— спросил он.
Перро продолжал смотреть на Катарину.
Если вы намерены склонить вашего суженого к измене, то подумайте дважды. Я без всяких угрызений совести помещу вашу голову рядом с головами других предателей, мисс Фитцджеральд.
Пальцы Лэма впились ей в локоть.
Она воспитывалась в монастыре, сэр Джон. Ей неведомо, что делается в мире. Куда она будет склонять своего мужа — так это в постель, могу вас уверить.
Перро снова глянул на ее платье.
Готов ручаться, что они там неплохо покувыркаются. Но вы уже это знаете, О'Нил? — улыбнулся он.
Лэм тоже улыбнулся. Катарина вся кипела. Перро еще раз окинул Катарину взглядом и повернулся, бросив через плечо:
Вы получите ваши бумаги не позднее чем через час, капитан. Но имейте в виду, если бы королева не приказала мне вам содействовать, вы не получили бы моего разрешения. — Он спустился по сходням. Доски стонали под его тучным телом. Сойдя вниз, он отдал приказ солдатам: — Никто не должен покидать корабль без моего позволения!
Лэм и Катарина смотрели, как ему помогли взобраться на лошадь, и кавалькада умчалась. Когда они скрылись из вида, девушка выдернула руку из стальных пальцев О'Нила и принялась растирать локоть.
— Жалкий червь!
— Это вы про него — или про меня? — спросил Лэм.
— Про вас! — вскричала она. — Вы не ирландец, а англичанин, и у вас в жилах течет не кровь, а вода! Сегодня вы это доказали!
— Мне уже приходилось это слышать, — ответил Лэм, стиснув зубы. — А вы, милая Катарина, сделали большую глупость, раздразнив самого влиятельного человека в Ирландии.
— Влиятельный. Вот как! — прошипела она. — Мой отец был влиятельным, а этот — просто толстая, болтливая жаба. И полагаю, вам доставили удовольствие ваши мужские шуточки?
Лэм возвышался перед ней, как скала.
— Без подорожных мы ни шагу не сделаем, поймите.
— Подорожные? Для чего они нам?
— После своего назначения лорд Перро ввел массу новых правил, предназначенных для того, чтобы сделать жизнь ирландцев невыносимой. Одно из них не разрешает свободного передвижения. Никому не позволено никуда поехать без бумаги, подписанной им. Включая нас.
Катарина уставилась на него.
Но это… это невыносимо!
Не более чем объявление бардов и поэтов вне закона или запрет на ношение национальной одежды и на танцы.
Катарина ушам своим не верила.
— Он запретил музыку?
— И многое другое.
— Какая свинья! — воскликнула девушка.
— Вообще-то он способный и заслуженный воин. А теперь он лорд-президент, назначенный королевой. Хотя сейчас мы и находимся под покровительством королевы, он все равно имеет право нас задержать. Особенно после ваших опасных речей. Наши жизни в его руках, Катарина, и советую вам не забывать об этом.
Побледневшая Катарина растерянно посмотрела ему вслед.
Корк еще в средние века стал важным торговым городом. Его пересекали узкие мощеные улочки, вдоль которых теснились одно — и двухэтажные дома, построенные из камня и дерева с оштукатуренными стенами. В первых этажах обычно размещались мастерские ремесленников и художников, лавки и пекарни. Старая покосившаяся норманнская церковь ютилась в тени возвышавшегося к небесам собора, возведенного в годы правления Генриха VIII. Рядом с гаванью располагался обнесенный высокой стеной замок, в котором стоял гарнизон. Город также был обнесен стеной.
Всего двумя годами раньше город осадил Фитцморис со своими сторонниками. Осада продолжалась недолго, потому что мятежники отступили, узнав о прибытии сэра Генри Сидни. Сэр Генри прибыл в Корк с войсками и припасами, но Фитцморис уже был объявлен изменником. Не за то, что разорил всю округу, и не за то, что уничтожил всех попавших в его руки английских поселенцев, а за то, что публично, перед городскими стенами, обвинил королеву в ереси.
Когда Катарина вместе с Лэмом и Макгрегором въезжала в городские ворота, она все еще не могла оправиться от увиденного. Когда-то Корк окружали пышные луга, по которым бродили коровы и овцы, и плодородные поля, засеянные рожью и овсом. За фермами начинались заросшие лесом холмы.
Теперь все изменилось. Земля была разорена войной. Луга опустели, фермы были сожжены. Леса поредели. Почерневшие платаны стояли среди немногих уцелевших сосен. Кучи мусора обозначали те места, где когда-то стояли коттеджи.
О Боже, — вздохнула Катарина, — что случилось? Будь прокляты эти англичане! Будь они прокляты!
Лэм посмотрел на нее без улыбки.
К сожалению, ваш кузен Фитцморис причинил не меньше ущерба, чем сэр Генри Сидни. Он твердо решил изгнать поселенцев, даже ценой разорения земель. Ему удалось и то и другое. Потом, конечно, королева вмешалась и послала сюда сэра Генри, который, пока гнал Фитцмориса на запад, оставил за собой такое же разорение. Если эта война будет продолжаться, весь юг Ирландии станет таким же мертвым.
Катарина не знала, что сказать. Перед ее глазами стояли ужасные картины — густые, почти непроходимые леса вокруг замка Эскетон сожжены, трава на пышных лугах вытоптана.
Девушка резко повернула лошадь к Лэму.
— А что с Эскетоном?
Я не слышал о каких-либо схватках поблизости от вашего дома, Катарина. Большинство их ограничивалось Корком на востоке и Лимриком на западе, Трейли и Килмаллоком.
Лимрик! — воскликнула она. В Лимрике стоял королевский гарнизон, и он находился только в двадцати милях к северу от Эскетона, тоже в долине Шеннона. — О Боже, я должна поехать домой!
Лэм окинул ее взглядом:
Это будет решать Бэрри, не так ли?
Она уставилась на него, не в силах отвести глаз. Казалось невероятным, что она находится на пути в Бэрримор и скоро будет там.
Да. Это будет решать Бэрри.
Они подъезжали к Бэрримору.
Руки Лэма, державшие поводья, были напряжены, отчею его лошадь беспокоилась. Его инстинкты подсказывали ему отбросить всякую предосторожность. Он мог даже сейчас похитить Катарину и ускакать обратно в Корк, на «Клинок морей». Как только он выйдет в море, никто не сможет ему помешать. А на острове Эйрик она будет целиком принадлежать ему. Еще никто не осмеливался атаковать его укрепленный остров, и у Катарины нет покровителя, который мог бы на это решиться.
Лэм понимал, что сейчас ему нужно действовать гораздо тоньше и гораздо умнее, чем раньше. Еще одно похищение было последним средством. Он предпочитал лишний раз не испытывать терпения королевы. Он невольно возбудил ее подозрения и теперь хотел их развеять.
Он играл в опасную игру. И чтобы выиграть, чтобы остаться в живых, он не должен терять расположения королевы. Росчерком пера его могли объявить изменником, лишить патента и назначить вознаграждение за его голову. Лэму вовсе не нравилась мысль, что Дрейк и Хокинс станут преследовать его на море. Ему не хотелось остаться без всякой поддержки, хотя он не был настолько глуп или настолько романтичен, чтобы считать, что у него и в самом деле есть своя страна, своя королева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Перро продолжал смотреть на Катарину.
Если вы намерены склонить вашего суженого к измене, то подумайте дважды. Я без всяких угрызений совести помещу вашу голову рядом с головами других предателей, мисс Фитцджеральд.
Пальцы Лэма впились ей в локоть.
Она воспитывалась в монастыре, сэр Джон. Ей неведомо, что делается в мире. Куда она будет склонять своего мужа — так это в постель, могу вас уверить.
Перро снова глянул на ее платье.
Готов ручаться, что они там неплохо покувыркаются. Но вы уже это знаете, О'Нил? — улыбнулся он.
Лэм тоже улыбнулся. Катарина вся кипела. Перро еще раз окинул Катарину взглядом и повернулся, бросив через плечо:
Вы получите ваши бумаги не позднее чем через час, капитан. Но имейте в виду, если бы королева не приказала мне вам содействовать, вы не получили бы моего разрешения. — Он спустился по сходням. Доски стонали под его тучным телом. Сойдя вниз, он отдал приказ солдатам: — Никто не должен покидать корабль без моего позволения!
Лэм и Катарина смотрели, как ему помогли взобраться на лошадь, и кавалькада умчалась. Когда они скрылись из вида, девушка выдернула руку из стальных пальцев О'Нила и принялась растирать локоть.
— Жалкий червь!
— Это вы про него — или про меня? — спросил Лэм.
— Про вас! — вскричала она. — Вы не ирландец, а англичанин, и у вас в жилах течет не кровь, а вода! Сегодня вы это доказали!
— Мне уже приходилось это слышать, — ответил Лэм, стиснув зубы. — А вы, милая Катарина, сделали большую глупость, раздразнив самого влиятельного человека в Ирландии.
— Влиятельный. Вот как! — прошипела она. — Мой отец был влиятельным, а этот — просто толстая, болтливая жаба. И полагаю, вам доставили удовольствие ваши мужские шуточки?
Лэм возвышался перед ней, как скала.
— Без подорожных мы ни шагу не сделаем, поймите.
— Подорожные? Для чего они нам?
— После своего назначения лорд Перро ввел массу новых правил, предназначенных для того, чтобы сделать жизнь ирландцев невыносимой. Одно из них не разрешает свободного передвижения. Никому не позволено никуда поехать без бумаги, подписанной им. Включая нас.
Катарина уставилась на него.
Но это… это невыносимо!
Не более чем объявление бардов и поэтов вне закона или запрет на ношение национальной одежды и на танцы.
Катарина ушам своим не верила.
— Он запретил музыку?
— И многое другое.
— Какая свинья! — воскликнула девушка.
— Вообще-то он способный и заслуженный воин. А теперь он лорд-президент, назначенный королевой. Хотя сейчас мы и находимся под покровительством королевы, он все равно имеет право нас задержать. Особенно после ваших опасных речей. Наши жизни в его руках, Катарина, и советую вам не забывать об этом.
Побледневшая Катарина растерянно посмотрела ему вслед.
Корк еще в средние века стал важным торговым городом. Его пересекали узкие мощеные улочки, вдоль которых теснились одно — и двухэтажные дома, построенные из камня и дерева с оштукатуренными стенами. В первых этажах обычно размещались мастерские ремесленников и художников, лавки и пекарни. Старая покосившаяся норманнская церковь ютилась в тени возвышавшегося к небесам собора, возведенного в годы правления Генриха VIII. Рядом с гаванью располагался обнесенный высокой стеной замок, в котором стоял гарнизон. Город также был обнесен стеной.
Всего двумя годами раньше город осадил Фитцморис со своими сторонниками. Осада продолжалась недолго, потому что мятежники отступили, узнав о прибытии сэра Генри Сидни. Сэр Генри прибыл в Корк с войсками и припасами, но Фитцморис уже был объявлен изменником. Не за то, что разорил всю округу, и не за то, что уничтожил всех попавших в его руки английских поселенцев, а за то, что публично, перед городскими стенами, обвинил королеву в ереси.
Когда Катарина вместе с Лэмом и Макгрегором въезжала в городские ворота, она все еще не могла оправиться от увиденного. Когда-то Корк окружали пышные луга, по которым бродили коровы и овцы, и плодородные поля, засеянные рожью и овсом. За фермами начинались заросшие лесом холмы.
Теперь все изменилось. Земля была разорена войной. Луга опустели, фермы были сожжены. Леса поредели. Почерневшие платаны стояли среди немногих уцелевших сосен. Кучи мусора обозначали те места, где когда-то стояли коттеджи.
О Боже, — вздохнула Катарина, — что случилось? Будь прокляты эти англичане! Будь они прокляты!
Лэм посмотрел на нее без улыбки.
К сожалению, ваш кузен Фитцморис причинил не меньше ущерба, чем сэр Генри Сидни. Он твердо решил изгнать поселенцев, даже ценой разорения земель. Ему удалось и то и другое. Потом, конечно, королева вмешалась и послала сюда сэра Генри, который, пока гнал Фитцмориса на запад, оставил за собой такое же разорение. Если эта война будет продолжаться, весь юг Ирландии станет таким же мертвым.
Катарина не знала, что сказать. Перед ее глазами стояли ужасные картины — густые, почти непроходимые леса вокруг замка Эскетон сожжены, трава на пышных лугах вытоптана.
Девушка резко повернула лошадь к Лэму.
— А что с Эскетоном?
Я не слышал о каких-либо схватках поблизости от вашего дома, Катарина. Большинство их ограничивалось Корком на востоке и Лимриком на западе, Трейли и Килмаллоком.
Лимрик! — воскликнула она. В Лимрике стоял королевский гарнизон, и он находился только в двадцати милях к северу от Эскетона, тоже в долине Шеннона. — О Боже, я должна поехать домой!
Лэм окинул ее взглядом:
Это будет решать Бэрри, не так ли?
Она уставилась на него, не в силах отвести глаз. Казалось невероятным, что она находится на пути в Бэрримор и скоро будет там.
Да. Это будет решать Бэрри.
Они подъезжали к Бэрримору.
Руки Лэма, державшие поводья, были напряжены, отчею его лошадь беспокоилась. Его инстинкты подсказывали ему отбросить всякую предосторожность. Он мог даже сейчас похитить Катарину и ускакать обратно в Корк, на «Клинок морей». Как только он выйдет в море, никто не сможет ему помешать. А на острове Эйрик она будет целиком принадлежать ему. Еще никто не осмеливался атаковать его укрепленный остров, и у Катарины нет покровителя, который мог бы на это решиться.
Лэм понимал, что сейчас ему нужно действовать гораздо тоньше и гораздо умнее, чем раньше. Еще одно похищение было последним средством. Он предпочитал лишний раз не испытывать терпения королевы. Он невольно возбудил ее подозрения и теперь хотел их развеять.
Он играл в опасную игру. И чтобы выиграть, чтобы остаться в живых, он не должен терять расположения королевы. Росчерком пера его могли объявить изменником, лишить патента и назначить вознаграждение за его голову. Лэму вовсе не нравилась мысль, что Дрейк и Хокинс станут преследовать его на море. Ему не хотелось остаться без всякой поддержки, хотя он не был настолько глуп или настолько романтичен, чтобы считать, что у него и в самом деле есть своя страна, своя королева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124