В темноте слышалось частое прерывистое дыхание.
— Что случилось? — Алан увидел очертания выдвинутых ящиков комода и направил коляску туда. Он взял керосиновую лампу с комода, поискал спички и зажег камин. Повернувшись к Опал, он спросил:
— Это малыш?
Опал кивнула. В свете лампы Алан видел ее усталое вспотевшее лицо; в глазах была мука и страх.
— Думаю, да, — ответила она нетвердым голосом. — У меня начались схватки. Они наступают каждые несколько минут. Последняя только что закончилась, но… это долго не продлится.
Алан нервно покусывал губы. Он абсолютно растерялся. Хотелось взять на себя боль Опал, но это было невозможно. Он не имел понятия, что должен делать. Подъехав к выходу, он громко позвал:
— Миллисент! Миллисент!
Через несколько секунд он услышал сбегающие шаги сестры.
— Что? Алан?
Миллисент перепрыгнула последние ступеньки и вбежала в коридор. На ней была только ночная сорочка, волосы заплетены в толстую косу, спадающую на спину, а на ноги она ничего не успела надеть. Лицо ее было испуганным. Она резко остановилась, увидев Алана, выезжающего на своей коляске. Он выглядел смущенным. Милли все поняла.
— О, мой Бог!
Она бросилась в комнату Опал. Как только она вбежала, Опал испустила сдавленный стон. Алан въехал следом, внутри у него все похолодело. Опал скорчилась, подминая под себя простыню и одеяло; бледное лицо исказилось гримасой боли. От бессилия и жалости Алан вцепился в ручки своей коляски и посмотрел на Миллисент.
— Милли! Делай же что-нибудь!
— Я побежала за доктором, — решительно сказала Миллисент.
— Нет, — слабо запротестовала Опал. — Пожалуйста, не будите его зря. Сейчас ночь. Я уверена, что он не захочет подниматься. Это, я думаю, будет еще не сейчас. Иногда все может длиться часами…
— Часами! — Алан побелел. Опал должна терпеть эту боль много часов?
— Не глупи, — твердо ответила Милли. — Ты не знаешь, когда это случится. Я — тем более. Нам нужен врач. А если он отказывается встать с постели ночью ради больного, то это не доктор. — Милли кивком головы прекратила разговоры на эту тему, беря ответственность на себя. Она повернулась и выбежала из комнаты, крикнув на ходу:
— Я позову доктора Мортона. Алан, пожалуйста, побудь с Опал!
Алан кивнул. Он и так никуда не собирался. Он подъехал к кровати Опал; над их головами прозвучали шаги Миллисент.
— Все будет в порядке, — стараясь говорить убедительно, успокаивал он Опал. — Ты и не заметишь, как она вернется с доктором. А мистер Мортон — очень хороший врач. Несколько лет назад, после этого несчастного случая, он буквально вытащил меня. Все считали, что я не выживу, но ему удалось спасти меня.
Опал кивнула и постаралась улыбнуться, но не смогла. Ее лицо было абсолютно белым, а глаза казались огромными от ужаса и боли.
— Алан?
— Да?
— Я боюсь…
Его собственный страх притупился; вернее, Алан сам постарался забыть о нем. Опал не должна видеть, что он тоже смертельно боится за нее. Ей тогда будет еще хуже.
— Опал, нет! — Он взял ее руки. — Не бойся. Не надо волноваться. Доктор Мортон — самый лучший.
— Я совсем одна…
— Нет, неправда! Я буду с тобой. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. — Алан искренне этого хотел, но в то же время понимал: он не может ничего сделать, чтобы прекратить ее мучения или гарантировать, что все закончится благополучно.
— А если я умру? — прошептала она. Темные круги под глазами еще больше увеличивали их, а руки казались такими маленькими и хрупкими. У Алана защемило сердце.
— Не надо! Не говори так. Ты не умрешь. Я же говорю, сейчас придет доктор и все сделает, как надо.
— Доктор не сможет ничего поделать, если ребенок будет неправильно идти. Иногда, когда это наступает, никто не может ничем помочь. Просто приходит твой конец, и все…
— Перестань говорить об этом. Твой конец не пришел, — настойчиво убеждал ее Алан. — Послушай, Опал, ты однажды сказала, что я — самый умный мужчина из тех кого ты знала…
Опал слабо кивнула:
— Да.
— Тогда поверь мне! Я знаю, о чем говорю. Ты не умрешь! — Он крепко сжал ее ладони и посмотрел в глаза, желая, чтобы его спокойствие и уверенность передались ей. Он должен заставить ее поверить в его слова. Он не знал, насколько Опал может довериться ему, но одно ему было известно совершенно точно: сомнения и страхи только навредят, если она будет все время думать о том, что умрет, то не сможет приложить достаточно усилий, чтобы все прошло хорошо.
Опал еле заметно улыбнулась.
— Правда? Ты уверен?
— Абсолютно. — Он надеялся, что она не спросит, почему.
Она не спросила. Вместо этого она вся напряглась, и Алан увидел, как на лице ее отразилось страдание. Вдруг захотелось все бросить и быстро, как только возможно, убежать, уехать подальше от боли, которая завладела ее телом. Он не знал, как найти в себе силы и вынести это. Но он не покинул ее. Он был нужен Опал, и единственное, что ему было доступно — это оставаться рядом и спокойно подбадривать ее, пока не прекратятся эти мучения.
Пальцы Опал впились в его руку, а дыхание стало судорожным и прерывистым. На лбу выступил пот. Стараясь сдержать стон, она все глубже и глубже впивалась ногтями в руку Алана. Но все-таки она не смогла сдержаться и застонала. Потом, когда боль отпустила, она прошептала:
— Извини…
— Извинить? За что?
— Должно быть, я кричу, как зверь. Уверена, ты никогда такого не видел…
— Никогда, — признался он. — Но я знаю одно: немногие могут сдержать крик, когда им больно. А уж мужчины — особенно. Так говорит моя сестра, во всяком случае…
— Уверена, что ты никогда…
— Я? Ха! Я кричал громче, чем банда разбойников. И потом, в течение нескольких лет это повторялось не один раз. Спроси Милли, она расскажет. — Он помолчал. — Не волнуйся и не стесняйся. Не надо! Кричи! Не сдерживай себя! Никто ничего не скажет…
Когда наступила следующая схватка. Опал снова впилась в руку Алана, но на этот раз не старалась сдержать стон.
Когда это закончилось, она немного расслабилась, открыла глаза и посмотрела на Алана.
— Что будет с моим ребенком, если я умру?
— Я же велел тебе не говорить так.
— Знаю, но вдруг это действительно случится? Что тогда? Я боюсь. Меня не пугает смерть, правда, не пугает. Но кто тогда позаботится о моем малыше? Что с ним будет? — Слезы текли по ее щекам. — О, Боже, Алан! Что с ним станет?
— Не беспокойся об этом. Я обещаю, с ним не случится ничего плохого. Я позабочусь о нем. И Миллисент тоже. Он ни в чем не будет нуждаться. Тебе не надо думать об этом.
— Честно? — На лице ее засветилась надежда. — Вы правда будете заботиться о нем?
— Конечно.
— И вы не отправите его в приют, как меня когда-то…
— Нет! — строго ответил он. — Никогда. Я буду растить его, как собственного ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Что случилось? — Алан увидел очертания выдвинутых ящиков комода и направил коляску туда. Он взял керосиновую лампу с комода, поискал спички и зажег камин. Повернувшись к Опал, он спросил:
— Это малыш?
Опал кивнула. В свете лампы Алан видел ее усталое вспотевшее лицо; в глазах была мука и страх.
— Думаю, да, — ответила она нетвердым голосом. — У меня начались схватки. Они наступают каждые несколько минут. Последняя только что закончилась, но… это долго не продлится.
Алан нервно покусывал губы. Он абсолютно растерялся. Хотелось взять на себя боль Опал, но это было невозможно. Он не имел понятия, что должен делать. Подъехав к выходу, он громко позвал:
— Миллисент! Миллисент!
Через несколько секунд он услышал сбегающие шаги сестры.
— Что? Алан?
Миллисент перепрыгнула последние ступеньки и вбежала в коридор. На ней была только ночная сорочка, волосы заплетены в толстую косу, спадающую на спину, а на ноги она ничего не успела надеть. Лицо ее было испуганным. Она резко остановилась, увидев Алана, выезжающего на своей коляске. Он выглядел смущенным. Милли все поняла.
— О, мой Бог!
Она бросилась в комнату Опал. Как только она вбежала, Опал испустила сдавленный стон. Алан въехал следом, внутри у него все похолодело. Опал скорчилась, подминая под себя простыню и одеяло; бледное лицо исказилось гримасой боли. От бессилия и жалости Алан вцепился в ручки своей коляски и посмотрел на Миллисент.
— Милли! Делай же что-нибудь!
— Я побежала за доктором, — решительно сказала Миллисент.
— Нет, — слабо запротестовала Опал. — Пожалуйста, не будите его зря. Сейчас ночь. Я уверена, что он не захочет подниматься. Это, я думаю, будет еще не сейчас. Иногда все может длиться часами…
— Часами! — Алан побелел. Опал должна терпеть эту боль много часов?
— Не глупи, — твердо ответила Милли. — Ты не знаешь, когда это случится. Я — тем более. Нам нужен врач. А если он отказывается встать с постели ночью ради больного, то это не доктор. — Милли кивком головы прекратила разговоры на эту тему, беря ответственность на себя. Она повернулась и выбежала из комнаты, крикнув на ходу:
— Я позову доктора Мортона. Алан, пожалуйста, побудь с Опал!
Алан кивнул. Он и так никуда не собирался. Он подъехал к кровати Опал; над их головами прозвучали шаги Миллисент.
— Все будет в порядке, — стараясь говорить убедительно, успокаивал он Опал. — Ты и не заметишь, как она вернется с доктором. А мистер Мортон — очень хороший врач. Несколько лет назад, после этого несчастного случая, он буквально вытащил меня. Все считали, что я не выживу, но ему удалось спасти меня.
Опал кивнула и постаралась улыбнуться, но не смогла. Ее лицо было абсолютно белым, а глаза казались огромными от ужаса и боли.
— Алан?
— Да?
— Я боюсь…
Его собственный страх притупился; вернее, Алан сам постарался забыть о нем. Опал не должна видеть, что он тоже смертельно боится за нее. Ей тогда будет еще хуже.
— Опал, нет! — Он взял ее руки. — Не бойся. Не надо волноваться. Доктор Мортон — самый лучший.
— Я совсем одна…
— Нет, неправда! Я буду с тобой. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. — Алан искренне этого хотел, но в то же время понимал: он не может ничего сделать, чтобы прекратить ее мучения или гарантировать, что все закончится благополучно.
— А если я умру? — прошептала она. Темные круги под глазами еще больше увеличивали их, а руки казались такими маленькими и хрупкими. У Алана защемило сердце.
— Не надо! Не говори так. Ты не умрешь. Я же говорю, сейчас придет доктор и все сделает, как надо.
— Доктор не сможет ничего поделать, если ребенок будет неправильно идти. Иногда, когда это наступает, никто не может ничем помочь. Просто приходит твой конец, и все…
— Перестань говорить об этом. Твой конец не пришел, — настойчиво убеждал ее Алан. — Послушай, Опал, ты однажды сказала, что я — самый умный мужчина из тех кого ты знала…
Опал слабо кивнула:
— Да.
— Тогда поверь мне! Я знаю, о чем говорю. Ты не умрешь! — Он крепко сжал ее ладони и посмотрел в глаза, желая, чтобы его спокойствие и уверенность передались ей. Он должен заставить ее поверить в его слова. Он не знал, насколько Опал может довериться ему, но одно ему было известно совершенно точно: сомнения и страхи только навредят, если она будет все время думать о том, что умрет, то не сможет приложить достаточно усилий, чтобы все прошло хорошо.
Опал еле заметно улыбнулась.
— Правда? Ты уверен?
— Абсолютно. — Он надеялся, что она не спросит, почему.
Она не спросила. Вместо этого она вся напряглась, и Алан увидел, как на лице ее отразилось страдание. Вдруг захотелось все бросить и быстро, как только возможно, убежать, уехать подальше от боли, которая завладела ее телом. Он не знал, как найти в себе силы и вынести это. Но он не покинул ее. Он был нужен Опал, и единственное, что ему было доступно — это оставаться рядом и спокойно подбадривать ее, пока не прекратятся эти мучения.
Пальцы Опал впились в его руку, а дыхание стало судорожным и прерывистым. На лбу выступил пот. Стараясь сдержать стон, она все глубже и глубже впивалась ногтями в руку Алана. Но все-таки она не смогла сдержаться и застонала. Потом, когда боль отпустила, она прошептала:
— Извини…
— Извинить? За что?
— Должно быть, я кричу, как зверь. Уверена, ты никогда такого не видел…
— Никогда, — признался он. — Но я знаю одно: немногие могут сдержать крик, когда им больно. А уж мужчины — особенно. Так говорит моя сестра, во всяком случае…
— Уверена, что ты никогда…
— Я? Ха! Я кричал громче, чем банда разбойников. И потом, в течение нескольких лет это повторялось не один раз. Спроси Милли, она расскажет. — Он помолчал. — Не волнуйся и не стесняйся. Не надо! Кричи! Не сдерживай себя! Никто ничего не скажет…
Когда наступила следующая схватка. Опал снова впилась в руку Алана, но на этот раз не старалась сдержать стон.
Когда это закончилось, она немного расслабилась, открыла глаза и посмотрела на Алана.
— Что будет с моим ребенком, если я умру?
— Я же велел тебе не говорить так.
— Знаю, но вдруг это действительно случится? Что тогда? Я боюсь. Меня не пугает смерть, правда, не пугает. Но кто тогда позаботится о моем малыше? Что с ним будет? — Слезы текли по ее щекам. — О, Боже, Алан! Что с ним станет?
— Не беспокойся об этом. Я обещаю, с ним не случится ничего плохого. Я позабочусь о нем. И Миллисент тоже. Он ни в чем не будет нуждаться. Тебе не надо думать об этом.
— Честно? — На лице ее засветилась надежда. — Вы правда будете заботиться о нем?
— Конечно.
— И вы не отправите его в приют, как меня когда-то…
— Нет! — строго ответил он. — Никогда. Я буду растить его, как собственного ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99