мне рассказываете, – криминальная нажива, – сказала сухо Фейт.
– Бывает такое, мэм, бывает. Рано или поздно, один из этих умников напивается и начинает хвастаться не тому, кому надо. И мы его – к ногтю.
У Фейт было такое чувство, что это произойдет скорее позже, чем раньше. Если вообще когда-то произойдет.
* * *
Уокер пробирался сквозь кусты, направляясь к лагерю агентов. Как только дом скрылся из поля зрения, он больше не прятался. Не прошел он и пятидесяти футов, как из тени развесистой сосны возникла Пил.
– Что, черт возьми, происходит в семье Монтегю? – требовательно и нетерпеливо спросила она.
– Попробуй поговорить с местным шерифом, – коротко ответил Уокер. Его уже напрягли расспросы представителей закона.
– Приятель, я не говорю с местными. Они терпеть не могут, когда федеральный агент вламывается в сферу их влияния, – сказала она и прихлопнула комара.
Уокер попытался не улыбаться.
– Я понимаю. Ты хочешь обменяться мнениями?
– Давай, выкладывай.
– Хорошо. Кто-то взломал сейф Монтегю вчера ночью. Теперь твоя очередь. Ты видела, чтобы кто-то рыскал поблизости?
– Кроме тебя?
Уокер улыбнулся в ответ.
– Мы ничего не видели и не слышали примерно полчаса после твоего ухода. Потом в доме раздался крик. Через пятнадцать минут прикатил фургон, из которого вышла женщина с сумкой. Она пробыла в доме минут десять.
– Ветеринар, – сказал Уокер. – Кто-то усыпил собаку.
– В то время пока женщина была там, Антигуа Монтегю села в один из яликов. Через двадцать минут после этого приехал шериф на своем автомобиле, а после того, как он уехал, Антигуа Монтегю вернулась с крабами, которых хватило бы, чтобы накормить армию. Через сорок минут Дэвис Монтегю сел в машину и уехал.
– Поехал ли Фарнсуорт за ним?
– Пит наблюдает за домом.
– Сколько агентов здесь работает?
– Столько, сколько надо.
– Что украдено?
– Драгоценности. Ювелирные украшения.
Лицо Пил едва заметно изменилось. Она сейчас была похожа на собаку, которая напала на след.
– Какие драгоценности?
– А что вы ищете? – спросил Уокер.
– Я могу узнать это у местных.
Уокер вспомнил слова Пил: «Я не говорю с местными». Второй прокол. Или есть кто-то, кто говорит с местными, а потом с ней. Уокер спрашивал себя, кто же это.
– Вор или воры взяли три украшения, которые Фейт не продала на выставке.
– Какие в них камни?
– Это не ожерелье, если ты о нем волнуешься.
Пил почти сумела скрыть облегчение. Почти. Третий прокол, подумал Уокер.
– Это что-то означает? – спросила она небрежно.
– Я могу дать тебе фотографии украденного, если ты хочешь, – предложил Уокер.
– Я дам тебе знать.
– Сделай милость.
Уокер повернулся и исчез в кустах так же спокойно, как и появился. Он прошел пятьдесят ярдов через заросли, потом отошел в тень и стал прислушиваться.
Сначала он слышал только слабый шелест ветра в сухой траве и ничего, кроме земли, не видел. Темная зелень одинокого дуба и сосен вырисовывалась на горизонте, словно далекие штормовые облака, над золотом травы. Небо влажно мерцало серебряно-синим цветом, который напомнил ему о глазах Фейт в тот момент, когда их тела напряженно соединились в одно целое.
Чувство, которое грызло Уокера, доставляло больше неприятностей, чем укусы насекомых. Он медленно повернул голову. Темно-зеленая ряска плыла по черной воде. Три черепахи замерли неподвижно на наполовину затонувшем бревне, обратив головы к утреннему солнцу.
Болотные черепахи – весьма робкие существа. Ничто не могло потревожить их – ни человек, ни аллигатор. Будто подтверждая это впечатление, мимо них пролетела цапля. Она устремилась в траву, ожидая найти что-то съедобное.
Насекомые напали на Уокера, но он старался не обращать на них внимания. Уокер ждал с терпением опытного охотника на болоте. Но не было никакого постороннего звука, никакого внезапного взмаха крыльев птицы, которую вспугнул человек.
Все же он был уверен, что за ним следят с того самого момента, как он ушел из лагеря агентов ФБР. Он также был уверен, что ни Пил, ни Фарнсуорт не способны бесшумно пройти по болоту. Возможно, агенты и завербовали местного опытного человека, но Уокер сомневался в этом.
Прошло десять минут. Двадцать. Тридцать. Уокер ждал. Природа безмолвствовала.
– Должно быть, теряю нюх, – пробормотал он, вышел из тени укрытия и повернул к дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84