— Но сначала я прикажу начистить свои сапоги.
Граф наблюдал за дочерью, не отрывавшей глаз от замкнутого лица Камала. В ее взгляде было столько голодного желания и любви, что он поморщился. К сожалению, она пошла в отца и может любить лишь однажды. Но что, если Арабелла сумеет убедить Камала в том, что он не повинен в позоре матери.
— Ты молчишь, Камал? — тихо сказала Арабелла. Камал, не отвечая, кивком велел рабу подать блюдо.
— Мне есть о чем подумать, — сухо объяснил он наконец.
— Я… мне жаль… что так вышло, Камал. Возможно, мы когда-нибудь навестим вместе твою мать, если захочешь.
— Нет. Не захочу.
Арабелла озабоченно свела брови. Он ни разу не взглянул на нее с тех пор, как она села рядом. Может быть, она смутила его своей одеждой, театральным появлением и демонстративной покорностью? Камал был разгневанным, чужим, и она не понимала причин. Баранина с пряностями казалась безвкусной, вино — кислым. Девушка решила пока оставить его в покое и обратилась к отцу:
— Как случилось, что мама вывихнула ногу, сэр?
— Где же еще, кроме как на своей шлюпке! Поскользнулась на палубе. Но, несмотря на это, мне едва ли не пришлось связать ее — она просто рвалась ехать со мной.
Адам, рассмеявшись, легонько сжал руку Рейны.
— Итак, вот что меня ожидает, любимая? Придется взять пример с отца и время от времени связывать тебя, чтобы уберечь от опасностей! Боюсь, что под оперением моей голубки скрывается настоящий ястреб!
— Мой господин, ты хочешь, чтобы я оставила вас и не набиралась дурных примеров? — осведомилась Лелла у Хамила.
— Зачем? Я просто сделаю так, чтобы ты всегда носила дитя под сердцем, а твои мысли были заняты мной.
Камала передернуло. Скорее бы кончился ужин! Он сейчас словно раненое животное, мечтающее лишь о том, чтобы уползти в свою нору и попытаться выжить в одиночестве. Он побледнел еще больше, когда Хамил поднял чашу с вином и весело объявил:
— Хотя мой благородный брат вернул мне трон, клянусь, он не остался в проигрыше! Камал обрел женщину, которая принесет ему огромное счастье, если, конечно, он будет обращаться с ней, как подобает вести себя мужу со своевольной женой. Сумей поставить ее на колени, братец, но предупреждаю, держи своих любовниц в тайне от нее, иначе найдешь преждевременную кончину.
Камал наконец не выдержал и, поднявшись, объяснил брату:
— Завтра леди Арабелла отплывает домой вместе с отцом. Она вернется к жизни, которую вела с самого рождения.
Он услышал, как охнула Арабелла, но, не обернувшись, вышел из зала.
— Дорогая, — предостерегла Лелла, схватив Арабеллу за руку. — Дай ему время.
— Нет!
— Арабелла, — резко окликнул отец, — оставь его в покое.
Девушка подняла на отца полные слез глаза.
— Ты все знал, верно? Знал, что я больше не нужна ему!
Она неуклюже поднялась, выбежала из зала, не обращая внимания на гул голосов, и остановилась только в саду. Прохладный вечерний воздух окутал разгоряченное тело.
Теперь он проявляет неуместное благородство, черт бы его побрал! Арабелла перегнулась через стену и увидела Камала, спускавшегося по извилистой тропинке к форту. Бабуши из тонкой кожи мешали бежать, но Арабелла бросилась следом, не замечая, как острые камни впиваются в ноги. Солдаты и не подумали остановить ее.
— Камал!
Камал пошатнулся, словно от удара.
— Возвращайся во дворец, Арабелла. Я не желаю больше видеть тебя.
Очистительный гнев омыл ее.
— В таком случае, хотя бы поговори со мной, жалкий трус! Не смей убегать, как заяц!
— Хорошо, — со вздохом согласился он и подождал, пока она подойдет ближе. Арабелла стояла перед ним, испытующе глядя на него огромными сверкающими глазами. Камал сгорал от желания зарыться в ее мягкие душистые локоны, но стоял молча и неподвижно.
— Я… не понимаю, — пролепетала Арабелла. — Чем я прогневала тебя?
Она умоляюще протянула к нему руки, но Камал отступил.
— Ты ничего не сделала.
— Но почему же ты стал таким чужим? Я думала, ты будешь рад: Хамил вернулся, и ты свободен. Мы сможем уехать вместе.
— Нет, — покачал головой Камал, — я не свободен.
— Ты говоришь загадками, Камал. Пожалуйста, признайся, что тебя тревожит!
Камал глубоко вздохнул, понимая, что Арабелла не сдастся и будет продолжать спорить с ним, даже если узнает правду. Ей не понять его стыда, вечного позора.
— Я наслаждался временем, проведенным с вами, миледи, — глухо произнес он, — но теперь все кончено.
Арабелла смотрела на него, пытаясь привести в порядок смятенные мысли.
— Ложь! — наконец выдохнула она. — Этого не может быть! Ты намеренно делаешь вид, что я для тебя была всего лишь развлечением в минуты скуки!
— Чем же еще?
Камал пожал плечами и, отвернувшись, стал глядеть на Средиземное море, переливающееся под белой луной.
— Нет, — прошептала она.
— Правда, ты была девственна, а любой мужчина счастлив лишить девушку невинности, но женщины моего гарема куда искуснее в любви. Ты очень наивна.
— Откуда такая жестокость? — Арабелла сверхъестественным усилием воли старалась не заплакать, хотя вздрагивала всем телом. — Я люблю тебя.
— Это пройдет.
— Но ты сказал, что любишь меня?
— Мужчина наговорит все что угодно, когда хочет овладеть женщиной. Но вспомни, чего добился я лестью и уговорами! Податливое, горячее, нежное тело в постели, что еще нужно мужчине? Я поклялся, что приручу тебя, и сумел добиться своего, слишком хорошо сумел! Теперь ты ничем не отличаешься от моих наложниц — такая же покорная, смиренная и безоговорочно послушная.
Арабелла в ярости затаила дыхание, терзаясь невыразимыми муками. Не помня себя, она замахнулась и звонко ударила его по лицу. Но Камал не пошевелился.
Арабелла отпрянула и побежала назад, не замечая, что из горла вырываются тихие, почти звериные стоны. Камал долго смотрел, как она навсегда исчезает из его жизни. Наконец он медленно, словно во сне, повернулся и, едва переставляя ноги, побрел к форту.
Глава 29
Вилла Парезе, Генуя 1803 год
Арабелла подобрала юбки и ступила из шлюпки на причал. День был теплым, и мокрое от пота старое муслиновое платье, выцветшее и посеревшее от бесчисленных стирок, липло к спине. Влажные локоны беспорядочно разметались по лицу, и девушка нетерпеливо заправила их за уши. Мама, конечно, посмеется над дочерью, которой не удалось поймать ни одной форели на обед, но Арабелла даже не опустила удочку в спокойные воды озера. Почему страдания не утихают? И чего ждать от будущего? Звенящей пустоты, не дающей ни покоя, ни забвения?
Два месяца. Два месяца с тех пор, как она вернулась в Геную, на виллу Парезе. Кажется, что прошли десятилетия. Но, по крайней мере ей больше не приходится улыбаться и играть роль счастливой сестры. Месяц назад Адам и Рейна поженились и отплыли в свадебное путешествие на «Кассандре».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Граф наблюдал за дочерью, не отрывавшей глаз от замкнутого лица Камала. В ее взгляде было столько голодного желания и любви, что он поморщился. К сожалению, она пошла в отца и может любить лишь однажды. Но что, если Арабелла сумеет убедить Камала в том, что он не повинен в позоре матери.
— Ты молчишь, Камал? — тихо сказала Арабелла. Камал, не отвечая, кивком велел рабу подать блюдо.
— Мне есть о чем подумать, — сухо объяснил он наконец.
— Я… мне жаль… что так вышло, Камал. Возможно, мы когда-нибудь навестим вместе твою мать, если захочешь.
— Нет. Не захочу.
Арабелла озабоченно свела брови. Он ни разу не взглянул на нее с тех пор, как она села рядом. Может быть, она смутила его своей одеждой, театральным появлением и демонстративной покорностью? Камал был разгневанным, чужим, и она не понимала причин. Баранина с пряностями казалась безвкусной, вино — кислым. Девушка решила пока оставить его в покое и обратилась к отцу:
— Как случилось, что мама вывихнула ногу, сэр?
— Где же еще, кроме как на своей шлюпке! Поскользнулась на палубе. Но, несмотря на это, мне едва ли не пришлось связать ее — она просто рвалась ехать со мной.
Адам, рассмеявшись, легонько сжал руку Рейны.
— Итак, вот что меня ожидает, любимая? Придется взять пример с отца и время от времени связывать тебя, чтобы уберечь от опасностей! Боюсь, что под оперением моей голубки скрывается настоящий ястреб!
— Мой господин, ты хочешь, чтобы я оставила вас и не набиралась дурных примеров? — осведомилась Лелла у Хамила.
— Зачем? Я просто сделаю так, чтобы ты всегда носила дитя под сердцем, а твои мысли были заняты мной.
Камала передернуло. Скорее бы кончился ужин! Он сейчас словно раненое животное, мечтающее лишь о том, чтобы уползти в свою нору и попытаться выжить в одиночестве. Он побледнел еще больше, когда Хамил поднял чашу с вином и весело объявил:
— Хотя мой благородный брат вернул мне трон, клянусь, он не остался в проигрыше! Камал обрел женщину, которая принесет ему огромное счастье, если, конечно, он будет обращаться с ней, как подобает вести себя мужу со своевольной женой. Сумей поставить ее на колени, братец, но предупреждаю, держи своих любовниц в тайне от нее, иначе найдешь преждевременную кончину.
Камал наконец не выдержал и, поднявшись, объяснил брату:
— Завтра леди Арабелла отплывает домой вместе с отцом. Она вернется к жизни, которую вела с самого рождения.
Он услышал, как охнула Арабелла, но, не обернувшись, вышел из зала.
— Дорогая, — предостерегла Лелла, схватив Арабеллу за руку. — Дай ему время.
— Нет!
— Арабелла, — резко окликнул отец, — оставь его в покое.
Девушка подняла на отца полные слез глаза.
— Ты все знал, верно? Знал, что я больше не нужна ему!
Она неуклюже поднялась, выбежала из зала, не обращая внимания на гул голосов, и остановилась только в саду. Прохладный вечерний воздух окутал разгоряченное тело.
Теперь он проявляет неуместное благородство, черт бы его побрал! Арабелла перегнулась через стену и увидела Камала, спускавшегося по извилистой тропинке к форту. Бабуши из тонкой кожи мешали бежать, но Арабелла бросилась следом, не замечая, как острые камни впиваются в ноги. Солдаты и не подумали остановить ее.
— Камал!
Камал пошатнулся, словно от удара.
— Возвращайся во дворец, Арабелла. Я не желаю больше видеть тебя.
Очистительный гнев омыл ее.
— В таком случае, хотя бы поговори со мной, жалкий трус! Не смей убегать, как заяц!
— Хорошо, — со вздохом согласился он и подождал, пока она подойдет ближе. Арабелла стояла перед ним, испытующе глядя на него огромными сверкающими глазами. Камал сгорал от желания зарыться в ее мягкие душистые локоны, но стоял молча и неподвижно.
— Я… не понимаю, — пролепетала Арабелла. — Чем я прогневала тебя?
Она умоляюще протянула к нему руки, но Камал отступил.
— Ты ничего не сделала.
— Но почему же ты стал таким чужим? Я думала, ты будешь рад: Хамил вернулся, и ты свободен. Мы сможем уехать вместе.
— Нет, — покачал головой Камал, — я не свободен.
— Ты говоришь загадками, Камал. Пожалуйста, признайся, что тебя тревожит!
Камал глубоко вздохнул, понимая, что Арабелла не сдастся и будет продолжать спорить с ним, даже если узнает правду. Ей не понять его стыда, вечного позора.
— Я наслаждался временем, проведенным с вами, миледи, — глухо произнес он, — но теперь все кончено.
Арабелла смотрела на него, пытаясь привести в порядок смятенные мысли.
— Ложь! — наконец выдохнула она. — Этого не может быть! Ты намеренно делаешь вид, что я для тебя была всего лишь развлечением в минуты скуки!
— Чем же еще?
Камал пожал плечами и, отвернувшись, стал глядеть на Средиземное море, переливающееся под белой луной.
— Нет, — прошептала она.
— Правда, ты была девственна, а любой мужчина счастлив лишить девушку невинности, но женщины моего гарема куда искуснее в любви. Ты очень наивна.
— Откуда такая жестокость? — Арабелла сверхъестественным усилием воли старалась не заплакать, хотя вздрагивала всем телом. — Я люблю тебя.
— Это пройдет.
— Но ты сказал, что любишь меня?
— Мужчина наговорит все что угодно, когда хочет овладеть женщиной. Но вспомни, чего добился я лестью и уговорами! Податливое, горячее, нежное тело в постели, что еще нужно мужчине? Я поклялся, что приручу тебя, и сумел добиться своего, слишком хорошо сумел! Теперь ты ничем не отличаешься от моих наложниц — такая же покорная, смиренная и безоговорочно послушная.
Арабелла в ярости затаила дыхание, терзаясь невыразимыми муками. Не помня себя, она замахнулась и звонко ударила его по лицу. Но Камал не пошевелился.
Арабелла отпрянула и побежала назад, не замечая, что из горла вырываются тихие, почти звериные стоны. Камал долго смотрел, как она навсегда исчезает из его жизни. Наконец он медленно, словно во сне, повернулся и, едва переставляя ноги, побрел к форту.
Глава 29
Вилла Парезе, Генуя 1803 год
Арабелла подобрала юбки и ступила из шлюпки на причал. День был теплым, и мокрое от пота старое муслиновое платье, выцветшее и посеревшее от бесчисленных стирок, липло к спине. Влажные локоны беспорядочно разметались по лицу, и девушка нетерпеливо заправила их за уши. Мама, конечно, посмеется над дочерью, которой не удалось поймать ни одной форели на обед, но Арабелла даже не опустила удочку в спокойные воды озера. Почему страдания не утихают? И чего ждать от будущего? Звенящей пустоты, не дающей ни покоя, ни забвения?
Два месяца. Два месяца с тех пор, как она вернулась в Геную, на виллу Парезе. Кажется, что прошли десятилетия. Но, по крайней мере ей больше не приходится улыбаться и играть роль счастливой сестры. Месяц назад Адам и Рейна поженились и отплыли в свадебное путешествие на «Кассандре».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95