Мегги покачала головой, стащила шляпку и зарылась пальцами в волосы, сейчас, под лучами утреннего солнца, казавшиеся скорее светлыми, чем каштановыми. Сначала был Джереми и она считала, что ее сердце уже не оправится от удара. К счастью, она вовремя разглядела в Джереми самодовольного, спесивого олуха, смотревшего сверху вниз на всех женщин и, вероятно, принесшего Шарлотте одни несчастья, хотя, возможно, она, как никто другой, заслужила все это… если только не привыкла, чтобы об нее вытирали ноги. В этом случае она встретила свою половинку.
А потом появился Томас, и она поняла, что именно таким мужчиной можно восхищаться. Он не унизит Мегги, не растопчет, потому что считает равной себе и, вероятно, уже потому сделает ее счастливой. Грызущая ее вот уже почти год меланхолия куда-то подевалась. Целую неделю она чувствовала, что небо наконец сжалилось над ней. А теперь это. Нет, она проклята!
— Мы с Мэри Роуз хотели бы, чтобы ты поехала в Шотландию навестить тетю Синджен и дядю Колина.
— Но разве окружающие не посчитают, что я беременна? — с горечью выпалила Мегги.
У Тайсона не было сил видеть мучения дочери. Чего бы он не дал, чтобы этого разговора никогда не было!
— Прости, Мегги, но в этом мире встречается немало недостойных людей, и среди них есть и мужчины. Мне очень жаль, что ты встретила такого и доверилась ему.
Мегги съежилась, как от ударов, чувствуя, как с каждым словом воцарившаяся внутри пустота заполняется болью.
— Папа, ты знаешь, я должна поговорить с Томасом, — выдавила она, медленно поднимаясь и отряхивая юбки. — Мне нужно услышать от него правду.
— Да, Мегги, знаю.
— Я все пойму, стоит только поглядеть на него.
— Очень на это надеюсь.
Мегги уже отвернулась, когда Тайсон, неожиданно встревожившись, окликнул ее:
— Только не оставайся с ним наедине, дочка! Мне хотелось бы, чтобы ты не ездила в Боуден-Клоуз без сопровождения, но ты ведь не уступишь. Поэтому будь осторожна. Обещаешь?
— Обещаю, — обронила Мегги, не собираясь признаваться, что уже оставалась наедине с Томасом. Низко опустив голову, погруженная в невеселые мысли, она отошла, не замечая, что отец грустно смотрит ей вслед. Как бы ему хотелось забрать ее боль!
А Мегги, направляясь в Боуден-Клоуз, думала только о том, что ошибалась насчет Томаса, что он вот-вот станет отцом и, хотя поклялся заботиться о ней, всего два месяца назад совратил другую девушку. Это означало, что они были близки, ласкали друг друга и целовались.
Мегги внезапно остановилась, коснулась пальцем бархатного лепестка распускающейся розы, взбиравшейся на железную ограду кладбища.
В этот момент она поняла, что наверняка существует объяснение, оправдывавшее Томаса. Она жаждала услышать это объяснение, честное, прямое и чистосердечное, так, чтобы потом не оставалось ни вопросов, ни сомнений.
Глава 12
Боуден-Клоуз
Томас заулыбался еще до того, как Мегги проскользнула в библиотеку. Разумеется, правила приличия запрещали девушкам появляться в доме холостого мужчины, да еще пробираться через старую садовую калитку, но они скоро поженятся, и ему не придется тревожиться из-за того, что дочь викария нарушает общепринятые правила. Сама эта мысль ужасно ему понравилась.
Ее волосы спутались, словно она в расстройстве дергала за них, щеки раскраснелись, а глаза, обычно выразительные, блестящие и живые, неизменно отражавшие все ее чувства… о Боже, что-то неладно.
Томас выбежал из-за стола, схватил ее за плечи и встряхнул.
— Что стряслось, черт побери? Что случилось? Кто-то тебя обидел?
Она подняла голову и без обиняков выпалила:
— Отец рассказал мне о Мелиссе Уинтерс.
Темные брови привычно взлетели вверх, делая его похожим на сатира, подчеркивая надменную посадку головы и высокомерный взгляд. Руки его упали. Голос внезапно стал холоднее вод Ла-Манша в феврале.
— Твоему отцу, дорогая моя, не следовало лезть в чужие дела. Мегги развернулась и изо всех сил ткнула его кулаком в живот. Он едва успел напрячь мышцы, прежде чем от удара перехватило дыхание. Но Томас по крайней мере удержался на ногах и даже успел перехватить ее запястье, когда она снова попыталась размахнуться.
— Больно, — пожаловался он.
Мегги попыталась вырваться, но он держал ее крепко. Тяжело дыша, она закричала:
— Я рада, что тебе больно! Только отпусти меня и еще получишь!
— Дьявол, Мегги, что это с тобой? — осведомился он, схватив ее за другую руку и снова принимаясь трясти.
— Томас Малком, только не притворяйся, что тебе все это надоело, что тебе совершенно все равно и что ты понятия не имеешь, о чем я толкую и почему злюсь. И опусти брови, я все равно тебя не боюсь. Послушай лучше меня. Томас, мой отец — викарий. Долг и обязанность викария — вмешиваться в дела подобного рода, тем более что ты хочешь стать его зятем. Вполне естественно его желание защитить меня.
— Ладно, но теперь моя очередь сердиться. Нет, даже не пробуй освободиться! Я подержу тебя немного, пока жажда крови в твоих глазах все еще слишком сильна. Так вот, твой проклятый отец не должен был выливать на тебя столько грязи. И учти, Мегги, все это не имеет с тобой ничего общего. Признаю, Мелисса была ошибкой, и очень серьезной, но твоему отцу было бы лучше помолчать.
— Ошибка, как ты столь равнодушно выражаешься, дорого обойдется Мелиссе. Ее последствием будет ребенок, которому придется жить без отца.
Томас разжал руки, подошел к буфету и налил себе немного бренди. Что же, она видела его безразличие, гнев… и теперь он снова превратился в идеального джентльмена.
Прежде чем обернуться к ней, он поднес к губам стакан.
— Мне очень жаль, но так вышло, и теперь ничего нельзя исправить. Знай я обо всем, нашел бы способ предотвратить беду, но я не знал.
В это мгновение вся его мужская красота исчезла, а вместе с ней куда-то девалось и обаяние. Джереми показал себя неисправимым болваном, но Томас куда хуже. Он способен на подлость.
Мегги злилась и на себя за глупость и доверчивость, и на его непробиваемость и полное нежелание раскаяться в содеянном. Ее гнев, бешенство, возмущение его поступком быстро затмили боль предательства.
— Ты мог предотвратить беду, если бы обо всем знал? Что за безумие? Ты сошел с ума?
— Ни в малейшей степени. Может, все-таки сядешь, Мегги? Его рука тряслась, и он ненавидел себя за слабость. Подвинув ей кресло, он зашел за стол.
— Я не хочу садиться, — бросила она, опираясь ладонями о столешницу и подавшись к Томасу всем телом. — Я хочу знать, почему ты не мог предотвратить весь этот ужас. Надеюсь, ты не собираешься обвинить во всем Мелиссу? Она совратила тебя? Она, светская опытная женщина, вынудила тебя к близости? Ад проклятый, Томас, только не смей говорить мне это.
Он оставался стоять, тоже подавшись вперед и распластав ладони по столешнице, так что их лица едва не соприкасались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84