Значит, Лэм вовсе не был дикарем — он был рожден при дворе и воспитывался вместе с принцами и принцессами. И хотя он был наполовину ирландцем, он исповедовал протестантство, как и его мать. Ей с трудом верилось в услышанное.
— У вас совершенно ошеломленный вид, — улыбнулась Елизавета.
— Я действительно ошеломлена. Так кто такой О'Нил — англичанин или ирландец, благородный или простолюдин?
И то и другое, — заявила королева уже без улыбки. — Не забывайте, что его отцом был Шон О'Нил, жестокий убийца, человек, который изнасиловал его мать. И Шон забрал его к себе, когда мальчику было десять лет, — вырвал его из рук матери и воспитал в дикости.
Катарина не сводила с нее глаз.
Вы так интересуетесь О'Нилом, — небрежным тоном сказала королева. — Он красив, верно?
Катарина подумала, что ей нельзя краснеть. Но ей вспомнилось выражение его лица, легкая насмешливая улыбка, вкрадчивый голос и прижатое к ней жесткое, сильное, возбужденное тело, и она вся вспыхнула.
Теперь вы свободны, да будет вам известно, — сказала королева, не дожидаясь ответа.
Катарина вскрикнула и порывисто схватила руки королевы.
Ваше величество! Спасибо вам! — Она тут же отпустила бледные холодные ладони, но королева сама взяла ее за руки.
Теперь мы друзья, Катарина, помните об этом. И что вы собираетесь делать дальше?
Катарина вспомнила обширные зеленые поля рядом с Эскетоном, леса и холмы, вспомнила Хью.
Я поеду домой!
Катарина чересчур поздно осознала свою промашку. У нее больше не было дома в Ирландии — он перешел в собственность короны.
Ваше величество, прошу вас, не сердитесь на меня. Последние годы я жила так уединенно, что даже не знала о том, что случилось с моим отцом. Я… я все еще думаю о Мюнстере как о своем доме.
Елизавета пробормотала что-то утешительное, но обменялась взглядами с Сесилом и Ормондом.
Катарина заметила ее взгляд, но не поняла его смысла. Она откашлялась
— Я вернусь в Ирландию, — заявила она.
— И что вы там будете делать? Куда направитесь?
— К моему суженому. Королева уставилась на нее.
— Так вы обручены?
Да. С Хью Бэрри, наследником лорда Бэрри. Я была обручена с ним с колыбели, но после битвы при Эффейне меня послали во Францию. Я столько лет ждала, ваше величество. Теперь я уже не девочка, мне уже восемнадцать. Я хочу выйти за него замуж, ваше величество. И как можно скорее.
Королева посмотрела на нее, наморщив лоб, потом взглянула на Сесила и Ормонда.
А вам об этом что-нибудь известно? — спросила она Тома.
Он пожал плечами:
Я помню, что обручение было. Мне неизвестно, что случилось потом. Наверное, надо послать ее к Бэрри, в Ирландию. — Во взгляде его темных глаз невозможно было что-то прочесть.
Королева так долго смотрела на Катарину, что та решила, что снова допустила какую-то промашку.
— Хорошо. Тогда отправляйтесь в Ирландию, дорогая, и выходите замуж за Хью Бэрри.
По телу Катарины прошла дрожь облегчения. Но она снова заметила многозначительные взгляды, которыми королева обменялась с придворными.
Было уже поздно. Вскоре церковные колокола должны были пробить полночь. Лэм услышал звук отпираемого замка в двери маленькой камеры, в которую его поместили. Могло быть и хуже. То, что он оказался в приличной камере с матрасом и ночным горшком, позволяло думать, что он сможет развеять подозрения королевы. И он нисколько не удивился, что за ним пришли в такой час.
Закутанный в плащ человек открыл дверь. Он ничего не сказал, но Лэму этого и не требовалось. Он накинул на плечи окровавленный плащ, чуть морщась от боли, и молча последовал за мужчиной. Они спустились по лестнице и вышли на выдающийся в реку причал. Их ждала небольшая лодка. Лэм с сопровождающим сели в нее, и люди на веслах принялись грести вверх по реке в сторону Уайтхолла.
Хотя он провел целый день в тесном замкнутом пространстве, он старался не слишком глубоко вдыхать ночной речной воздух. С наступлением теплой погоды на Темзе было не слишком-то приятно даже при ночной прохладе. Мысленно он старался подготовиться к тому, что ему предстояло.
Немного позже его провели вверх по ступеням, через речные ворота Уайтхолла, и пригласили подняться наверх в личные покои королевы. Когда он наконец вошел в ее кабинет, она сидела за маленьким письменным столом и что-то писала. Увидев его, она попыталась нахмуриться, но из этого ничего не вышло. Она улыбнулась.
Иногда вы совершенно невыносимы, Лэм.
Итак, королева запела другую песню. Преисполнившись уверенности, Лэм небрежно прошел к столу и поцеловал ее руку. Она выдернула руку, вспыхнув, как девушка — каковой она и была, если верить слухам.
Это вам не поможет, плут вы этакий.
Этим вечером она была в шутливом настроении, и его это устраивало. Хуже, если бы она была подозрительной. Но теперь в его душу закралось сомнение. Было ли это настроение только результатом ее переменчивой натуры, или Бет играла в свою собственную игру? Он улыбнулся ей.
Какие у вас нежные руки, Бет, — пробормотал он и снова взял ее изящную ладонь. Все знали, как королева тщеславна и как гордится своими прекрасными руками. — До чего мягкие, до чего милые.
Не в силах скрыть удовольствия, она легонько шлепнула его по запястью и пригласила сесть.
Я должна извиниться перед вами, — сразу заявила она.
Лэм молчал, выжидая, что она скажет дальше, и зная, что должен быть очень осторожен, чтобы не совершить ошибки. Если речь пойдет о его причастности к заговору, то доказать, что он стал жертвой несправедливости, будет весьма затруднительно. Кое-какие планы у него были. Поэтому ему требовалось знать, действительно ли она считает его невиновным, или ведет с ним собственную азартную игру.
У меня есть свидетели вашего захвата французского корабля и пленения Катарины Фитцджеральд, — сказала королева.
Он в этом сомневался — требовалось время, чтобы отыскать свидетелей, но промолчал. Возможно, это было основанием внезапной перемены ее настроения, а возможно, она все же считает его виновным в измене. Тогда его положение все еще оставалось шатким: Елизавета была умной женщиной.
. — Теперь я могу вздохнуть с облегчением. Но я все еще огорчен, Бет. Как вы могли подумать, что я мог изменить вам!
Я тоже была огорчена, — ответила она, испытующе вглядываясь ему в лицо.
Он знал, что несмотря на подозрения, ей хочется, чтобы он оказался невиновным. Он взял ее маленькую ладонь в свою и сжал ее преувеличенно тепло. Его пальцы поглаживали ее нежную кожу.
Я ваш друг, — негромким доверительным голосом сказал он. — И всегда буду им.
Она не выдернула руку. Наоборот, придвинулась к нему, как бы в порыве откровенности.
Надеюсь, так оно и есть, Лэм, очень надеюсь. — Их взгляды встретились, и он осознал, какую власть он имеет над ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
— У вас совершенно ошеломленный вид, — улыбнулась Елизавета.
— Я действительно ошеломлена. Так кто такой О'Нил — англичанин или ирландец, благородный или простолюдин?
И то и другое, — заявила королева уже без улыбки. — Не забывайте, что его отцом был Шон О'Нил, жестокий убийца, человек, который изнасиловал его мать. И Шон забрал его к себе, когда мальчику было десять лет, — вырвал его из рук матери и воспитал в дикости.
Катарина не сводила с нее глаз.
Вы так интересуетесь О'Нилом, — небрежным тоном сказала королева. — Он красив, верно?
Катарина подумала, что ей нельзя краснеть. Но ей вспомнилось выражение его лица, легкая насмешливая улыбка, вкрадчивый голос и прижатое к ней жесткое, сильное, возбужденное тело, и она вся вспыхнула.
Теперь вы свободны, да будет вам известно, — сказала королева, не дожидаясь ответа.
Катарина вскрикнула и порывисто схватила руки королевы.
Ваше величество! Спасибо вам! — Она тут же отпустила бледные холодные ладони, но королева сама взяла ее за руки.
Теперь мы друзья, Катарина, помните об этом. И что вы собираетесь делать дальше?
Катарина вспомнила обширные зеленые поля рядом с Эскетоном, леса и холмы, вспомнила Хью.
Я поеду домой!
Катарина чересчур поздно осознала свою промашку. У нее больше не было дома в Ирландии — он перешел в собственность короны.
Ваше величество, прошу вас, не сердитесь на меня. Последние годы я жила так уединенно, что даже не знала о том, что случилось с моим отцом. Я… я все еще думаю о Мюнстере как о своем доме.
Елизавета пробормотала что-то утешительное, но обменялась взглядами с Сесилом и Ормондом.
Катарина заметила ее взгляд, но не поняла его смысла. Она откашлялась
— Я вернусь в Ирландию, — заявила она.
— И что вы там будете делать? Куда направитесь?
— К моему суженому. Королева уставилась на нее.
— Так вы обручены?
Да. С Хью Бэрри, наследником лорда Бэрри. Я была обручена с ним с колыбели, но после битвы при Эффейне меня послали во Францию. Я столько лет ждала, ваше величество. Теперь я уже не девочка, мне уже восемнадцать. Я хочу выйти за него замуж, ваше величество. И как можно скорее.
Королева посмотрела на нее, наморщив лоб, потом взглянула на Сесила и Ормонда.
А вам об этом что-нибудь известно? — спросила она Тома.
Он пожал плечами:
Я помню, что обручение было. Мне неизвестно, что случилось потом. Наверное, надо послать ее к Бэрри, в Ирландию. — Во взгляде его темных глаз невозможно было что-то прочесть.
Королева так долго смотрела на Катарину, что та решила, что снова допустила какую-то промашку.
— Хорошо. Тогда отправляйтесь в Ирландию, дорогая, и выходите замуж за Хью Бэрри.
По телу Катарины прошла дрожь облегчения. Но она снова заметила многозначительные взгляды, которыми королева обменялась с придворными.
Было уже поздно. Вскоре церковные колокола должны были пробить полночь. Лэм услышал звук отпираемого замка в двери маленькой камеры, в которую его поместили. Могло быть и хуже. То, что он оказался в приличной камере с матрасом и ночным горшком, позволяло думать, что он сможет развеять подозрения королевы. И он нисколько не удивился, что за ним пришли в такой час.
Закутанный в плащ человек открыл дверь. Он ничего не сказал, но Лэму этого и не требовалось. Он накинул на плечи окровавленный плащ, чуть морщась от боли, и молча последовал за мужчиной. Они спустились по лестнице и вышли на выдающийся в реку причал. Их ждала небольшая лодка. Лэм с сопровождающим сели в нее, и люди на веслах принялись грести вверх по реке в сторону Уайтхолла.
Хотя он провел целый день в тесном замкнутом пространстве, он старался не слишком глубоко вдыхать ночной речной воздух. С наступлением теплой погоды на Темзе было не слишком-то приятно даже при ночной прохладе. Мысленно он старался подготовиться к тому, что ему предстояло.
Немного позже его провели вверх по ступеням, через речные ворота Уайтхолла, и пригласили подняться наверх в личные покои королевы. Когда он наконец вошел в ее кабинет, она сидела за маленьким письменным столом и что-то писала. Увидев его, она попыталась нахмуриться, но из этого ничего не вышло. Она улыбнулась.
Иногда вы совершенно невыносимы, Лэм.
Итак, королева запела другую песню. Преисполнившись уверенности, Лэм небрежно прошел к столу и поцеловал ее руку. Она выдернула руку, вспыхнув, как девушка — каковой она и была, если верить слухам.
Это вам не поможет, плут вы этакий.
Этим вечером она была в шутливом настроении, и его это устраивало. Хуже, если бы она была подозрительной. Но теперь в его душу закралось сомнение. Было ли это настроение только результатом ее переменчивой натуры, или Бет играла в свою собственную игру? Он улыбнулся ей.
Какие у вас нежные руки, Бет, — пробормотал он и снова взял ее изящную ладонь. Все знали, как королева тщеславна и как гордится своими прекрасными руками. — До чего мягкие, до чего милые.
Не в силах скрыть удовольствия, она легонько шлепнула его по запястью и пригласила сесть.
Я должна извиниться перед вами, — сразу заявила она.
Лэм молчал, выжидая, что она скажет дальше, и зная, что должен быть очень осторожен, чтобы не совершить ошибки. Если речь пойдет о его причастности к заговору, то доказать, что он стал жертвой несправедливости, будет весьма затруднительно. Кое-какие планы у него были. Поэтому ему требовалось знать, действительно ли она считает его невиновным, или ведет с ним собственную азартную игру.
У меня есть свидетели вашего захвата французского корабля и пленения Катарины Фитцджеральд, — сказала королева.
Он в этом сомневался — требовалось время, чтобы отыскать свидетелей, но промолчал. Возможно, это было основанием внезапной перемены ее настроения, а возможно, она все же считает его виновным в измене. Тогда его положение все еще оставалось шатким: Елизавета была умной женщиной.
. — Теперь я могу вздохнуть с облегчением. Но я все еще огорчен, Бет. Как вы могли подумать, что я мог изменить вам!
Я тоже была огорчена, — ответила она, испытующе вглядываясь ему в лицо.
Он знал, что несмотря на подозрения, ей хочется, чтобы он оказался невиновным. Он взял ее маленькую ладонь в свою и сжал ее преувеличенно тепло. Его пальцы поглаживали ее нежную кожу.
Я ваш друг, — негромким доверительным голосом сказал он. — И всегда буду им.
Она не выдернула руку. Наоборот, придвинулась к нему, как бы в порыве откровенности.
Надеюсь, так оно и есть, Лэм, очень надеюсь. — Их взгляды встретились, и он осознал, какую власть он имеет над ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124