— Он не так смугл и свиреп на вид, как я или твой господин, Рейна. Волосы Камала — как золото, а глаза — цвета Средиземного моря.
Рейна сокрушенно охнула и нахмурилась, очевидно, взвешивая все обстоятельства. Адам чертыхнулся. Он честно постарался представить себе, как его сестра отдается мужчине по страсти, но так и не смог. Она всегда была равнодушна к мужчинам, а ведь многие ее поклонники отличались приятной внешностью, благородством и хорошими манерами. Но трудно вообразить, что она склонится перед человеком, который угрожает ее родителям. Нет, Арабелла, конечно, пыталась пожертвовать собой ради безопасности отца с матерью. Но в ней нет ни хитрости, ни коварства. Ему стало еще страшнее за сестру, которая ни в чем не знала меры.
Адам снова выругался.
— Мы неподалеку от Орана, — проворчал он. — Не могу я сидеть и спокойно смотреть на то, что происходит!
— И тем не менее, — со стальными нотками в голосе отрезал Хамил, — вы сделаете так, как я скажу, милорд. — Поднявшись, он отряхнул широкие шальвары. — А если вас искушает соблазн ослушаться моих приказов, помните: ваша прелестная рыжеволосая невеста рядом, и, возможно, вам еще предстоит защищать ее. Завтра мы узнаем последние новости. А сейчас спокойной ночи.
Рейна была вне себя от радости, что догадалась сбежать к Адаму и теперь находится на его попечении. Пусть онтрижды подумает, прежде чем совершить какую-нибудь глупость.
— Адам, — умоляюще прошептала она, — ты ведь понимаешь, что Хамил прав.
— Знаю, — сухо пробормотал Адам, — но чувства мои неизменны.
Он представил Арабеллу на постели, придавленную могучим телом незнакомца, и слепая ярость застлала глаза. Рейна поспешила отвлечь любимого от тяжелых мыслей и, торопливо встав, обняла его за талию.
— Все будет хорошо, милый, — прошептала она, — вот увидишь.
Приподнявшись на носочки, Рейна поцеловала его. Сопротивление, которое она ощутила вначале, вскоре сменилось неистовой страстью.
Адам любил ее нежно, медленно, пристально вглядываясь в лицо охваченной экстазом девушки. Для него нет женщины дороже Рейны. Обращается ли этот Камал с его сестрой так же бережно? Гнев на никогда не виденного им раньше человека вновь взыграл в нем, и он быстро достиг наслаждения и рухнул на Рейну, тяжело дыша.
Девушка только вздохнула и удержала Адама, когда тот попытался отодвинуться.
— Любимая, — запротестовал он, — земля слишком тверда. Я боюсь раздавить тебя. Отпусти меня.
Но Рейна не подумала расцепить руки, хотя знала, что Адам опять думает об Арабелле.
— Ты снова покинул меня, Адам, — жалобно охнула она.
Адам с сожалением улыбнулся.
— К несчастью, — пробормотал он, — мысли часто уводят мужчину чересчур далеко от действительности.
— На этот раз я прощаю вас, милорд.
Рейна позволила ему отстраниться. Адам лег на спину и прижал девушку к себе. Она положила голову ему на плечо и закинула ногу на бедро.
— Это скоро кончится, Адам. Я тоже боюсь. Не только за Арабеллу, но и за наших родителей. Знаешь, мой отец наверняка не усидит в Неаполе.
— Конечно, нет. Вероятно, он уже встретился с моим отцом.
— Возможно, — спокойно заметила Рейна, — в нашу следующую встречу отец выслушает меня и даже согласится с моими доводами.
— Ты так веришь в способность к убеждению моего почтеннейшего родителя?
— Скорее в вашу способность подарить мне ребенка, милорд.
— Маленькая бесстыдница! Черт возьми, Рейна… Он осекся, внезапно осознав, что если в ее утробе уже зародилось дитя, вина лежит исключительно на нем. А ведь они по-прежнему спали в одной постели, и Адам не мог удержаться от того, чтобы снова и снова не брать Рейну, против всех доводов благоразумия.
А Рейна в это время благодарила Бога за то, что может отвлечь Адама.
— Куда мы поедем в свадебное путешествие? — осведомилась она.
— В Грецию, если не возражаешь. Возьмем «Кассандру» и поплывем в Эгейское море.
— Конечно, не возражаю. И буду очень рада. Девушка ощутила, как напрягся Адам, хотя он по-прежнему молчал.
— Адам? — нерешительно пробормотала Рейна.
— Не волнуйся, дорогая, — едва сдерживая гнев, ответил Адам, — Я не натворю глупостей.
— Отец, она прекрасна! И ты назвал ее «Фиелис», «Бесстрашная», совсем как мамину шлюпку! Ах, снова стать свободной и чувствовать соль на губах!
Она развернула парус, рассмеявшись, когда поднявшийся ветер растрепал волосы. Солнце сегодня было таким ярким, что Арабелла прищурилась и заслонила глаза рукой.
Почему так темно? Откуда такая боль?
— О Боже, она мертва, и это я убила ее! Ограда оказалась слишком высокой, отец! Диана была так горда, а я погубила ее!
Слезы скорби лились по ее щекам, а сломанные ребра терзали измученное тело. Откуда-то из мрака донесся мягкий голос, что-то говоривший ей.
— Папа? Пожалуйста, прости меня, папа. Теплая рука легко откинула волосы у нее со лба.
— Я прощаю тебя, — сказал все тот же незнакомец. — Ты должна думать лишь о том, чтобы скорее поправиться. Понимаешь, дорогая?
— Да, папа.
Почему она должна умереть?
— Все хорошо, родная. Нет, не шевелись. Лежи спокойно. Выпей это и заснешь.
Арабелла послушно приоткрыла рот. Отец бережно поддержал ее, и губы коснулись края чаши. Странно, почему спина невыносимо горит, ведь сломаны ребра. И лежит она на животе…
Темнота неудержимо надвигалась, поглощая ее, и Арабелла вскрикнула:
— Не покидай меня, папа! Не покидай!
— Ни за что. Я останусь с тобой.
Он сжал ее пальцы, и девушка глубоко вздохнула, успокаиваясь и медленно погружаясь в бездонную пропасть глубокого сна.
Камал осторожно отнял руку и сел поудобнее. Она считает его отцом, человеком, без всякого сомнения, любящим свое дитя. Ах, Арабелла, что ты сделала со мной? Ты своевольна, как необъезженный жеребенок, и непредсказуема, словно ветер в пустыне. Меня влечет к тебе, как бабочку на яркое пламя. Твоя красота заставляет меня трепетать, а глупая гордость вызывает желание хорошенько тебя поколотить. И теперь я причинил тебе столько боли, что ты, несомненно, возненавидишь меня. Я потерял тебя, хотя никогда не владел, если не считать той ночи, когда насладился твоей прелестью и погубил невинность, почувствовав, как ты льнешь ко мне, охваченная страстью.
— Что, во имя Аллаха, мне делать?
Он не сознавал, что говорит вслух, пока не услышал спокойный ответ Раджа, вернувший его к действительности:
— Не знаю, повелитель. Вы устали. Если хотите, я побуду с ней.
— Я дал ей опия.
— И теперь она проспит много часов, повелитель Камал поднял на евнуха встревоженные глаза.
— Она все время бредит и считает меня своим отцом.
— Тогда я тоже стану на время ее отцом, если она снова заговорит.
Камал ощутил невероятную усталость, тяжело навалившуюся на плечи, и медленно поднялся, опираясь на руку Раджа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Рейна сокрушенно охнула и нахмурилась, очевидно, взвешивая все обстоятельства. Адам чертыхнулся. Он честно постарался представить себе, как его сестра отдается мужчине по страсти, но так и не смог. Она всегда была равнодушна к мужчинам, а ведь многие ее поклонники отличались приятной внешностью, благородством и хорошими манерами. Но трудно вообразить, что она склонится перед человеком, который угрожает ее родителям. Нет, Арабелла, конечно, пыталась пожертвовать собой ради безопасности отца с матерью. Но в ней нет ни хитрости, ни коварства. Ему стало еще страшнее за сестру, которая ни в чем не знала меры.
Адам снова выругался.
— Мы неподалеку от Орана, — проворчал он. — Не могу я сидеть и спокойно смотреть на то, что происходит!
— И тем не менее, — со стальными нотками в голосе отрезал Хамил, — вы сделаете так, как я скажу, милорд. — Поднявшись, он отряхнул широкие шальвары. — А если вас искушает соблазн ослушаться моих приказов, помните: ваша прелестная рыжеволосая невеста рядом, и, возможно, вам еще предстоит защищать ее. Завтра мы узнаем последние новости. А сейчас спокойной ночи.
Рейна была вне себя от радости, что догадалась сбежать к Адаму и теперь находится на его попечении. Пусть онтрижды подумает, прежде чем совершить какую-нибудь глупость.
— Адам, — умоляюще прошептала она, — ты ведь понимаешь, что Хамил прав.
— Знаю, — сухо пробормотал Адам, — но чувства мои неизменны.
Он представил Арабеллу на постели, придавленную могучим телом незнакомца, и слепая ярость застлала глаза. Рейна поспешила отвлечь любимого от тяжелых мыслей и, торопливо встав, обняла его за талию.
— Все будет хорошо, милый, — прошептала она, — вот увидишь.
Приподнявшись на носочки, Рейна поцеловала его. Сопротивление, которое она ощутила вначале, вскоре сменилось неистовой страстью.
Адам любил ее нежно, медленно, пристально вглядываясь в лицо охваченной экстазом девушки. Для него нет женщины дороже Рейны. Обращается ли этот Камал с его сестрой так же бережно? Гнев на никогда не виденного им раньше человека вновь взыграл в нем, и он быстро достиг наслаждения и рухнул на Рейну, тяжело дыша.
Девушка только вздохнула и удержала Адама, когда тот попытался отодвинуться.
— Любимая, — запротестовал он, — земля слишком тверда. Я боюсь раздавить тебя. Отпусти меня.
Но Рейна не подумала расцепить руки, хотя знала, что Адам опять думает об Арабелле.
— Ты снова покинул меня, Адам, — жалобно охнула она.
Адам с сожалением улыбнулся.
— К несчастью, — пробормотал он, — мысли часто уводят мужчину чересчур далеко от действительности.
— На этот раз я прощаю вас, милорд.
Рейна позволила ему отстраниться. Адам лег на спину и прижал девушку к себе. Она положила голову ему на плечо и закинула ногу на бедро.
— Это скоро кончится, Адам. Я тоже боюсь. Не только за Арабеллу, но и за наших родителей. Знаешь, мой отец наверняка не усидит в Неаполе.
— Конечно, нет. Вероятно, он уже встретился с моим отцом.
— Возможно, — спокойно заметила Рейна, — в нашу следующую встречу отец выслушает меня и даже согласится с моими доводами.
— Ты так веришь в способность к убеждению моего почтеннейшего родителя?
— Скорее в вашу способность подарить мне ребенка, милорд.
— Маленькая бесстыдница! Черт возьми, Рейна… Он осекся, внезапно осознав, что если в ее утробе уже зародилось дитя, вина лежит исключительно на нем. А ведь они по-прежнему спали в одной постели, и Адам не мог удержаться от того, чтобы снова и снова не брать Рейну, против всех доводов благоразумия.
А Рейна в это время благодарила Бога за то, что может отвлечь Адама.
— Куда мы поедем в свадебное путешествие? — осведомилась она.
— В Грецию, если не возражаешь. Возьмем «Кассандру» и поплывем в Эгейское море.
— Конечно, не возражаю. И буду очень рада. Девушка ощутила, как напрягся Адам, хотя он по-прежнему молчал.
— Адам? — нерешительно пробормотала Рейна.
— Не волнуйся, дорогая, — едва сдерживая гнев, ответил Адам, — Я не натворю глупостей.
— Отец, она прекрасна! И ты назвал ее «Фиелис», «Бесстрашная», совсем как мамину шлюпку! Ах, снова стать свободной и чувствовать соль на губах!
Она развернула парус, рассмеявшись, когда поднявшийся ветер растрепал волосы. Солнце сегодня было таким ярким, что Арабелла прищурилась и заслонила глаза рукой.
Почему так темно? Откуда такая боль?
— О Боже, она мертва, и это я убила ее! Ограда оказалась слишком высокой, отец! Диана была так горда, а я погубила ее!
Слезы скорби лились по ее щекам, а сломанные ребра терзали измученное тело. Откуда-то из мрака донесся мягкий голос, что-то говоривший ей.
— Папа? Пожалуйста, прости меня, папа. Теплая рука легко откинула волосы у нее со лба.
— Я прощаю тебя, — сказал все тот же незнакомец. — Ты должна думать лишь о том, чтобы скорее поправиться. Понимаешь, дорогая?
— Да, папа.
Почему она должна умереть?
— Все хорошо, родная. Нет, не шевелись. Лежи спокойно. Выпей это и заснешь.
Арабелла послушно приоткрыла рот. Отец бережно поддержал ее, и губы коснулись края чаши. Странно, почему спина невыносимо горит, ведь сломаны ребра. И лежит она на животе…
Темнота неудержимо надвигалась, поглощая ее, и Арабелла вскрикнула:
— Не покидай меня, папа! Не покидай!
— Ни за что. Я останусь с тобой.
Он сжал ее пальцы, и девушка глубоко вздохнула, успокаиваясь и медленно погружаясь в бездонную пропасть глубокого сна.
Камал осторожно отнял руку и сел поудобнее. Она считает его отцом, человеком, без всякого сомнения, любящим свое дитя. Ах, Арабелла, что ты сделала со мной? Ты своевольна, как необъезженный жеребенок, и непредсказуема, словно ветер в пустыне. Меня влечет к тебе, как бабочку на яркое пламя. Твоя красота заставляет меня трепетать, а глупая гордость вызывает желание хорошенько тебя поколотить. И теперь я причинил тебе столько боли, что ты, несомненно, возненавидишь меня. Я потерял тебя, хотя никогда не владел, если не считать той ночи, когда насладился твоей прелестью и погубил невинность, почувствовав, как ты льнешь ко мне, охваченная страстью.
— Что, во имя Аллаха, мне делать?
Он не сознавал, что говорит вслух, пока не услышал спокойный ответ Раджа, вернувший его к действительности:
— Не знаю, повелитель. Вы устали. Если хотите, я побуду с ней.
— Я дал ей опия.
— И теперь она проспит много часов, повелитель Камал поднял на евнуха встревоженные глаза.
— Она все время бредит и считает меня своим отцом.
— Тогда я тоже стану на время ее отцом, если она снова заговорит.
Камал ощутил невероятную усталость, тяжело навалившуюся на плечи, и медленно поднялся, опираясь на руку Раджа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95