– Сосо… Что здесь случилось? – спросила она, и голос ее дрогнул.
– Садись, Хатия! Она покорно села.
Я и Анатолий осторожно уложили Бежану на песок так, что голова его покоилась на коленях Хатии. Она погладила рукой покрывшийся испариной лоб Бежаны. Бежана не отрывал рук от живота. Сквозь его пальцы сочилась кровь.
– Сосо, что случилось? – повторила Хатия. Я не ответил, меня душили слезы.
– Убил меня Датико, моя девочка! – простонал Бежана. Я припал к его груди и громко заплакал.
– Ну, ну, ты что, дурачок! Сейчас все пройдет! – сказал Бежана.
– Помоги мне, Сосо! – Анатолий опустился на колени перед Бежаной. – Подсоби-ка мне поднять его на спину! Надо спешить домой!
– Что говорит твой русский, Сосойя? – спросил Бежана.
– Хочет взять тебя домой, – ответил я рыдая.
– А-а-а, долг платежом красен… Но для Бежаны все одно – умереть здесь или дома… Погодите, дайте мне вздохнуть… Может, утихнет боль… Вот сволочь, убил-таки меня…
– Я виноват во всем! – сказал Анатолий и принялся рвать свою сорочку.
– Что он сказал, Сосойя?
– Я, говорит, виноват…
– Не смей и думать, Сосоин русский! Ты при чем? Бандит для того и носит нож и ружье, чтобы пустить их в ход. Потому что он боится. Разве он справился бы со мной без ножа? То-то… Ты не горюй. Если я останусь жив, напляшется он у меня, ох и напляшется! А нет, так… Что ж, пусть бродит по лесу голодным шакалом… А моя смерть – не такое уж важное событие. Одним ртом на селе станет меньше… – Бежана сомкнул веки.
– Бежана! – крикнул я. – Не умирай, Бежана!
– Молчи, Сосойя!..
– Это я убил тебя, Бежана, я! Это я его разозлил!
– Вот еще! Нашелся убийца!.. Ты думаешь, он хотел убить? Нет, это страх его заставил поднять нож! Вот и боль прошла. Теперь у меня шумит в голове и ноги… Ног я не чувствую…
Приподняв халат на животе Бежаны, Анатолий туго перевязал ему рану.
– А ты что делаешь, девочка? – взглянул Бежана на Хатию.
Хатия плакала, и слезы ее капали на лоб Бежаны.
– Сосойя, уйми девочку и перестань сам скулить. Взгляните-ка на солнце. Вот оно скоро спустится за горой Концхоула, и наступит ночь. А завтра оно поднимется из-за Суреби, и настанет день. День настанет для всех. Даже для того бандита. А для меня уже никогда не будет ни солнца, ни дня… Ты видишь солнце, Хатия?
– Вижу, Бежана, вижу!..– Хатия заплакала громко.
– Не плачь, детка… Это хорошо, если ты видишь солнце. Дай бог тебе, всем вам здоровья. Я оставляю вам свою долю и солнца и воздуха. И свою рыбу тоже. Зачем я спорил с вами? Ведь все равно мы съели бы все вместе. Вот только свою долю земли я возьму с собой… А он-то зачем плачет? Зачем плачет твой русский, Сосойя? Холодно мне и пить хочется. Дай напиться, Сосойя!..
– Нельзя тебе пить, Бежана! Потерпи немного, придем домой, вылечит тебя бабушка Аквиринэ, тогда и пей, сколько тебе захочется.
– Сосойя, дай перед смертью испить глоток нашей супсинской воды. Мне теперь все можно…
Бежана часто задышал. Я испуганно взглянул на Анатолия.
– Он просит пить, что делать?
Анатолий встал, зачерпнул ладонями воду из реки и дал напиться Бежане.
– Что ты делаешь? Нельзя ему!
– Вот спасибо тебе! – поблагодарил Бежана Анатолия. – Твой русский умнее тебя, Сосойя, знает он, что теперь мне ничем уже не помочь… – Он вдруг привстал и пристально посмотрел на меня. – Сосойя, где ты?
– Здесь я, Бежана, не видишь разве меня?
– Не вижу, Сосойя, не вижу… Кажись, умираю я, Сосойя… – Бежана опустил голову на колени Хатии.
– Не умирай, Бежана, не умирай, дорогой! – взмолился я. – Что я скажу людям? Слышишь, Бежана, милый мой, потерпи еще немного! Все будет хорошо, Бежана! Вот я здесь, рядом с тобой! Видишь меня, Бежана?
– Успокойся, Сосойя… А что солнце? Оно уже закатилось?
– Нет еще, Бежана…
– Хатия, ты видишь солнце?
Хатия никого и ничего не видела. Она рыдала.
– А я не вижу солнца… – сказал Бежана.
– Видишь, как не видишь! Вон оно, над Концхоулой! Скажи, что видишь солнце, Бежана! – просил я Бежану и гладил его похолодевшие руки.
– Сосойя, слышишь?
– Что, Бежана?
– Слышишь? – Бежана прислушался к чему-то и вдруг тихо запел:
Девица-красавица
В загляденье-платьице…
Бежана пел и улыбался. Потом голос его постепенно стал угасать. Я припал к его груди.
Бежана ничего уже не чувствовал и не слышал…
Долго еще я обнимал и ласкал Бежану. Потом почувствовал прикосновение руки Анатолия и поднял голову. Солнца на небе уже не было, но гора еще пылала оранжевым отблеском его лучей.
Бежана больше не пел…
СНЕГ
В конце декабря наступили сильные холода. Однажды вечером подул низовой ветер и пошел снег. Потом ветер улегся, а снег продолжал сыпать без конца. Сухие пушистые снежинки, медленно кружась, ложились на землю. За ночь снег покрыл все вокруг таким толстым слоем, что утром куры, слетев с насеста, проваливались в снег по самый клюв. Снег шел не переставая весь следующий день. И потянулись нескончаемые зимние вечера… Топанье ногами на балконе… Шипенье сырых дров… Вареная ветчина… Протяжный лай собак… В сплошном снежном покрове появились протоптанные тропинки – от домов к колодцам, от соседа к соседу, от села к селу. В школе стихли шум и гомон: дети отсиживались по домам, ожидая, когда уляжется снег. А школьный колокол по утрам звал, звал нас…
Снег сровнял холмы и впадины… Полегли плетни. Лишь кое-где торчал вбитый недавно кол, да и тот уносил случайный прохожий, кто – на дрова, кто – чтобы отбиться от собак или набежавшего ненароком проголодавшегося зверя.
…Пригорюнившийся Анатолий сидит у камина и ворчит:
– Глупая выдумка – камин. Дрова пожирает что твой паровоз, а тепла от него – на грош! Лицо горит, а спина мерзнет!
– Повернитесь теперь спиной! – учит тетя.
– Вот нашу бы русскую печь сюда!..
– А разве у вас зимой не холодно? – спрашиваю я.
– Понимаешь, мороз у нас суше, здесь так и пробирает до мозга костей…
– Завтра надо смести снег, а то, чего доброго, обвалится крыша, – говорит про себя тетя.
Снег валит и валит…
– Сосойя, сходи за дровами!
Я накидываю полушубок и спускаюсь во двор. Приношу дрова, кидаю их в камин и усаживаюсь тут же на козлиной шкуре. Сырые дрова долго шипят и дымятся, потом вдруг вспыхивают ярким пламенем. В комнате светлеет. Я замечаю, что Анатолий смотрит на тетю, смотрит пристально, не отводя глаз. Тетя сидит склонив голову и вяжет теплые носки для меня. Я отворачиваюсь, но все же замечаю, что тетя украдкой смотрит на Анатолия.
Анатолий – блондин, худощав и очень красив. Он выглядит немного моложе тети. Теперь он уставился на огонь и думает что-то свое. Потом он вздыхает и опять переводит взгляд на тетю. Я вижу все и – как ни странно! – не обижаюсь. Анатолий тоже видит все. Он смущенно улыбается и кладет руку на мое плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37