он не раз заставлял своих моряков творить чудеса! — итак, тысяча других превратится в саперов, займется укреплением этих трех перевалов и поможет артиллерии. С ними, даже если они будут вооружены всего лишь абордажными крюками, я сдержу натиск французов, как бы он ни был силен, а когда ваши солдаты увидят, как умирают моряки, они, государь, присоединятся к ним, особенно если ваше величество будет с ними, подобно знамени.
— А кто в это время станет охранять Неаполь?
— Наследный принц, ваше величество, и восемь тысяч солдат под командованием генерала Назелли, которых милорд Нельсон привез в Тоскану, где им уже нечего делать. Милорд Нельсон, если не ошибаюсь, оставил Часть своего флота в Ливорно; пусть он отправит быстроходный корабль с приказом вашего величества вернуть эти восемь тысяч свежих солдат, и они с Божьей помощью через неделю будут здесь. Итак, обратите внимание, государь, какое огромное воинство остается в вашем распоряжении: сорок пять — пятьдесят тысяч солдат, население тридцати городов и пятидесяти селений, готовое к восстанию, а позади всего этого — Неаполь с пятьюстами тысяч душ. Что станется с десятью тысячами французов, когда на них хлынет этот океан?
— Гм! — проронил Фердинанд, глядя на продолжавшего молчать Нельсона.
— Уехать, государь, вы всегда успеете, — продолжал Караччоло. — Поймите: у французов нет даже вооруженной лодки, а у вас в порту целых три флота: ваш собственный, португальский и флот его британского величества.
— Что скажете о предложении адмирала, милорд? — спросил король у Нельсона, лишая его возможности долее отмалчиваться.
— Я скажу, — ответил Нельсон, не вставая с места и продолжая левой рукой чертить пером на бумаге какие-то иероглифы, — скажу, что нет ничего хуже, как менять уже принятое решение.
— Разве король уже принял решение? — спросил Караччоло.
— Нет, видишь ли, решение еще не совсем принято. Я в нерешительности, я колеблюсь.
— Уезжать решила королева, — сказал Нельсон.
— Королева? — воскликнул Караччоло, не дав Фердинанду ответить. — Отлично. Пусть уезжает. В таких обстоятельствах женщинам позволительно удалиться от опасности, но мужчины обязаны встречать ее лицом к лицу.
— Видишь, Караччоло, милорд Нельсон склоняется к решению об отъезде.
— Простите, государь, — возразил Караччоло, — но мне кажется, милорд еще не высказал своего мнения.
— Скажите же, милорд. Прошу вас! — настаивал король.
— Мое мнение, государь, совпадает с мнением королевы, а именно — я буду счастлив, если ваше величество найдет на Сицилии верное убежище, каким уже не может служить вам Неаполь.
— Я умоляю милорда Нельсона взвесить свои слова, — сказал Караччоло, обращаясь к своему коллеге, — ибо он должен предвидеть, сколь авторитетно будет суждение такого заслуженного человека.
— Но я уже все сказал и от мнения своего не отрекусь, — твердо отвечал тот.
— Государь, — возразил Караччоло, — не забывайте, что милорд Нельсон — англичанин.
— Что это значит, сударь? — гордо спросил Нельсон.
— То, что, будь вы неаполитанцем, милорд, вы судили бы иначе.
— А почему я стал бы говорить иначе, если бы был неаполитанцем?
— Вы посчитались бы с честью своей родины вместо того, чтобы заботиться о выгоде Великобритании.
— А чем выгоден для Великобритании совет, который я подаю королю, сударь?
— Чем хуже будут обстоять наши дела, тем больше Англия потребует за помощь. Всем известно, милорд, что она хочет получить Мальту.
— Англия уже владеет Мальтой. Государь уступил остров Англии.
— О! Государь! — воскликнул Караччоло с упреком. — Мне это говорили, но я отказывался верить.
— А на кой черт, по-твоему, сдалась мне эта Мальта? — бросил король. — Скала, пригодная только на то, чтобы печь яйца на солнце!
— Государь, — сказал Караччоло, уже не обращаясь к Нельсону, — умоляю вас от лица всех, в чьей груди бьется истинно неаполитанское сердце, не слушайте больше советов иностранцев, которые ставят ваш престол на самый край пропасти. Господин Актон, барон Карл Макк, сэр Уильям Гамильтон, да и сам милорд Нельсон — все они иностранцы. Могут ли они быть справедливы в оценке чести нашей страны?
— Это верно, сударь. Зато они справедливо оценивают малодушие неаполитанцев, — ответил Нельсон, — вот потому я и говорю королю после того, что произошло при Чивита Кастеллана: «Государь, вам больше нельзя доверяться людям, которые бросили вас, будь они трусы или изменники».
Караччоло страшно побледнел, его пальцы невольно потянулись к эфесу шпаги; но, вспомнив, что Нельсон не может извлечь свою, так как у него одна рука, и притом левая, он ограничился словами:
— У каждого народа, государь, бывают дни невзгод.
Французы, от которых мы бежим, трижды пережили свою Чивита Кастеллана: при Пуатье, при Креси, при Азенкуре. Одной победы было достаточно, чтобы зачеркнуть три поражения, — победы при Фонтенуа.
Караччоло произнес эти слова, смотря в упор на Нельсона, который до крови закусил губы; потом он опять обратился к королю.
— Государь, — продолжал он, — долг короля, любящего свой народ, предоставить ему возможность вновь подняться после поражения. Пусть король даст приказ, скажет одно слово, подаст знак — и ни один француз не выйдет из Абруцци, если неосмотрительно проникнет туда.
— Любезный мой Караччоло, — сказал Фердинанд, подходя к адмиралу, чей совет отвечал его тайному желанию, — твое мнение совпадает с мнением человека, советами которого я весьма дорожу: кардинал Руффо говорил мне примерно то же.
— Вашему величеству не хватало только поставить какого-нибудь кардинала во главе ваших войск, — заметил Нельсон, презрительно усмехнувшись.
— У моего предка Людовика, не помню, то ли Тринадцатого, то ли Четырнадцатого, не так уж плохо получилось, когда некий Ришелье ничуть не повредил монархии, взяв крепость Ла-Рошель и форсировав проход у Сузы.
— Вот-вот, государь! — воскликнул Караччоло, хватаясь за ниточку надежды, которую дал ему король. — Значит, вас вдохновляет добрый гений Неаполя; доверьтесь кардиналу Руффо, следуйте его советам, а я… что я могу еще сказать?.. Я буду выполнять его распоряжения.
— Государь, — заявил Нельсон, вставая и кланяясь королю, — надеюсь ваше величество не забудет, что если итальянские адмиралы готовы подчиняться приказаниям священника, то английский адмирал подчиняется только приказам своего правительства.
И Нельсон, бросив на Караччоло взгляд, суливший непримиримую ненависть, вышел через ту же дверь, в которую вошел: она вела в апартаменты королевы.
Король проводил Нельсона взглядом, а когда за ним затворилась дверь, сказал:
— Вот благодарность за двадцать тысяч дукатов ренты, за герцогство Бронте, за шпагу Филиппа Пятого и орден Святого Фердинанда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291
— А кто в это время станет охранять Неаполь?
— Наследный принц, ваше величество, и восемь тысяч солдат под командованием генерала Назелли, которых милорд Нельсон привез в Тоскану, где им уже нечего делать. Милорд Нельсон, если не ошибаюсь, оставил Часть своего флота в Ливорно; пусть он отправит быстроходный корабль с приказом вашего величества вернуть эти восемь тысяч свежих солдат, и они с Божьей помощью через неделю будут здесь. Итак, обратите внимание, государь, какое огромное воинство остается в вашем распоряжении: сорок пять — пятьдесят тысяч солдат, население тридцати городов и пятидесяти селений, готовое к восстанию, а позади всего этого — Неаполь с пятьюстами тысяч душ. Что станется с десятью тысячами французов, когда на них хлынет этот океан?
— Гм! — проронил Фердинанд, глядя на продолжавшего молчать Нельсона.
— Уехать, государь, вы всегда успеете, — продолжал Караччоло. — Поймите: у французов нет даже вооруженной лодки, а у вас в порту целых три флота: ваш собственный, португальский и флот его британского величества.
— Что скажете о предложении адмирала, милорд? — спросил король у Нельсона, лишая его возможности долее отмалчиваться.
— Я скажу, — ответил Нельсон, не вставая с места и продолжая левой рукой чертить пером на бумаге какие-то иероглифы, — скажу, что нет ничего хуже, как менять уже принятое решение.
— Разве король уже принял решение? — спросил Караччоло.
— Нет, видишь ли, решение еще не совсем принято. Я в нерешительности, я колеблюсь.
— Уезжать решила королева, — сказал Нельсон.
— Королева? — воскликнул Караччоло, не дав Фердинанду ответить. — Отлично. Пусть уезжает. В таких обстоятельствах женщинам позволительно удалиться от опасности, но мужчины обязаны встречать ее лицом к лицу.
— Видишь, Караччоло, милорд Нельсон склоняется к решению об отъезде.
— Простите, государь, — возразил Караччоло, — но мне кажется, милорд еще не высказал своего мнения.
— Скажите же, милорд. Прошу вас! — настаивал король.
— Мое мнение, государь, совпадает с мнением королевы, а именно — я буду счастлив, если ваше величество найдет на Сицилии верное убежище, каким уже не может служить вам Неаполь.
— Я умоляю милорда Нельсона взвесить свои слова, — сказал Караччоло, обращаясь к своему коллеге, — ибо он должен предвидеть, сколь авторитетно будет суждение такого заслуженного человека.
— Но я уже все сказал и от мнения своего не отрекусь, — твердо отвечал тот.
— Государь, — возразил Караччоло, — не забывайте, что милорд Нельсон — англичанин.
— Что это значит, сударь? — гордо спросил Нельсон.
— То, что, будь вы неаполитанцем, милорд, вы судили бы иначе.
— А почему я стал бы говорить иначе, если бы был неаполитанцем?
— Вы посчитались бы с честью своей родины вместо того, чтобы заботиться о выгоде Великобритании.
— А чем выгоден для Великобритании совет, который я подаю королю, сударь?
— Чем хуже будут обстоять наши дела, тем больше Англия потребует за помощь. Всем известно, милорд, что она хочет получить Мальту.
— Англия уже владеет Мальтой. Государь уступил остров Англии.
— О! Государь! — воскликнул Караччоло с упреком. — Мне это говорили, но я отказывался верить.
— А на кой черт, по-твоему, сдалась мне эта Мальта? — бросил король. — Скала, пригодная только на то, чтобы печь яйца на солнце!
— Государь, — сказал Караччоло, уже не обращаясь к Нельсону, — умоляю вас от лица всех, в чьей груди бьется истинно неаполитанское сердце, не слушайте больше советов иностранцев, которые ставят ваш престол на самый край пропасти. Господин Актон, барон Карл Макк, сэр Уильям Гамильтон, да и сам милорд Нельсон — все они иностранцы. Могут ли они быть справедливы в оценке чести нашей страны?
— Это верно, сударь. Зато они справедливо оценивают малодушие неаполитанцев, — ответил Нельсон, — вот потому я и говорю королю после того, что произошло при Чивита Кастеллана: «Государь, вам больше нельзя доверяться людям, которые бросили вас, будь они трусы или изменники».
Караччоло страшно побледнел, его пальцы невольно потянулись к эфесу шпаги; но, вспомнив, что Нельсон не может извлечь свою, так как у него одна рука, и притом левая, он ограничился словами:
— У каждого народа, государь, бывают дни невзгод.
Французы, от которых мы бежим, трижды пережили свою Чивита Кастеллана: при Пуатье, при Креси, при Азенкуре. Одной победы было достаточно, чтобы зачеркнуть три поражения, — победы при Фонтенуа.
Караччоло произнес эти слова, смотря в упор на Нельсона, который до крови закусил губы; потом он опять обратился к королю.
— Государь, — продолжал он, — долг короля, любящего свой народ, предоставить ему возможность вновь подняться после поражения. Пусть король даст приказ, скажет одно слово, подаст знак — и ни один француз не выйдет из Абруцци, если неосмотрительно проникнет туда.
— Любезный мой Караччоло, — сказал Фердинанд, подходя к адмиралу, чей совет отвечал его тайному желанию, — твое мнение совпадает с мнением человека, советами которого я весьма дорожу: кардинал Руффо говорил мне примерно то же.
— Вашему величеству не хватало только поставить какого-нибудь кардинала во главе ваших войск, — заметил Нельсон, презрительно усмехнувшись.
— У моего предка Людовика, не помню, то ли Тринадцатого, то ли Четырнадцатого, не так уж плохо получилось, когда некий Ришелье ничуть не повредил монархии, взяв крепость Ла-Рошель и форсировав проход у Сузы.
— Вот-вот, государь! — воскликнул Караччоло, хватаясь за ниточку надежды, которую дал ему король. — Значит, вас вдохновляет добрый гений Неаполя; доверьтесь кардиналу Руффо, следуйте его советам, а я… что я могу еще сказать?.. Я буду выполнять его распоряжения.
— Государь, — заявил Нельсон, вставая и кланяясь королю, — надеюсь ваше величество не забудет, что если итальянские адмиралы готовы подчиняться приказаниям священника, то английский адмирал подчиняется только приказам своего правительства.
И Нельсон, бросив на Караччоло взгляд, суливший непримиримую ненависть, вышел через ту же дверь, в которую вошел: она вела в апартаменты королевы.
Король проводил Нельсона взглядом, а когда за ним затворилась дверь, сказал:
— Вот благодарность за двадцать тысяч дукатов ренты, за герцогство Бронте, за шпагу Филиппа Пятого и орден Святого Фердинанда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291