Я скажу Григсону, тебе приготовят спальню.
– Нет, спасибо. – Он покачал головой. – Мне нужно ехать, ведь дядя ждет известий о лорде Делабоуле. Если я не вернусь, он наверняка подумает самое худшее. Не хотелось бы так волновать его без нужды.
Джулия больше не уговаривала его и молча позвонила в колокольчик. Когда дорожная коляска лорда Делабоула подкатила к крыльцу, Григсону снова пришлось держать раскрытый зонтик, чтобы гость, садясь в экипаж, не вымок под проливным дождем.
* * *
Свесив ноги с кровати, лорд Делабоул неотрывно смотрел на дверь своей спальни и ждал, пока уймется назойливый стук в висках. Его все еще подташнивало – то ли от вчерашнего недуга, то ли от опия. Он с отвращением сглотнул горький ком – и почувствовал себя еще хуже. Когда за дверью наконец раздались шаги, сердце бешено заколотилось у виконта в груди. Вошел лакей и, почтительно кивнув хозяину, приступил к своим обязанностям.
Лорд Делабоул отбросил одеяло и встал, однако тут же снова рухнул на кровать. Чертово головокружение!.. Не отвечая на вопросы лакея, не дурно ли ему и не принести ли воды, он наконец поднялся на ноги, закутался в парчовый темно-красный халат, поданный лакеем, и потуже затянул пояс.
Одевшись, он быстро, как только позволяло его сегодняшнее состояние, вышел в коридор и свернул налево. Миновав бывшую спальню своей жены, он без колебаний толкнул вторую дверь и вошел в комнату старшей дочери.
Джулии не было, и ее постель уже была убрана. Стоя на пороге, лорд Делабоул оглядел комнату. Он чувствовал себя всесильным. Перед ним маячила цель, и ради этой цели он был готов на все.
То, что он искал, оказалось на самом виду, и он чуть не расхохотался вслух над собственной глупостью. Сумочка, белая атласная сумочка с бабочкой, вышитой мелким жемчугом, – кажется, та самая, с которой Джулия ездила вчера на бал, – преспокойно лежала на туалетном столике.
Лорд Делабоул крадучись подошел к столику. Развязав шнурок, он пошарил внутри рукой и тревожно застыл на месте. Кольца не было. В сумочке лежали флакон с нюхательной солью, табакерка, перламутровый гребень, ножнички для рукоделья в бархатном футляре и маленькая баночка румян.
Виконт тяжело вздохнул. Значит, кольца нет. Флакон, табакерка, гребень, ножницы, румяна – и все. Мрачно уставясь в раскрытую сумочку, он без особой надежды начал прощупывать ткань, проверяя, нет ли где потайного отделения. Внезапно сердце его радостно заколотилось. Есть, ей-Богу, есть! И внутри его что-то твердое, овальной формы!.. В волнении он запустил пальцы в потайной кармашек и извлек на свет его содержимое.
О черт!.. Всего лишь медальон. Откинув крышку, виконт обнаружил внутри свернутую прядь волос, принадлежавшую скорее всего его покойной жене. «На что мне эта грошовая безделушка», – досадливо подумал он и отшвырнул медальон на другой конец столика.
Флакон, табакерка, гребень…
Минутку. Одну минутку. Но ведь Джулия не нюхает табак!.. Он торопливо выудил из сумочки табакерку и открыл ее. В тот же миг глаза его наполнились благодарными слезами. Кольцо с изумрудом ослепительно сверкнуло в утреннем свете. Лорд Делабоул поцеловал кольцо, потом табакерку, потом, сунув кольцо в карман халата, убрал табакерку на место, затянул шнурок и постарался придать сумочке примерно такой же вид, в каком нашел ее несколько минут назад. Покончив с этим, он на цыпочках вернулся к двери.
Прежде чем выходить, он прислушался. Было тихо. Отбросив колебания, он толкнул дверь. На всякий случай – если, паче чаяния, его видел кто-то из дочерей, – он двинулся по коридору с неторопливой уверенностью и, лишь убедившись, что никого нет, шумно вздохнул и ускорил шаг.
У себя в комнате виконт приказал лакею одеть его и добавил:
– Мне нужно уехать так, чтобы меня никто не видел. Ясно?
Лакей кивнул.
* * *
В одиннадцать часов того же утра Джулия стояла у окна, отведя муслиновую занавеску чуть в сторону: так ей было лучше видно, как лорд Питер в своем великолепном открытом кабриолете подъезжает к крыльцу. От сына маркиза, который сам правил упряжкой холеных пегих лошадей, даже издали веяло элегантностью природного аристократа. На сиденье возле него покачивался какой-то небольшой предмет – по всей видимости, букетик цветов.
Она ждала его в Зеленом салоне. Эта небольшая и достаточно уютная гостиная располагалась на втором этаже и выходила окнами на тисовый лабиринт.
Сердце должно бы было трепетать у нее в груди: как-никак тот, на кого она возлагала все свои надежды, приехал сегодня просить ее руки. Но увы, в душе ее не было ни трепета, ни волнения – ничего; все ее чувства будто вымерли.
После того, как вчера во время бала с ее отцом случился обморок, а вечером Эдвард к тому же сообщил ей, что уезжает, что-то словно сломалось в ее душе. Теперь она уже почти не надеялась на более или менее благополучный исход. Отец после смерти жены обещал позаботиться о будущем дочерей, но из-за своих пагубных пристрастий уже едва мог заботиться о себе самом. Ну а Эдвард… Эдвард был всего лишь ее девической мечтой, с которой пора было прощаться. Он говорил, что поможет ей выпутаться из ее затруднений, но какие-то собственные затруднения – о коих она ничего не знала, – по всей видимости, занимали его больше. Конечно, он исходил из самых лучших и благороднейших намерений… как, впрочем, и лорд Делабоул. Однако в конечном счете все решали не намерения, а поступки.
Пока все эти мысли проносились у нее в голове, а кабриолет лорда Питера подъезжал к крыльцу особняка, Джулия сочла за лучшее снова сосредоточить все помыслы на своем главном плане, намеченном еще несколько недель назад.
Отвернувшись от окна, она окинула взглядом Зеленый салон – бывшую любимую комнату леди Делабоул. Все кругом, включая стены, было обтянуто зеленым камчатным шелком – к слову сказать, весьма дорогостоящим; на фоне темной зелени лишь кое-где мерцала позолота. Багеты красного дерева разделяли стены на прямоугольники, в каждом из которых помещалась картина: портрет какого-нибудь знаменитого скакуна, или сцена выездки лошадей, или сцена охоты. Все это выглядело весьма внушительно и как бы по-мужски. Джулия догадывалась, что картины на стенах салона не оставят ее гостя равнодушным. Лошади, скачки, аукцион Таттерсолз, новейшие усовершенствования экипажей, всевозможные рессоры, седла, сбруи – лорд Питер просто дышал всем этим. Креслам и диванам в комнате было, вероятно, лет по двести: все они имели квадратную форму, еще без плавных сглаженных линий, вошедших в моду во времена королевы Анны, а их ножки и подлокотники были украшены замысловатой резьбой. Таким образом, и мебель, обтянутая темно-зеленым шелком, создавала впечатление, с одной стороны, уюта, с другой – мужской основательности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Нет, спасибо. – Он покачал головой. – Мне нужно ехать, ведь дядя ждет известий о лорде Делабоуле. Если я не вернусь, он наверняка подумает самое худшее. Не хотелось бы так волновать его без нужды.
Джулия больше не уговаривала его и молча позвонила в колокольчик. Когда дорожная коляска лорда Делабоула подкатила к крыльцу, Григсону снова пришлось держать раскрытый зонтик, чтобы гость, садясь в экипаж, не вымок под проливным дождем.
* * *
Свесив ноги с кровати, лорд Делабоул неотрывно смотрел на дверь своей спальни и ждал, пока уймется назойливый стук в висках. Его все еще подташнивало – то ли от вчерашнего недуга, то ли от опия. Он с отвращением сглотнул горький ком – и почувствовал себя еще хуже. Когда за дверью наконец раздались шаги, сердце бешено заколотилось у виконта в груди. Вошел лакей и, почтительно кивнув хозяину, приступил к своим обязанностям.
Лорд Делабоул отбросил одеяло и встал, однако тут же снова рухнул на кровать. Чертово головокружение!.. Не отвечая на вопросы лакея, не дурно ли ему и не принести ли воды, он наконец поднялся на ноги, закутался в парчовый темно-красный халат, поданный лакеем, и потуже затянул пояс.
Одевшись, он быстро, как только позволяло его сегодняшнее состояние, вышел в коридор и свернул налево. Миновав бывшую спальню своей жены, он без колебаний толкнул вторую дверь и вошел в комнату старшей дочери.
Джулии не было, и ее постель уже была убрана. Стоя на пороге, лорд Делабоул оглядел комнату. Он чувствовал себя всесильным. Перед ним маячила цель, и ради этой цели он был готов на все.
То, что он искал, оказалось на самом виду, и он чуть не расхохотался вслух над собственной глупостью. Сумочка, белая атласная сумочка с бабочкой, вышитой мелким жемчугом, – кажется, та самая, с которой Джулия ездила вчера на бал, – преспокойно лежала на туалетном столике.
Лорд Делабоул крадучись подошел к столику. Развязав шнурок, он пошарил внутри рукой и тревожно застыл на месте. Кольца не было. В сумочке лежали флакон с нюхательной солью, табакерка, перламутровый гребень, ножнички для рукоделья в бархатном футляре и маленькая баночка румян.
Виконт тяжело вздохнул. Значит, кольца нет. Флакон, табакерка, гребень, ножницы, румяна – и все. Мрачно уставясь в раскрытую сумочку, он без особой надежды начал прощупывать ткань, проверяя, нет ли где потайного отделения. Внезапно сердце его радостно заколотилось. Есть, ей-Богу, есть! И внутри его что-то твердое, овальной формы!.. В волнении он запустил пальцы в потайной кармашек и извлек на свет его содержимое.
О черт!.. Всего лишь медальон. Откинув крышку, виконт обнаружил внутри свернутую прядь волос, принадлежавшую скорее всего его покойной жене. «На что мне эта грошовая безделушка», – досадливо подумал он и отшвырнул медальон на другой конец столика.
Флакон, табакерка, гребень…
Минутку. Одну минутку. Но ведь Джулия не нюхает табак!.. Он торопливо выудил из сумочки табакерку и открыл ее. В тот же миг глаза его наполнились благодарными слезами. Кольцо с изумрудом ослепительно сверкнуло в утреннем свете. Лорд Делабоул поцеловал кольцо, потом табакерку, потом, сунув кольцо в карман халата, убрал табакерку на место, затянул шнурок и постарался придать сумочке примерно такой же вид, в каком нашел ее несколько минут назад. Покончив с этим, он на цыпочках вернулся к двери.
Прежде чем выходить, он прислушался. Было тихо. Отбросив колебания, он толкнул дверь. На всякий случай – если, паче чаяния, его видел кто-то из дочерей, – он двинулся по коридору с неторопливой уверенностью и, лишь убедившись, что никого нет, шумно вздохнул и ускорил шаг.
У себя в комнате виконт приказал лакею одеть его и добавил:
– Мне нужно уехать так, чтобы меня никто не видел. Ясно?
Лакей кивнул.
* * *
В одиннадцать часов того же утра Джулия стояла у окна, отведя муслиновую занавеску чуть в сторону: так ей было лучше видно, как лорд Питер в своем великолепном открытом кабриолете подъезжает к крыльцу. От сына маркиза, который сам правил упряжкой холеных пегих лошадей, даже издали веяло элегантностью природного аристократа. На сиденье возле него покачивался какой-то небольшой предмет – по всей видимости, букетик цветов.
Она ждала его в Зеленом салоне. Эта небольшая и достаточно уютная гостиная располагалась на втором этаже и выходила окнами на тисовый лабиринт.
Сердце должно бы было трепетать у нее в груди: как-никак тот, на кого она возлагала все свои надежды, приехал сегодня просить ее руки. Но увы, в душе ее не было ни трепета, ни волнения – ничего; все ее чувства будто вымерли.
После того, как вчера во время бала с ее отцом случился обморок, а вечером Эдвард к тому же сообщил ей, что уезжает, что-то словно сломалось в ее душе. Теперь она уже почти не надеялась на более или менее благополучный исход. Отец после смерти жены обещал позаботиться о будущем дочерей, но из-за своих пагубных пристрастий уже едва мог заботиться о себе самом. Ну а Эдвард… Эдвард был всего лишь ее девической мечтой, с которой пора было прощаться. Он говорил, что поможет ей выпутаться из ее затруднений, но какие-то собственные затруднения – о коих она ничего не знала, – по всей видимости, занимали его больше. Конечно, он исходил из самых лучших и благороднейших намерений… как, впрочем, и лорд Делабоул. Однако в конечном счете все решали не намерения, а поступки.
Пока все эти мысли проносились у нее в голове, а кабриолет лорда Питера подъезжал к крыльцу особняка, Джулия сочла за лучшее снова сосредоточить все помыслы на своем главном плане, намеченном еще несколько недель назад.
Отвернувшись от окна, она окинула взглядом Зеленый салон – бывшую любимую комнату леди Делабоул. Все кругом, включая стены, было обтянуто зеленым камчатным шелком – к слову сказать, весьма дорогостоящим; на фоне темной зелени лишь кое-где мерцала позолота. Багеты красного дерева разделяли стены на прямоугольники, в каждом из которых помещалась картина: портрет какого-нибудь знаменитого скакуна, или сцена выездки лошадей, или сцена охоты. Все это выглядело весьма внушительно и как бы по-мужски. Джулия догадывалась, что картины на стенах салона не оставят ее гостя равнодушным. Лошади, скачки, аукцион Таттерсолз, новейшие усовершенствования экипажей, всевозможные рессоры, седла, сбруи – лорд Питер просто дышал всем этим. Креслам и диванам в комнате было, вероятно, лет по двести: все они имели квадратную форму, еще без плавных сглаженных линий, вошедших в моду во времена королевы Анны, а их ножки и подлокотники были украшены замысловатой резьбой. Таким образом, и мебель, обтянутая темно-зеленым шелком, создавала впечатление, с одной стороны, уюта, с другой – мужской основательности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113