Я на стороне Богини и воинов, и я собираюсь привезти тебя в Каср и продемонстрировать оружие. Собственно, за ним я и пришел, ты достался мне уже как приз. Я надеюсь стать предводителем и отвратить сбор от такой глупости, как прямая атака Сена.
Колдун откинулся на борт шлюпки с победным видом. У него было надменное аристократическое лицо с глубоко посаженными глазами, прямым носом и тонкими губами – хорошее лицо для правителя, помесь римлянина с готом.
– Ты опоздал, Шонсу. Вчера воины провели свою дурацкую церемонию, постаравшись перебить друг друга, чтобы посмотреть, кто из них лучший рубака. Победил этот юнец Боарийи. Смешно выбирать предводителя по длине рук!
Ннанджи пробормотал проклятие и уставился на Уолли, пытаясь понять, можно ли верить услышанному.
– Так они выступили? – поинтересовался Уолли.
Поколебавшись, колдун сказал:
– Они погрузятся на корабли завтра с зарей.
– Быстро! – как можно невиннее сказал Уолли. – А еда, снаряжение…
Ротанкси презрительно усмехнулся:
– Им больше ничего не остается. Потому что у них не осталось денег.
– Ладно, тогда мы остановим их и убережем от ваших больших молний.
– Ха! Не сможете! Они отправились в Уол, а не сюда. Возможно, они еще изменят свое решение, в таком случае Сен всегда готов их встретить.
– Уол гораздо дальше, – сказал хмуро Уолли, – это кажется просто глупым, особенно если знать, что килты посланы тобой. Почему Уол?
– Они думают перехитрить колдунов! – В голосе Ротанкси разливался океан презрения.
– Но пока, кажется, Лорд Шонсу перехитрил тебя! – заметил Катанджи.
Тут же разговор прекратился. Старик сжал губы. Он и так слишком много сказал.
– Но я не думаю, что Лорд Боарийи так самонадеян!
Уолли показалось, что Ротанкси собирался еще что-то сказать, но передумал. Возможно, поход на Уол был выношен дядей Зоарийи, и колебания колдуна объяснялись тем, что он знал об этом. Он был чрезвычайно хорошо информирован обо всем, что происходило на сборе, даже о финансовой стороне.
– Ты проиграл, Шонсу! – с удовлетворением сказала Доа.
– Надеюсь, что нет, миледи, – постарался доверительно ответить Уолли, хотя не чувствовал никакого к ней доверия, – я предпринял шаги, чтобы удержать сбор от выступления.
Она нахмурилась, выражая сомнение.
– Милорд, – спросил Катанджи, – как они узнали, что Лорд Боарийи стал предводителем?
– Голуби! – сказал Уолли. – Их шпионы используют голубей, которые возвращаются в свои гнезда Сена. Конечно, птицы преодолевают расстояние быстрее раза в два или даже в три, чем «Грифон», к тому же им не нужно следовать по излучинам.
– Но голуби не умеют говорить, – возразил Катанджи.
Лицо его радостно сияло, но сомнения не уступали.
– Ты видел кусочек выделанной кожи, который я привязал к лапке голубя, – сказал Уолли не спуская глаз с колдуна, – ну, так они могут использовать код – треугольничек для Боарийи, кружочек – для Тиваникси…
Он, конечно, не считал колдунов глупее, чем они есть, но сделал вид, будто не знает о существовании письменности. Это знание могло повредить, если колдуны догадаются, что другие овладели им. Каста колдунов будет разрушена, если письменность распространится повсеместно; вся культура Мира должна будет перестроиться. Эту угрозу он должен был предвидеть и постараться сохранить тайну. Но он не обольщался мыслью, что убедил Катанджи.
Ветер дул ровно. Уолли вернулся к содержимому балахона.
– Давайте посмотрим, что еще мы тут можем найти, – пробормотал он.
Но следующим, что он нашел, был тонкий и острый кинжал, и Уолли решил, что он чем-то может быть смазан, например ядом.
– По здравому размышлению, до завтрашнего дня нам делать нечего. Можно оставить это занятие до тех пор, пока не станет светлее. Лорд Ротанкси, вас отведут в каюту. Возможно, вы проведете ночь комфортнее, чем мы. Днем вас проводят на палубу. Вам дадут пищу и обеспечат надлежащий уход.
– Приведя в состояние, более подходящее для допроса! – мрачно сказал старик.
– Пытки вам не угрожают, если вы их боитесь.
Ротанкси недоверчиво посмотрел на него:
– Правда? Великий Шонсу известен тем, что кастрировал мужчин в борделях. Разве не ты как-то снес дом за то, что ребенок бросил в тебя из окна помидором?
Уолли не нашелся, что ответить. Но тут заговорил Ннанджи:
– Те дни прошли, колдун. Можешь доверять его слову. Что касается меня, то я обработал бы тебя с кончиков ног до головы, но Лорд Шонсу будет хорошо за тобой ухаживать. Думаю, даже слишком хорошо.
Юное лицо Ннанджи излучало доверие. Колдун, похоже, успокоился и промолчал.
– Уведите его вниз, – сказал Уолли, – дайте ему еду, воду и одеяла. Давайте есть. Я голоден.
Он оставил балахон колдуна и поднялся на ноги. Красное пламя вспыхнуло над РегиВулом, и в воздухе запахло серой. Бог Огня сердился – и было за что, подумал Уолли. Совершенно ясно, что покров мистики с колдунов будет теперь сорван.., если воины захотят слушать.
Река сияла. Томияно поднял все паруса, торопясь к своему возлюбленному «Сапфиру».
– Я хотела видеть тебя мертвым. Уолли повернулся и обнаружил, что Доа стоит совсем близко.
– Мои извинения за принесенное разочарование, миледи.
– Теперь, я полагаю, ты надеешься, что я напишу балладу для тебя.
Голос ее был сладок, она улыбалась. Будь на ее месте другая женщина, он давно бы уже обнял ее и попытался поцеловать. Выражение ее лица совсем не соответствовало ее словам. Гениальность часто соседствует с сумасшествием – теперь он был уверен, что перед ним сумасшедшая. Что такого мог сделать ей Шонсу, чтобы возбудить такую ненависть и такое обожание? Не исключено, что любая песня, сочиненная ею об этом дне, послужит только разрушению его репутации – словесные оскорбления, положенные на бессмертную музыку. Даже если она напишет феерию, это мало поможет ему, потому что все, что он сделал, было хитростью. Воины отнесутся к этому так же, как к подвигам Катанджи. Скорее всего, это не произведет на них впечатления.
Сколько же в ней было женственности! Ее исключительный рост возбуждал его. Стараясь скрыть дрожь в голосе, он проговорил:
– Почту за честь упоминание обо мне в любой из твоих песен, миледи.
Глаза ее вспыхнули в ночи.
– Ты думаешь, я не смогу? Ты думаешь, баллада без воспевания кровопролития невозможна?
– Я думаю, что боги послали мне сегодня величайшую победу. Я очень рад, что обошлось без кровопролития.
Она недоверчиво хмыкнула, потом подошла к поручням и остановилась, вглядываясь в красный горизонт на западе.
Уолли невольно двинулся за ней.
– Расскажи мне все сначала. Что случилось с сорока девятью?
– Я не знаю.
Она, обернувшись, посмотрела ему в глаза:
– И ты полагаешь, что я тебе поверю?
– Это правда, Доа. Я получил удар по голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Колдун откинулся на борт шлюпки с победным видом. У него было надменное аристократическое лицо с глубоко посаженными глазами, прямым носом и тонкими губами – хорошее лицо для правителя, помесь римлянина с готом.
– Ты опоздал, Шонсу. Вчера воины провели свою дурацкую церемонию, постаравшись перебить друг друга, чтобы посмотреть, кто из них лучший рубака. Победил этот юнец Боарийи. Смешно выбирать предводителя по длине рук!
Ннанджи пробормотал проклятие и уставился на Уолли, пытаясь понять, можно ли верить услышанному.
– Так они выступили? – поинтересовался Уолли.
Поколебавшись, колдун сказал:
– Они погрузятся на корабли завтра с зарей.
– Быстро! – как можно невиннее сказал Уолли. – А еда, снаряжение…
Ротанкси презрительно усмехнулся:
– Им больше ничего не остается. Потому что у них не осталось денег.
– Ладно, тогда мы остановим их и убережем от ваших больших молний.
– Ха! Не сможете! Они отправились в Уол, а не сюда. Возможно, они еще изменят свое решение, в таком случае Сен всегда готов их встретить.
– Уол гораздо дальше, – сказал хмуро Уолли, – это кажется просто глупым, особенно если знать, что килты посланы тобой. Почему Уол?
– Они думают перехитрить колдунов! – В голосе Ротанкси разливался океан презрения.
– Но пока, кажется, Лорд Шонсу перехитрил тебя! – заметил Катанджи.
Тут же разговор прекратился. Старик сжал губы. Он и так слишком много сказал.
– Но я не думаю, что Лорд Боарийи так самонадеян!
Уолли показалось, что Ротанкси собирался еще что-то сказать, но передумал. Возможно, поход на Уол был выношен дядей Зоарийи, и колебания колдуна объяснялись тем, что он знал об этом. Он был чрезвычайно хорошо информирован обо всем, что происходило на сборе, даже о финансовой стороне.
– Ты проиграл, Шонсу! – с удовлетворением сказала Доа.
– Надеюсь, что нет, миледи, – постарался доверительно ответить Уолли, хотя не чувствовал никакого к ней доверия, – я предпринял шаги, чтобы удержать сбор от выступления.
Она нахмурилась, выражая сомнение.
– Милорд, – спросил Катанджи, – как они узнали, что Лорд Боарийи стал предводителем?
– Голуби! – сказал Уолли. – Их шпионы используют голубей, которые возвращаются в свои гнезда Сена. Конечно, птицы преодолевают расстояние быстрее раза в два или даже в три, чем «Грифон», к тому же им не нужно следовать по излучинам.
– Но голуби не умеют говорить, – возразил Катанджи.
Лицо его радостно сияло, но сомнения не уступали.
– Ты видел кусочек выделанной кожи, который я привязал к лапке голубя, – сказал Уолли не спуская глаз с колдуна, – ну, так они могут использовать код – треугольничек для Боарийи, кружочек – для Тиваникси…
Он, конечно, не считал колдунов глупее, чем они есть, но сделал вид, будто не знает о существовании письменности. Это знание могло повредить, если колдуны догадаются, что другие овладели им. Каста колдунов будет разрушена, если письменность распространится повсеместно; вся культура Мира должна будет перестроиться. Эту угрозу он должен был предвидеть и постараться сохранить тайну. Но он не обольщался мыслью, что убедил Катанджи.
Ветер дул ровно. Уолли вернулся к содержимому балахона.
– Давайте посмотрим, что еще мы тут можем найти, – пробормотал он.
Но следующим, что он нашел, был тонкий и острый кинжал, и Уолли решил, что он чем-то может быть смазан, например ядом.
– По здравому размышлению, до завтрашнего дня нам делать нечего. Можно оставить это занятие до тех пор, пока не станет светлее. Лорд Ротанкси, вас отведут в каюту. Возможно, вы проведете ночь комфортнее, чем мы. Днем вас проводят на палубу. Вам дадут пищу и обеспечат надлежащий уход.
– Приведя в состояние, более подходящее для допроса! – мрачно сказал старик.
– Пытки вам не угрожают, если вы их боитесь.
Ротанкси недоверчиво посмотрел на него:
– Правда? Великий Шонсу известен тем, что кастрировал мужчин в борделях. Разве не ты как-то снес дом за то, что ребенок бросил в тебя из окна помидором?
Уолли не нашелся, что ответить. Но тут заговорил Ннанджи:
– Те дни прошли, колдун. Можешь доверять его слову. Что касается меня, то я обработал бы тебя с кончиков ног до головы, но Лорд Шонсу будет хорошо за тобой ухаживать. Думаю, даже слишком хорошо.
Юное лицо Ннанджи излучало доверие. Колдун, похоже, успокоился и промолчал.
– Уведите его вниз, – сказал Уолли, – дайте ему еду, воду и одеяла. Давайте есть. Я голоден.
Он оставил балахон колдуна и поднялся на ноги. Красное пламя вспыхнуло над РегиВулом, и в воздухе запахло серой. Бог Огня сердился – и было за что, подумал Уолли. Совершенно ясно, что покров мистики с колдунов будет теперь сорван.., если воины захотят слушать.
Река сияла. Томияно поднял все паруса, торопясь к своему возлюбленному «Сапфиру».
– Я хотела видеть тебя мертвым. Уолли повернулся и обнаружил, что Доа стоит совсем близко.
– Мои извинения за принесенное разочарование, миледи.
– Теперь, я полагаю, ты надеешься, что я напишу балладу для тебя.
Голос ее был сладок, она улыбалась. Будь на ее месте другая женщина, он давно бы уже обнял ее и попытался поцеловать. Выражение ее лица совсем не соответствовало ее словам. Гениальность часто соседствует с сумасшествием – теперь он был уверен, что перед ним сумасшедшая. Что такого мог сделать ей Шонсу, чтобы возбудить такую ненависть и такое обожание? Не исключено, что любая песня, сочиненная ею об этом дне, послужит только разрушению его репутации – словесные оскорбления, положенные на бессмертную музыку. Даже если она напишет феерию, это мало поможет ему, потому что все, что он сделал, было хитростью. Воины отнесутся к этому так же, как к подвигам Катанджи. Скорее всего, это не произведет на них впечатления.
Сколько же в ней было женственности! Ее исключительный рост возбуждал его. Стараясь скрыть дрожь в голосе, он проговорил:
– Почту за честь упоминание обо мне в любой из твоих песен, миледи.
Глаза ее вспыхнули в ночи.
– Ты думаешь, я не смогу? Ты думаешь, баллада без воспевания кровопролития невозможна?
– Я думаю, что боги послали мне сегодня величайшую победу. Я очень рад, что обошлось без кровопролития.
Она недоверчиво хмыкнула, потом подошла к поручням и остановилась, вглядываясь в красный горизонт на западе.
Уолли невольно двинулся за ней.
– Расскажи мне все сначала. Что случилось с сорока девятью?
– Я не знаю.
Она, обернувшись, посмотрела ему в глаза:
– И ты полагаешь, что я тебе поверю?
– Это правда, Доа. Я получил удар по голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96