– Об этом узнает Господь.
Лали почувствовала себя гадко. Сжавшись в комочек, она прикрыла глаза руками.
– Неужели я хуже наложниц из гарема? – сдавленным голосом пробормотала девушка. – Им ты не отказывал в своих ласках.
– Ты в тысячу раз лучше тех женщин, Лали. Если ты была бы такой, как они, я не желал бы тебя так сильно. И не прикоснулся бы к тебе.
– Прикоснись… – Лали метнулась к Антонио и, свернувшись клубочком у него на коленях, еле слышно взмолилась: – Пожалуйста…
– Лали… – упавшим голосом простонал Антонио, приподнимая ее подбородок и заглядывая в темные, как ночь любви, глаза, – не мучь меня… Если я позволю себе забыться, то боюсь, что мы оба пожалеем об этом. Никто не знает, что нас ждет в Италии. Если тебе суждено найти своих родных, ты должна вернуться невинной, чтобы не выслушивать упреки за то, что выросла в гареме. Я не хочу, чтобы ты возненавидела меня и считала подобием Мехмеда и Джаноцци.
– Возможно, я никогда не найду своих родных. Зачем же нам мучить себя?.. И потом, я знаю, что мужчина и женщина могут доставить друг другу удовольствие, не заходя слишком далеко, – осторожно предложила Лали. – В гареме даже некоторые женщины помогали друг другу…
– Ты можешь не вспоминать о той жизни? – рявкнул Антонио и резко вскочил на ноги, сбрасывая девушку со своих коленей на постель.
Схватив в охапку подушку и одеяло, Карриоццо швырнул их на сундук и рухнул вслед за ними, отвернувшись к стене и поджав длинные ноги.
– Что ты делаешь? – девушка испуганно смотрела на сердитые плечи и затылок Антонио. – Тебе же неудобно!
– Здесь в тысячу раз удобнее, чем лежать в постели со слишком опытной в любви девственницей!
Упав лицом в подушку, девушка тихо заплакала, стараясь сдержать рыдания. Почему он так рассердился? Нет ничего дурного в том, что она предложила. Как жаль, что она невнимательно слушала речи опытных наложниц и потому не знает, как угодить мужчине.
34
По приказу капитана для Лали натянули шатер на носу галеры, и теперь девушка почти все время проводила на верхней палубе, не привлекая любопытные глаза мужчин. За неделю плавания Лали успела привыкнуть к Франческо и была очень благодарна за заботу о ней: несмотря на морской ветер, воздух днем был невыносимо душным, и находиться в каюте было настоящей пыткой. Порой Лали сравнивала Антонио и его кузена и находила, что капитан был, пожалуй, привлекательнее Карриоццо. Крепкий, сильный, гибкий, как кошка, Франческо был несомненно умелым воином и обаятельным мужчиной. На его закаленном солнцем и морским ветром лице отражением аквамариновой волны блестели ясные синие глаза, в которых постоянно играли смешливые искорки, а улыбчивые губы обрамляли золотистые усы и светлая бородка. Одевался капитан с намеренной роскошью: статную фигуру прекрасно подчеркивал нарядный камзол с прорезями, в которых виднелись рукава белоснежной рубашки; сильные ноги облегали темные бархатные бриджи и высокие сапоги с пряжками; курчавые, с легкой сединой волосы прикрывала черная шляпа, украшенная пряжкой с чудесным сапфиром. После достопамятной стычки в первый день плавания Франческо старался поменьше общаться с Лали и лишь издали с усмешкой наблюдал за тем, как развиваются отношения между девушкой и Антонио: мирную перепалку то и дело сменяло упрямое взаимное молчание.
После первой ночи на корабле Антонио подвесил в каюте гамак и спал теперь только в нем, не делая ни малейших попыток забраться в постель своей спутницы. Он вел себя так, словно и впрямь был евнухом. Даже ни разу не пробовал поцеловать Лали. Наблюдая за ним, девушка злилась и начинала придираться без всякого повода. Но сердилась она большей частью на саму себя. Проклятое гаремное воспитание заставляло ее изнывать от желания постельных утех. Да и злосчастный опыт в ненавистных объятиях Мехмеда не прошел для нее бесследно.
– Скучно… – Лали наморщила носик, перекатывая в ладони кубики из слоновой кости, которые они бросали уже около получаса.
Чаще всего Антонио днем находился возле капитана, но сегодня решил спрятаться от палящего солнца в ее шатре и, чтобы чем-то занять себя и Лали, предложил ей игру в кости.
– Эта игра пользуется большой популярностью по всей Европе, – хмыкнул Антонио. – Мой брат Филиппо очень любил в нее играть, хотя чаще всего проигрывал.
– Мне больше нравятся шахматы, – девушка потянулась, как кошка, поудобнее устраиваясь на ковре.
– Ты когда-нибудь забудешь свои восточные привычки? – нахмурился Антонио.
Девушка обиженно взглянула на него.
– В шахматах нет ничего дурного. А в остальном я прилежно выполняю все твои указания: приподнимаю юбки и делаю мелкие шаги при ходьбе, разговариваю по-итальянски и не ругаюсь по-турецки, пытаюсь привыкнуть к этой ужасной еде…
– И отказываешься носить шляпу, чтобы уберечь свою светлую кожу от солнца, – Антонио с улыбкой дотронулся до веснушек, щедро усеявших ее маленький носик.
Смутившись от его нежного прикосновения, Лали опустила глаза, но тут же вскочила на ноги и легкой птицей покинула шатер. Антонио последовал за ней.
– Я люблю солнце, – заявила девушка, гордо подставив лицо солнцу. – Солнце и тепло.
– Спешу тебя огорчить: в Италии солнце светит не так жарко, как в Стамбуле. Особенно в то время, когда лето закончилось. Наверно, именно по этой причине большинство детей рождаются ближе к осени.
– Почему?
В глазах Антонио заискрилось лукавое веселье.
– Когда тучи проливаются на землю дождем, а ветер так холоден, что щиплет щеки, лучшее место на земле – в постели с возлюбленной.
Заставив себя не опускать глаз, Лали с трудом вздохнула.
– Ты это знаешь по личному опыту?
Вместо ответа на столь откровенный вопрос Антонио нахмурился и уставился немигающим взглядом в глаза девушки. Молчание стало невыносимо жарким. Натянуто улыбнувшись, Лали поспешила удалиться в каюту.
Он не позволил ей закрыть дверь перед его носом.
– Что ты хочешь от меня, кара миа?
Лали сердито нахмурилась. Ее мучитель прекрасно знает ответ, но требует, чтобы она в очередной раз призналась ему в этом. Что ж, ей не составит труда произнести нужные слова, если он желает их слышать.
– Я хочу тебя, – четко сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Хочу, узнать то, что знаешь ты, но не хочешь мне дать.
В светлых глазах Антонио заблестели легкие молнии, как бывает перед грозой в жаркий полдень.
– Я тоже хочу тебя, – выдохнул Карриоццо, тяжело дыша.
– Тогда почему…
– Не сейчас. Я хочу быть честным перед самим собой. Если нам суждено быть вместе, то рано или поздно это все равно произойдет, – склонившись, мужчина легко поцеловал ее в губы и тут же отошел к двери.
Лали рванулась к нему с блестящими от слез глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65