Завзятая странница, Флора приобрела талант быстро схватывать чужие языки. Абсарокское наречие ей нравилось — приятный и мягкий говор.
Любопытствовала она и насчет индейской кухни — расспрашивала женщин о всех блюдах, активно пробовала абсарокскую стряпню, ничем не брезгуя, даже сама пробовала готовить по индейским рецептам под надзором своих новых подруг. Вдобавок к этому беседовала со знахарями, собирала сведения о травах, которые они используют, и пыталась выведать побольше секретов о приемах лечения разных болезней.
Ну и конечно, Флора с энтузиазмом и легко научилась всем подвижным играм абсарокских женщин — на досуге, после того как она часами наблюдала за ремесленной работой, за тем, как индейские девушки и женщины вышивают одеяла, шьют из кожи одежду и мокасины. Флора мало-помалу вошла в курс повседневных забот племени, наблюдая за тем, как распределяется в семьях домашняя работа, какие формы обращения употребляют мужчины и женщины по отношению друг к другу. Словом, происходила обычная дотошная этнографическая работа — порой очень увлекательная, порой нудная в своем однообразии.
Флора имела несколько бесед с двумя женщинами-воинами, занимавшими видное место в племенной иерархии — их военные подвиги чтили не менее, чем славные деяние мужчин на поле брани. Кроме этого, девушке удалось поговорить с одним из бердахов — так называли мужчин, которые добровольно избрали женский образ жизни.
Бердах одевался, как женщина, занимался тем же, что и большинство женщин, принимал участие в их собраниях, посиделках и празднествах. Племя никак не осуждало бердахов.
Общаясь со знахарками, Флора обнаружила, что они почитаются в той же степени, что и знахари. Еще одним доказательством «эмансипированного» состояния женщин в племени было то, что многочисленные легенды рассказывали о женщинах-вождях. И можно было не сомневаться, что в этих легендах содержится большая доля правды, ибо у всех было на памяти, как несколько лет назад женщина по имени Красное Перо регулярно принимала участие в совете вождей и к ее голосу прислушивались.
На протяжении нескольких недель, что она провела в индейской деревне, Флоре довелось услышать не один рассказ об Адаме Серре. Говорили, что он искусный врачеватель, а также великий воин. По традиции, каждого убитого в бою врага абсарокский воин помечал полосой на крупе своей лошади. Так вот, из рассказов выходило, что мало кто из Воронов имел право нарисовать столько полос на своей лошади, сколько достославный Тсе-дитсира-тси, то есть Адам Серр, граф де Шастеллюкс.
По всеобщему мнению, именно благодаря ловкости и храбрости Тсе-дитсира-тси так успешно закончились рейды против лакотов, против Черноногих и против чейенов. Целые табуны вражеских лошадей в результате перешли в руки абсароков. Хвалили мудрые советы Тсе-дитсира-тси, восхищенно цокали языками, говоря о его умении обращаться с желтоглазыми — в племени он был признанным и наилучшим знатоком бледнолицых женщин. Упоминая Адама, абсарокские женщины — те, что помоложе и попригожее, — неизменно выражали простодушную радость по поводу того, что его жена ушла к другому мужчине.
— Теперь он снова будет спать с нами! — говорили они, улыбаясь глазами и губами. — И будет по ночам ублажать слух своих возлюбленных игрой на флейте.
Флора не сомневалась, что Адам так и поступит. Не таков граф де Шастеллюкс, чтобы долго оставаться без женщины! Когда в ее присутствии начинали судачить о Тсе-дитсира-тси, привычная спокойная объективность ученого покидала леди Флору, и она с трудом скрывала кипящую в груди ревность. Мало-помалу выяснилось, что до свадьбы среди абсарокских девушек на него был большой спрос. Судя по хихиканью и многозначительным взглядам, едва ли не каждая вторая женщина в племени имела что вспомнить о неуемном юношеском пыле Адама. И женская часть деревушки с нетерпением ждала лета, когда Адам появится на совете племени и затем примет участие в большом празднике. Одним удастся построить ему глазки, другим потанцевать, а третьим, может, посчастливится его соблазнить.
Степень свободы абсарокских женщин, их равенство с мужчинами почти во всем были редкостным феноменом — этнографы девятнадцатого века редко такое наблюдали. Достаточно сказать, что браки заключались по обоюдному согласию, причем инициатором мог стать как мужчина, так и женщина. Развод сводился к самой простой процедуре, и при этом никто из супругов не был ущемленной стороной. Добрачные любовные связи могли заводить как мужчины, так и женщины — и при этом никто косо на них не смотрел. Воспитанием и прокормом детей мать и отец занимались примерно в равной степени, им помогали многочисленные родственники. В браке, всегда моногамном, ценили верность, много было пар, проживших вместе всю жизнь, даром что развестись было проще простого. Но либеральность проявлялась в том, что прочный брак ценили, а распад неудачного брака не осуждали.
Все это было необычно и в высшей степени занятно; Флора занималась сбором материала и своими заметками с огромным увлечением.
Дни шли за днями, и было все легче и легче думать об Адаме, не впадая в какую-то истеричную грусть. Теперь кровь уже не бросалась ей в голову при одном воспоминании о днях и часах, проведенных с графом де Шастеллюксом. Она припоминала это близкое прекрасное прошлое с почти философским спокойствием. Да, у них был великолепный страстный роман, они познали дикие утехи и все такое прочее… но это минуло, это надо положить на дальнюю полочку памяти и снимать оттуда лишь по праздникам. Что Адам, что Флора — оба вели образ жизни, который исключал концентрацию всех жизненных сил на любви. Так что их роман был обречен стать яркой вспышкой в ночи. И поэтому не стоит растравлять себе душу и хныкать: нелепо и опасно преувеличивать значение краткой близости и представлять мимолетное приключение как нечто ослепительно великолепное, божественное и так далее. Чего ради понапрасну взвинчивать себя? Это ребячество. В конце концов, они взрослые люди с серьезными заботами, а не впечатлительные подростки, которые забыть не могут, что щупались дюжину раз в каретном сарае, в конюшне и в других, более подходящих местах. Жизнь не кончилась после расставания с Адамом Серром. Нет, не кончилась!
Подобные упражнения в несколько натужном цинизме и поглощающие все время занятия по системному, подробному изучению абсарокской культуры привели к тому, что в душе Флоры мало-помалу установилось некое подобие мира.
Ей было хорошо знакомо и привычно то, чем она сейчас занималась, — вся эта этнографическая рутина. Девушка беседовала с людьми об их буднях, заносила в толстенные блокноты услышанное, в том числе абсарокские мифы и песни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Любопытствовала она и насчет индейской кухни — расспрашивала женщин о всех блюдах, активно пробовала абсарокскую стряпню, ничем не брезгуя, даже сама пробовала готовить по индейским рецептам под надзором своих новых подруг. Вдобавок к этому беседовала со знахарями, собирала сведения о травах, которые они используют, и пыталась выведать побольше секретов о приемах лечения разных болезней.
Ну и конечно, Флора с энтузиазмом и легко научилась всем подвижным играм абсарокских женщин — на досуге, после того как она часами наблюдала за ремесленной работой, за тем, как индейские девушки и женщины вышивают одеяла, шьют из кожи одежду и мокасины. Флора мало-помалу вошла в курс повседневных забот племени, наблюдая за тем, как распределяется в семьях домашняя работа, какие формы обращения употребляют мужчины и женщины по отношению друг к другу. Словом, происходила обычная дотошная этнографическая работа — порой очень увлекательная, порой нудная в своем однообразии.
Флора имела несколько бесед с двумя женщинами-воинами, занимавшими видное место в племенной иерархии — их военные подвиги чтили не менее, чем славные деяние мужчин на поле брани. Кроме этого, девушке удалось поговорить с одним из бердахов — так называли мужчин, которые добровольно избрали женский образ жизни.
Бердах одевался, как женщина, занимался тем же, что и большинство женщин, принимал участие в их собраниях, посиделках и празднествах. Племя никак не осуждало бердахов.
Общаясь со знахарками, Флора обнаружила, что они почитаются в той же степени, что и знахари. Еще одним доказательством «эмансипированного» состояния женщин в племени было то, что многочисленные легенды рассказывали о женщинах-вождях. И можно было не сомневаться, что в этих легендах содержится большая доля правды, ибо у всех было на памяти, как несколько лет назад женщина по имени Красное Перо регулярно принимала участие в совете вождей и к ее голосу прислушивались.
На протяжении нескольких недель, что она провела в индейской деревне, Флоре довелось услышать не один рассказ об Адаме Серре. Говорили, что он искусный врачеватель, а также великий воин. По традиции, каждого убитого в бою врага абсарокский воин помечал полосой на крупе своей лошади. Так вот, из рассказов выходило, что мало кто из Воронов имел право нарисовать столько полос на своей лошади, сколько достославный Тсе-дитсира-тси, то есть Адам Серр, граф де Шастеллюкс.
По всеобщему мнению, именно благодаря ловкости и храбрости Тсе-дитсира-тси так успешно закончились рейды против лакотов, против Черноногих и против чейенов. Целые табуны вражеских лошадей в результате перешли в руки абсароков. Хвалили мудрые советы Тсе-дитсира-тси, восхищенно цокали языками, говоря о его умении обращаться с желтоглазыми — в племени он был признанным и наилучшим знатоком бледнолицых женщин. Упоминая Адама, абсарокские женщины — те, что помоложе и попригожее, — неизменно выражали простодушную радость по поводу того, что его жена ушла к другому мужчине.
— Теперь он снова будет спать с нами! — говорили они, улыбаясь глазами и губами. — И будет по ночам ублажать слух своих возлюбленных игрой на флейте.
Флора не сомневалась, что Адам так и поступит. Не таков граф де Шастеллюкс, чтобы долго оставаться без женщины! Когда в ее присутствии начинали судачить о Тсе-дитсира-тси, привычная спокойная объективность ученого покидала леди Флору, и она с трудом скрывала кипящую в груди ревность. Мало-помалу выяснилось, что до свадьбы среди абсарокских девушек на него был большой спрос. Судя по хихиканью и многозначительным взглядам, едва ли не каждая вторая женщина в племени имела что вспомнить о неуемном юношеском пыле Адама. И женская часть деревушки с нетерпением ждала лета, когда Адам появится на совете племени и затем примет участие в большом празднике. Одним удастся построить ему глазки, другим потанцевать, а третьим, может, посчастливится его соблазнить.
Степень свободы абсарокских женщин, их равенство с мужчинами почти во всем были редкостным феноменом — этнографы девятнадцатого века редко такое наблюдали. Достаточно сказать, что браки заключались по обоюдному согласию, причем инициатором мог стать как мужчина, так и женщина. Развод сводился к самой простой процедуре, и при этом никто из супругов не был ущемленной стороной. Добрачные любовные связи могли заводить как мужчины, так и женщины — и при этом никто косо на них не смотрел. Воспитанием и прокормом детей мать и отец занимались примерно в равной степени, им помогали многочисленные родственники. В браке, всегда моногамном, ценили верность, много было пар, проживших вместе всю жизнь, даром что развестись было проще простого. Но либеральность проявлялась в том, что прочный брак ценили, а распад неудачного брака не осуждали.
Все это было необычно и в высшей степени занятно; Флора занималась сбором материала и своими заметками с огромным увлечением.
Дни шли за днями, и было все легче и легче думать об Адаме, не впадая в какую-то истеричную грусть. Теперь кровь уже не бросалась ей в голову при одном воспоминании о днях и часах, проведенных с графом де Шастеллюксом. Она припоминала это близкое прекрасное прошлое с почти философским спокойствием. Да, у них был великолепный страстный роман, они познали дикие утехи и все такое прочее… но это минуло, это надо положить на дальнюю полочку памяти и снимать оттуда лишь по праздникам. Что Адам, что Флора — оба вели образ жизни, который исключал концентрацию всех жизненных сил на любви. Так что их роман был обречен стать яркой вспышкой в ночи. И поэтому не стоит растравлять себе душу и хныкать: нелепо и опасно преувеличивать значение краткой близости и представлять мимолетное приключение как нечто ослепительно великолепное, божественное и так далее. Чего ради понапрасну взвинчивать себя? Это ребячество. В конце концов, они взрослые люди с серьезными заботами, а не впечатлительные подростки, которые забыть не могут, что щупались дюжину раз в каретном сарае, в конюшне и в других, более подходящих местах. Жизнь не кончилась после расставания с Адамом Серром. Нет, не кончилась!
Подобные упражнения в несколько натужном цинизме и поглощающие все время занятия по системному, подробному изучению абсарокской культуры привели к тому, что в душе Флоры мало-помалу установилось некое подобие мира.
Ей было хорошо знакомо и привычно то, чем она сейчас занималась, — вся эта этнографическая рутина. Девушка беседовала с людьми об их буднях, заносила в толстенные блокноты услышанное, в том числе абсарокские мифы и песни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118