Рэчел опустила глаза. Ей никогда и в голову не приходило, что капитан испытывает к ней нечто большее, чем простая дружба.
— Но я не люблю вас, — честно призналась она.
— Тем не менее я нравлюсь вам, правда?
— Разумеется, — подтвердила Рэчел.
— Это уже кое-что — для начала. А я могу и подождать. Любовь придет позднее, я уверен.
Он говорил так, словно действительно верил в это. А что, если он прав? Он нравился ей. Хотя тут не было ничего общего с всепоглощающим чувством, которое внушал ей Мэтью. Прикосновение его рук не вызывало трепета, его приближение не заставляло сердце отчаянно колотиться.
Но он предложил ей то, о чем она мечтала всю жизнь, — завести свой собственный дом и семью. Она, правда, мечтала завести это с Мэтью. Именно в его объятиях желала она погрузиться в глубины чувственности, в его доме мечтала растить детей, на его жизнь хотела бы влиять, к его миру принадлежать.
— Подумайте об этом, — предложил меж тем Баррет. — Неужели я настолько ужасен, что вы предпочтете до конца дней остаться старой девой? — поддразнил он, стараясь вернуть разговору шутливо-беззаботный характер.
— Когда вы хотели бы получить ответ?
— Вскорости, — ответил он. — Я не собираюсь давить на вас, но раз ваши родные подумывают о переезде в Калифорнию, а я вот-вот должен получить увольнение, то, я полагаю, мы могли бы пожениться и я забрал бы вас в Вермонт. Вы полюбите его, Рэчел, там так красиво. Хотя совсем иначе, чем здесь.
В этом Рэчел не сомневалась. Все пойдет иначе. Ей придется носить его обручальное кольцо. Спать в его постели. Нянчить его детей.
При мысли о детях острая боль кольнула ее где-то внутри. Это детей Мэтью она должна была растить. В постели Мэтью зачать их. Дочь или сына, но обязательно похожих на Мэтью. Вот чего она действительно хотела.
— Я обдумаю ваше предложение, — пообещала она Баррету.
Он был счастлив уже тем, что она не отказала ему сразу. Она оставила ему надежду. Он облизнул пересохшие губы.
— Я знаю, что не я любовь всей вашей жизни, Рэчел, но я был бы хорошим мужем вам и хорошим отцом нашим детям. Даю вам слово.
— Я верю вам, — ответила она, — а теперь расскажите мне поподробней о вашей ферме.
Пока он рассказывал, она еще и еще раз взвешивала в уме его предложение. Он хороший человек, добрый и мягкий. И пусть она не пылала к нему страстью, зато их связывает глубокая общность. Он человек с юмором, она всегда с удовольствием слушает его. Он внимателен и обходителен. И он будет терпелив. Он не ожидает от нее пылких признаний в любви. Его любовь не потребует от нее полной самоотдачи, как это было с Мэтью. Баррет готов довольствоваться тем, что она сможет ему дать.
— … Вот я его и праздную, — произнес капитан Фрезер.
— Ой, простите, Баррет. Я отвлеклась, витала где-то в облаках, — спохватилась Рэчел. — Так что вы сказали?
— Что сегодня мое тридцатилетие.
— Как замечательно! — воскликнула Рэчел и нахмурилась: — Почему же вы мне не сказали? Я бы вам что-нибудь подарила.
Он пожал плечами:
— Неважно. Я хотел просто поужинать с вами. Это для меня лучший подарок.
Вернулся официант, чтобы убрать со стола пустые тарелки и заодно выяснить, желают ли мадемуазель и мсье чего-нибудь еще или они уже закончили.
— Я бы хотела вернуться домой, Баррет, — объявила Рэчел.
— Как пожелаете, моя дорогая.
Баррет подозвал наемный экипаж и дал вознице адрес Рэчел. Путь до ее дома они проделали молча.
Когда экипаж остановился и Баррет соскочил на землю, чтобы помочь слезть Рэчел, она прошептала:
— Отошлите его и войдемте в дом.
Он расплатился с кучером и прошел вслед за ней в вестибюль, где их приветствовал Вагер. Лампы были притушены.
— Наверное, мама с папой уже легли, — тихо сказала Рэчел, поглаживая собаку по голове.
— Тогда я пойду, — поспешно заявил Баррет.
Рэчел положила руку ему на плечо.
— Пойдемте со мной, — позвала она.
Она провела его в отцовский кабинет. Вагер остался в коридоре. Рэчел зажгла лампу на письменном столе, и комната озарилась мягким, неярким светом. На том же столе находился графин и несколько рюмок.
— Ирландского виски? — предложила Рэчел, протягивая руку к графину.
— Благодарю, — сказал Баррет, принимая из ее рук рюмку.
— Я думаю, мне тоже следует выпить глоток, — решила Рэчел.
Брови капитана удивленно поползли вверх. Ему еще не доводилось видеть, чтобы леди пила крепкие напитки. Она чокнулась с ним и выпила то крошечное количество виски, которое находилось у нее в рюмке.
— Конечно же, такой повод требует большего, чем этот виски, но я знаю, что шампанского папа в доме не держит.
— О каком поводе вы говорите? — недоуменно спросил он.
Рэчел облизнула губы и поставила свою рюмку на стол.
— Я принимаю ваше предложение, капитан Фрезер.
— Простите? — ошеломлено переспросил он.
Рэчел улыбнулась:
— Я выйду за вас замуж, Баррет.
— О Боже! — воскликнул он.
Она забрала у него из рук рюмку и придвинулась поближе.
— Можно? — спросил он.
— Да.
И он поцеловал ее. Простая, сдержанная ласка. Легкое прикосновение губ. Никакого пламени не вспыхнуло в ее крови. Никакого трепета или отчаянного биения сердца, сотрясавшего все тело. Лишь спокойное, усыпляющее ощущение удовольствия.
Она молила небеса, чтобы ее решение оказалось удачным для них обоих.
— Еще не поздно изменить решение, моя радость, — спокойно произнесла Кэтлин Галлагер, помогая дочери надевать свадебный наряд.
До самого последнего момента Рэчел соблюдала траур по Мэтью и, вместо белых, носила туалеты из темно-серого атласа, отделанные черными кружевами. Вчера вечером она наконец отказалась от траура из уважения к Баррету.
Менее чем через час она перед алтарем даст торжественные клятвы другому человеку, не Мэтью. Ее охватило ощущение, что она совершает предательство. Ее мать права. Еще не поздно. Она еще может остановиться, не делать последнего непоправимого шага, после которого она окажется навсегда связанной с Барретом.
Она еще может сказать ему, что ошиблась. Что не в состоянии пойти на это. Что ее решение было опрометчивым.
Она еще может сказать все это — но не скажет.
Она привязалась к Баррету. И будет блюсти свой обет, будет ему хорошей женой. Ведь не его вина, что он не Мэтью.
Вчера она простилась с Мэтью. О нет, конечно, она не насовсем распрощалась с ним — это станет возможно лишь тогда, когда она сама ляжет в могилу. Он до сих пор встает перед ней, если она закроет глаза. Его образ, память о нем. Но после свадебной церемонии она замкнет этот образ в своем сердце, как скупец свое сокровище, — для себя одной. Ее муж заслуживает кое-чего, и, уж если она не может дать ему той любви, какой ему хотелось бы, она отдаст ему хотя бы внимание и привязанность.
— Я не изменю моего решения, — ответила матери Рэчел, — я приняла его сознательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71